Ну пожалуйста, Аллен! — Айрин почти умоляла.
Надо же, ведь это ее дом, а не Аллена! Разве можно так унижаться! Тереза встала и в одной сорочке появилась в дверном проеме.
— Я уйду, — сказала она, прожигая Аллена ненавидящим взглядом, — сегодня.
— Тереза! — Айрин густо покраснела. — Нет-нет, я тебе не позволю! Куда ты пойдешь! Аллен!
— Ладно, — сказал тот, окинув фигурку девушки смущенным взглядом, — живи, никто тебя не гонит.
«Скотина! — подумала Тереза. — Ничего, придет время, я всех вас обведу вокруг пальца, вы у меня попляшете!»
«Мама, Тина, Айрин, — сказала она себе, — всех остальных — в огонь, под ружье, в холод забвения, в мрак небытия!»
Два месяца спустя Тереза и Айрин шли по улицам Сиднея, обе одинаково бедно одетые. Айрин несла ребенка Терезы, а Тереза — мешочек с детскими вещами. Месяц назад они заложили наряды Терезы и на вырученные деньги купили полное приданое для младенца. К тому же Айрин, не жалея времени и сил, сама сшила и вышила немало красивых, изящных детских вещиц.
Дом, который они искали, стоял не в трущобах, а ближе к набережной, в чистом, светлом квартале, где жили горожане среднего достатка. Женщины поднялись на второй этаж и позвонили. Дверь открыла дама лет пятидесяти, крепкая, широколицая, одетая хотя и просто, но не бедно.
— Мы ищем миссис Вейн, — сказала Айрин.
— Входите.
Женщины прошли в маленькую переднюю и остановились.
— Мы насчет ребенка…
— Понимаю. — Миссис Вейн окинула их взглядом. — Чей он?
Айрин посмотрела на Терезу.
— Мой, — нехотя ответила та. Женщина усмехнулась.
— Тебе хоть пятнадцать-то есть? — спросила она.
— Ей семнадцать, — сказала Айрин.
— И чего вам не сидится спокойно, дуры! — беззлобно продолжила миссис Вейн. — Не знаете что ли, отчего дети бывают?
Тереза вспыхнула, но промолчала.
— Вы забываете о негодяях, которые обманывают несчастных девушек, — сказала Айрин, поглядев на подругу.
Женщина фыркнула.
— Как же! Да если мужчина станет жениться на каждой дурочке, которую удалось соблазнить, он гарем соберет! Не надо позволять себя обманывать, вот и все! Сами собой не дорожите, а потом виноватых ищете! Это все ваша распущенность!
Тереза молчала. Нет, она не стала бы заставлять Нейла жениться и заботиться о ребенке, но он мог хотя бы что-нибудь сказать на прощание! А вообще женщина, конечно, была права: нельзя идти в бой, не обеспечив себе надежного тыла.
— Сколько ему? — Миссис Вейн кивнула на сверток в руках у Айрин.
— Два месяца.
— Кто?
— Мальчик.
— Он здоров?
— Да, мэм.
— Смотрите! А то помрет, а вы с меня спросите!
— Его зовут Барни, — вставила Тереза, но женщина пропустила это замечание мимо ушей. Барни. Тереза все же назвала сына именем, созвучным с именем своего отца.
— Вы обещаете хорошо смотреть за ним? — спросила Айрин.
Миссис Вейн пронзила ее взглядом маленьких острых глаз.
— Это зависит от того, как вы станете платить.
— Сколько?
— Двадцать шиллингов в неделю.
— Хорошо, — ответила Тереза, не имея понятия, где и как станет доставать такие деньги.
Айрин дернула ее за рукав и шепнула: «Может, уйдем?» Но девушка отмахнулась.
— Оставляете? — спросила женщина.
— Да.
Айрин передала ребенка Терезе, развязала платок с деньгами и отсчитала двадцать шиллингов.
— Ладно. Кладите его на кровать. Расчет в начале каждой недели, и не вздумайте тянуть с оплатой! А если с ним будет слишком много хлопот, потребую больше.
— Он очень спокойный, — поспешно произнесла Тереза. — Почти не плачет, ночью спит спокойно.
— Это мы еще посмотрим.
Когда они вышли от миссис Вейн, Тереза сообразила, что женщина даже не спросила ее имени и фамилии.
— Не вернуться ли нам? — сказала Айрин. — Эта миссис Вейн не внушает мне доверия.
Тереза повернулась — ее лицо было суровым.
— Другого выхода нет. Я сейчас же пойду искать работу.
— Потом приходи ко мне, — напомнила Айрин.
— Нет, — Тереза сжала кулаки, взгляд ее сухих глаз был тверд, — теперь я сама. Спасибо тебе за все!
— Тереза! — крикнула Айрин, но девушка, быстро пожав ей руку, мелькнула цветастой юбкой и исчезла в сумерках.
Тереза решительно не знала, что делать дальше. На оставшиеся деньги она переночевала в дешевой гостинице, а наутро отправилась искать работу.
Куда идти? На фабрике девушка могла рассчитывать лишь на зарплату начинающей, которая не покрыла бы расходов на содержание ребенка, еду и жилье. Места служанки она не смогла найти, сколько ни искала, да и там платили самое большее десять шиллингов в неделю… А миссис Вейн могла потребовать и больше, хотя Барни в самом деле был Богом посланным ребенком: ночью почти никогда не плакал, да и днем не требовал особого внимания. Возможно, он чувствовал, что на многое ему рассчитывать не приходится.
Тереза ходила весь день, и теперь ноги ныли сильнее, чем в день прибытия в Сидней. У нее вообще с самых родов был упадок сил: не хотелось ни двигаться, ни думать, ни говорить. Она желала просто сидеть, подтянув колени к груди, и смотреть в пустоту.
Тереза остановилась на набережной. Легкий ветерок гулял по округе, а краски природы были удивительно нежны: желто-оранжевое небо, бледно-голубые горы и розовая вода.
Девушка ощущала тревожный бег времени — секунды уходили одна за другой, с каждым вздохом, с каждым ударом сердца. Пройдет час-два, и будет совсем темно… Денег у нее больше не было, а между тем желудок сводило от голода и нужно было где-то переночевать… Вернуться к Айрин? Нет, ее родные и так в последние дни с трудом терпели присутствие Терезы в доме. Кому нужен лишний рот?
Тереза думала о том, что Сидней полон уютных теплых квартир, обитателей которых ждут вкусный ужин и теплая постель. А у нее этого нет. Ее дом в Кленси, но туда нет возврата, как вообще нет возврата к прошлому, которое теперь казалось ей прекрасным.
Когда совсем стемнело, а от голода начала кружиться голова, девушка подошла к дому Элеоноры Дуган, пролезла между прутьев решетки в сад и постучала в боковое окно. Там, в кухне, горел свет. Вскоре за стеклом показалось темное, обрамленное кружевами чепца лицо Тисл.
Тереза знаками попросила открыть окно.
— Тисл, это я!
— Тереза? Я тебя и не узнала!
— Тисл…— Горло девушки вдруг сдавили рыдания, — я попала в беду и… дай мне поесть, пожалуйста. Только не говори никому, ладно?
— Зайди в кухню, Тереза!
— Нет, подай в окно.
Мулатка отошла и вскоре вернулась с довольно большим свертком.
— На, возьми. Да что стряслось-то, где ты теперь?
— Потом когда-нибудь расскажу. Спасибо тебе.
В свертке оказались хлеб, кусок ветчины и пирога. Тереза тут же, не выходя из сада, набросилась на еду и уничтожила все. Пожалела, что негде напиться, вытерла руки о траву и побрела дальше. Дома казались черными, небо между ними — темно-синим… Тереза то и дело спотыкалась о камни мостовой — фонари горели далеко не везде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155
Надо же, ведь это ее дом, а не Аллена! Разве можно так унижаться! Тереза встала и в одной сорочке появилась в дверном проеме.
— Я уйду, — сказала она, прожигая Аллена ненавидящим взглядом, — сегодня.
— Тереза! — Айрин густо покраснела. — Нет-нет, я тебе не позволю! Куда ты пойдешь! Аллен!
— Ладно, — сказал тот, окинув фигурку девушки смущенным взглядом, — живи, никто тебя не гонит.
«Скотина! — подумала Тереза. — Ничего, придет время, я всех вас обведу вокруг пальца, вы у меня попляшете!»
«Мама, Тина, Айрин, — сказала она себе, — всех остальных — в огонь, под ружье, в холод забвения, в мрак небытия!»
Два месяца спустя Тереза и Айрин шли по улицам Сиднея, обе одинаково бедно одетые. Айрин несла ребенка Терезы, а Тереза — мешочек с детскими вещами. Месяц назад они заложили наряды Терезы и на вырученные деньги купили полное приданое для младенца. К тому же Айрин, не жалея времени и сил, сама сшила и вышила немало красивых, изящных детских вещиц.
Дом, который они искали, стоял не в трущобах, а ближе к набережной, в чистом, светлом квартале, где жили горожане среднего достатка. Женщины поднялись на второй этаж и позвонили. Дверь открыла дама лет пятидесяти, крепкая, широколицая, одетая хотя и просто, но не бедно.
— Мы ищем миссис Вейн, — сказала Айрин.
— Входите.
Женщины прошли в маленькую переднюю и остановились.
— Мы насчет ребенка…
— Понимаю. — Миссис Вейн окинула их взглядом. — Чей он?
Айрин посмотрела на Терезу.
— Мой, — нехотя ответила та. Женщина усмехнулась.
— Тебе хоть пятнадцать-то есть? — спросила она.
— Ей семнадцать, — сказала Айрин.
— И чего вам не сидится спокойно, дуры! — беззлобно продолжила миссис Вейн. — Не знаете что ли, отчего дети бывают?
Тереза вспыхнула, но промолчала.
— Вы забываете о негодяях, которые обманывают несчастных девушек, — сказала Айрин, поглядев на подругу.
Женщина фыркнула.
— Как же! Да если мужчина станет жениться на каждой дурочке, которую удалось соблазнить, он гарем соберет! Не надо позволять себя обманывать, вот и все! Сами собой не дорожите, а потом виноватых ищете! Это все ваша распущенность!
Тереза молчала. Нет, она не стала бы заставлять Нейла жениться и заботиться о ребенке, но он мог хотя бы что-нибудь сказать на прощание! А вообще женщина, конечно, была права: нельзя идти в бой, не обеспечив себе надежного тыла.
— Сколько ему? — Миссис Вейн кивнула на сверток в руках у Айрин.
— Два месяца.
— Кто?
— Мальчик.
— Он здоров?
— Да, мэм.
— Смотрите! А то помрет, а вы с меня спросите!
— Его зовут Барни, — вставила Тереза, но женщина пропустила это замечание мимо ушей. Барни. Тереза все же назвала сына именем, созвучным с именем своего отца.
— Вы обещаете хорошо смотреть за ним? — спросила Айрин.
Миссис Вейн пронзила ее взглядом маленьких острых глаз.
— Это зависит от того, как вы станете платить.
— Сколько?
— Двадцать шиллингов в неделю.
— Хорошо, — ответила Тереза, не имея понятия, где и как станет доставать такие деньги.
Айрин дернула ее за рукав и шепнула: «Может, уйдем?» Но девушка отмахнулась.
— Оставляете? — спросила женщина.
— Да.
Айрин передала ребенка Терезе, развязала платок с деньгами и отсчитала двадцать шиллингов.
— Ладно. Кладите его на кровать. Расчет в начале каждой недели, и не вздумайте тянуть с оплатой! А если с ним будет слишком много хлопот, потребую больше.
— Он очень спокойный, — поспешно произнесла Тереза. — Почти не плачет, ночью спит спокойно.
— Это мы еще посмотрим.
Когда они вышли от миссис Вейн, Тереза сообразила, что женщина даже не спросила ее имени и фамилии.
— Не вернуться ли нам? — сказала Айрин. — Эта миссис Вейн не внушает мне доверия.
Тереза повернулась — ее лицо было суровым.
— Другого выхода нет. Я сейчас же пойду искать работу.
— Потом приходи ко мне, — напомнила Айрин.
— Нет, — Тереза сжала кулаки, взгляд ее сухих глаз был тверд, — теперь я сама. Спасибо тебе за все!
— Тереза! — крикнула Айрин, но девушка, быстро пожав ей руку, мелькнула цветастой юбкой и исчезла в сумерках.
Тереза решительно не знала, что делать дальше. На оставшиеся деньги она переночевала в дешевой гостинице, а наутро отправилась искать работу.
Куда идти? На фабрике девушка могла рассчитывать лишь на зарплату начинающей, которая не покрыла бы расходов на содержание ребенка, еду и жилье. Места служанки она не смогла найти, сколько ни искала, да и там платили самое большее десять шиллингов в неделю… А миссис Вейн могла потребовать и больше, хотя Барни в самом деле был Богом посланным ребенком: ночью почти никогда не плакал, да и днем не требовал особого внимания. Возможно, он чувствовал, что на многое ему рассчитывать не приходится.
Тереза ходила весь день, и теперь ноги ныли сильнее, чем в день прибытия в Сидней. У нее вообще с самых родов был упадок сил: не хотелось ни двигаться, ни думать, ни говорить. Она желала просто сидеть, подтянув колени к груди, и смотреть в пустоту.
Тереза остановилась на набережной. Легкий ветерок гулял по округе, а краски природы были удивительно нежны: желто-оранжевое небо, бледно-голубые горы и розовая вода.
Девушка ощущала тревожный бег времени — секунды уходили одна за другой, с каждым вздохом, с каждым ударом сердца. Пройдет час-два, и будет совсем темно… Денег у нее больше не было, а между тем желудок сводило от голода и нужно было где-то переночевать… Вернуться к Айрин? Нет, ее родные и так в последние дни с трудом терпели присутствие Терезы в доме. Кому нужен лишний рот?
Тереза думала о том, что Сидней полон уютных теплых квартир, обитателей которых ждут вкусный ужин и теплая постель. А у нее этого нет. Ее дом в Кленси, но туда нет возврата, как вообще нет возврата к прошлому, которое теперь казалось ей прекрасным.
Когда совсем стемнело, а от голода начала кружиться голова, девушка подошла к дому Элеоноры Дуган, пролезла между прутьев решетки в сад и постучала в боковое окно. Там, в кухне, горел свет. Вскоре за стеклом показалось темное, обрамленное кружевами чепца лицо Тисл.
Тереза знаками попросила открыть окно.
— Тисл, это я!
— Тереза? Я тебя и не узнала!
— Тисл…— Горло девушки вдруг сдавили рыдания, — я попала в беду и… дай мне поесть, пожалуйста. Только не говори никому, ладно?
— Зайди в кухню, Тереза!
— Нет, подай в окно.
Мулатка отошла и вскоре вернулась с довольно большим свертком.
— На, возьми. Да что стряслось-то, где ты теперь?
— Потом когда-нибудь расскажу. Спасибо тебе.
В свертке оказались хлеб, кусок ветчины и пирога. Тереза тут же, не выходя из сада, набросилась на еду и уничтожила все. Пожалела, что негде напиться, вытерла руки о траву и побрела дальше. Дома казались черными, небо между ними — темно-синим… Тереза то и дело спотыкалась о камни мостовой — фонари горели далеко не везде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155