Я же не буду любить тебя меньше, если женюсь, и моя жена станет тебя любить, заботиться о тебе!
Он утешал ее, но сам был расстроен. Конрад никак не ожидал такого поворота событий. Он знал, как ранима Тина, и понимал, что если она узнает, что девочка против ее появления в доме, то не согласится не то, что выйти за него замуж, просто прийти в гости!
Однако он не собирался менять свои планы в угоду Мелиссе.
— Извини, Мелисса, но тебе придется слушаться! — Конрад сменил тон. — Тина придет, и ты будешь держаться с нею приветливо, иначе я тебя накажу!
— Ты? — недоверчиво произнесла Мелисса. Девочка была напугана: впервые она видела отца холодным, как лед, отчужденным, суровым. Накажет? Она знала только одно наказание — розги, да еще темную комнату. Ее губы задрожали. Какая-то странная глубина появилась в ее взгляде, и Конрад увидел недетскую боль и тяжелый, граничащий с отчаянием страх.
Он обнял девочку, но она не шевельнулась в ответ, ее тело словно окаменело.
— Прости, малышка, конечно, я не стану наказывать тебя, но буду очень сильно огорчен. Ты же не хочешь этого, правда?
Мелисса покачала головой.
— Вот и отлично! Будешь слушаться?
Она снова кивнула. Конрад отвел дочку в спальню, как всегда, уложил в постель и посидел возле нее немного. Все было как обычно, но на самом деле каждый из них затаил недовольство, опасение и обиду.
В этот вечер между ними встал третий человек, безвинный, не ведающий ничего, не желающий зла ни Мелиссе, ни Конраду, — Тина Хиггинс.
В ближайший выходной Конрад пригласил Тину в гости, и она пришла — нарядная, румяная от волнения, радостная и немного смущенная. Принесла ленты в подарок Мелиссе и большой красивый торт.
Накануне Конрад еще раз говорил с дочерью, предупреждал, как надо себя вести, и она сказала гостье «спасибо» за подарок, за столом сидела смирно, вежливо отвечала на вопросы, и только черные глаза ее украдкой недобро следили за Тиной и отцом. Тина не знала о переменах, произошедших с девочкой за эти три месяца, не представляла, какой веселой, оживленной, шумной она может быть, поэтому ей не бросилась в глаза неестественная скованность Мелиссы, натянутость ее манер.
Когда подали кофе, Конрад отослал дочь в детскую, а Тине предложил пересесть на диван в глубине комнаты.
Несколько минут Конрад молча смотрел на Тину — на ее завитые в тугие локоны длинные волосы, узкие запястья и тонкую талию, схваченную мягким кожаным поясом. Потом взял ее руку и поцеловал. Женщина потупила взор.
— Тина! Я пригласил тебя не случайно.
Она подняла зеленовато-серые глаза.
— Я понимаю.
— Десять лет, как мы знакомы! — Он улыбнулся. — Помнишь Кленси?
Ее улыбка была печальной, как зимнее солнце.
— Мне часто кажется, что это был сон.
— Мне тоже. А тебе не кажется еще кое-что? Она вопросительно посмотрела на него, и он ответил:
— Что мы много раз ошибались относительно самих себя? Тогда, в Кленси, конечно, был виноват я, но потом— мы оба.
И Тина тихо прошептала:
— Возможно.
— Но все еще можно исправить!
Она промолчала.
— Нам не поздно соединить свои судьбы. Сейчас я один, ты тоже. Ты нужна мне, Тина!
Тина вспомнила спутницу Конрада в ресторане и еще — женский смех в его доме в то воскресное утро, когда она приехала сообщить о Мелиссе.
— Прости, Конрад, но мне всегда казалось, что у тебя кто-то есть…
Он отпустил ее руку.
— Да, были… Но это так, на одну ночь, с тобой же я хочу прожить до конца своих дней. Я никогда бы не сделал предложение другой, никому, кроме тебя! Из тебя получится замечательная жена, Тина, и я хочу, чтобы у Мелиссы была мать — добрая женщина, умеющая понимать и любить!
Тина вздохнула.
— Почему ты считаешь, что из меня выйдет хорошая мать? У меня никогда не было своих детей.
Конрад посмотрел ей в глаза, и она вспомнила свои давние-давние мечты.
— Выходи за меня, и у тебя будет ребенок. Дочь у меня есть, а ты родишь мне сына!
Тина слабо улыбнулась. Щеки ее пылали.
— А если я не смогу?..
— Тогда Мелисса будет нашим общим ребенком. Конечно, если ты сумеешь полюбить ее как родную.
Он хотел обнять женщину, но она отстранилась.
— Ты не веришь мне, Тина?
— Верю. Верю, что нужна тебе, Конрад. Но опять для «чего-то». На этот раз как хорошая жена и мать для Мелиссы. Роль есть, остается подобрать актрису.
— Ты ошибаешься.
— Нет.
— Да. Ты нужна мне как женщина, как человек — только ты, а не любая другая. Я люблю тебя, Тина, давно уже люблю. Наверное, всегда любил, только не понимал этого. Не заставляй меня страдать, да и себя тоже. — В его голосе были и боль, и проникновенность, и страстность. — Неужели ты сама больше не любишь меня?!
— Дело не в этом, Конрад. Да, люблю и никогда никого не любила, кроме тебя, ни одного мужчину, но, думаю, стать твоей женой я не смогу. — Голос Тины звучал печально. — То, что было между нами в Кленси, для меня теперь, правда, как сон… Мне трудно говорить с тобой столь откровенно, но я должна объяснить! Ты же знаешь, что случилось со мной шесть лет назад! Мне кажется, я не смогу переступить через себя — супружеские отношения между нами невозможны. Я боюсь. Боюсь, что меня начнут мучить страшные воспоминания, и боюсь того, что не сумею подарить тебе ту любовь, ту страсть, в которой ты, возможно, будешь нуждаться.
Конрад коснулся ее пальцев.
— Причина только в этом, Тина? Доверься мне, и все будет хорошо. Я понимаю тебя и обещаю обращаться с тобой бережно. Для начала мне достаточно твоей нежности. Вместе мы все преодолеем, поверь!
— Я должна очень серьезно подумать.
— Конечно. Я готов подождать. Тина улыбнулась.
— Ты по-прежнему пишешь музыку, Конрад? Он помрачнел.
— Нет.
— Жаль. Одна моя подруга сказала, что твоя музыка талантлива. Мне очень понравилась твоя пьеса! Почему ты больше не сочиняешь?
— Не знаю, Тина. Не могу объяснить.
Зато он мог сказать, как это тяжело — желать и не иметь возможности творить. Все равно что жить и не находить смысла жизни, чувствовать себя слепым, зная, что вокруг пылают яркие краски, держать в руках книгу своей судьбы и не понимать языка, на котором она написана.
И он задумчиво произнес:
— Может быть, если ты будешь рядом со мной, мое вдохновение воскреснет?
— А Мелисса? Как она отнесется к тому, что ты женишься? Я, наверное, должна поговорить с нею, если, конечно, решусь принять твое предложение?
— Не надо. Она не представляет, что значит иметь мать. Разговор ничего не даст.
— Значит, она против?
Конрад усмехнулся.
— Она немножко ревнует меня. Рано или поздно ты найдешь с нею общий язык.
— А если нет?
— Я тебе помогу. На первых порах, может быть, будет тяжело. Мелисса, конечно же, сложный ребенок. Она и меня-то сперва дичилась, но зато потом так полюбила!..
Тина выглядела задумчивой.
— А ты ее любишь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155
Он утешал ее, но сам был расстроен. Конрад никак не ожидал такого поворота событий. Он знал, как ранима Тина, и понимал, что если она узнает, что девочка против ее появления в доме, то не согласится не то, что выйти за него замуж, просто прийти в гости!
Однако он не собирался менять свои планы в угоду Мелиссе.
— Извини, Мелисса, но тебе придется слушаться! — Конрад сменил тон. — Тина придет, и ты будешь держаться с нею приветливо, иначе я тебя накажу!
— Ты? — недоверчиво произнесла Мелисса. Девочка была напугана: впервые она видела отца холодным, как лед, отчужденным, суровым. Накажет? Она знала только одно наказание — розги, да еще темную комнату. Ее губы задрожали. Какая-то странная глубина появилась в ее взгляде, и Конрад увидел недетскую боль и тяжелый, граничащий с отчаянием страх.
Он обнял девочку, но она не шевельнулась в ответ, ее тело словно окаменело.
— Прости, малышка, конечно, я не стану наказывать тебя, но буду очень сильно огорчен. Ты же не хочешь этого, правда?
Мелисса покачала головой.
— Вот и отлично! Будешь слушаться?
Она снова кивнула. Конрад отвел дочку в спальню, как всегда, уложил в постель и посидел возле нее немного. Все было как обычно, но на самом деле каждый из них затаил недовольство, опасение и обиду.
В этот вечер между ними встал третий человек, безвинный, не ведающий ничего, не желающий зла ни Мелиссе, ни Конраду, — Тина Хиггинс.
В ближайший выходной Конрад пригласил Тину в гости, и она пришла — нарядная, румяная от волнения, радостная и немного смущенная. Принесла ленты в подарок Мелиссе и большой красивый торт.
Накануне Конрад еще раз говорил с дочерью, предупреждал, как надо себя вести, и она сказала гостье «спасибо» за подарок, за столом сидела смирно, вежливо отвечала на вопросы, и только черные глаза ее украдкой недобро следили за Тиной и отцом. Тина не знала о переменах, произошедших с девочкой за эти три месяца, не представляла, какой веселой, оживленной, шумной она может быть, поэтому ей не бросилась в глаза неестественная скованность Мелиссы, натянутость ее манер.
Когда подали кофе, Конрад отослал дочь в детскую, а Тине предложил пересесть на диван в глубине комнаты.
Несколько минут Конрад молча смотрел на Тину — на ее завитые в тугие локоны длинные волосы, узкие запястья и тонкую талию, схваченную мягким кожаным поясом. Потом взял ее руку и поцеловал. Женщина потупила взор.
— Тина! Я пригласил тебя не случайно.
Она подняла зеленовато-серые глаза.
— Я понимаю.
— Десять лет, как мы знакомы! — Он улыбнулся. — Помнишь Кленси?
Ее улыбка была печальной, как зимнее солнце.
— Мне часто кажется, что это был сон.
— Мне тоже. А тебе не кажется еще кое-что? Она вопросительно посмотрела на него, и он ответил:
— Что мы много раз ошибались относительно самих себя? Тогда, в Кленси, конечно, был виноват я, но потом— мы оба.
И Тина тихо прошептала:
— Возможно.
— Но все еще можно исправить!
Она промолчала.
— Нам не поздно соединить свои судьбы. Сейчас я один, ты тоже. Ты нужна мне, Тина!
Тина вспомнила спутницу Конрада в ресторане и еще — женский смех в его доме в то воскресное утро, когда она приехала сообщить о Мелиссе.
— Прости, Конрад, но мне всегда казалось, что у тебя кто-то есть…
Он отпустил ее руку.
— Да, были… Но это так, на одну ночь, с тобой же я хочу прожить до конца своих дней. Я никогда бы не сделал предложение другой, никому, кроме тебя! Из тебя получится замечательная жена, Тина, и я хочу, чтобы у Мелиссы была мать — добрая женщина, умеющая понимать и любить!
Тина вздохнула.
— Почему ты считаешь, что из меня выйдет хорошая мать? У меня никогда не было своих детей.
Конрад посмотрел ей в глаза, и она вспомнила свои давние-давние мечты.
— Выходи за меня, и у тебя будет ребенок. Дочь у меня есть, а ты родишь мне сына!
Тина слабо улыбнулась. Щеки ее пылали.
— А если я не смогу?..
— Тогда Мелисса будет нашим общим ребенком. Конечно, если ты сумеешь полюбить ее как родную.
Он хотел обнять женщину, но она отстранилась.
— Ты не веришь мне, Тина?
— Верю. Верю, что нужна тебе, Конрад. Но опять для «чего-то». На этот раз как хорошая жена и мать для Мелиссы. Роль есть, остается подобрать актрису.
— Ты ошибаешься.
— Нет.
— Да. Ты нужна мне как женщина, как человек — только ты, а не любая другая. Я люблю тебя, Тина, давно уже люблю. Наверное, всегда любил, только не понимал этого. Не заставляй меня страдать, да и себя тоже. — В его голосе были и боль, и проникновенность, и страстность. — Неужели ты сама больше не любишь меня?!
— Дело не в этом, Конрад. Да, люблю и никогда никого не любила, кроме тебя, ни одного мужчину, но, думаю, стать твоей женой я не смогу. — Голос Тины звучал печально. — То, что было между нами в Кленси, для меня теперь, правда, как сон… Мне трудно говорить с тобой столь откровенно, но я должна объяснить! Ты же знаешь, что случилось со мной шесть лет назад! Мне кажется, я не смогу переступить через себя — супружеские отношения между нами невозможны. Я боюсь. Боюсь, что меня начнут мучить страшные воспоминания, и боюсь того, что не сумею подарить тебе ту любовь, ту страсть, в которой ты, возможно, будешь нуждаться.
Конрад коснулся ее пальцев.
— Причина только в этом, Тина? Доверься мне, и все будет хорошо. Я понимаю тебя и обещаю обращаться с тобой бережно. Для начала мне достаточно твоей нежности. Вместе мы все преодолеем, поверь!
— Я должна очень серьезно подумать.
— Конечно. Я готов подождать. Тина улыбнулась.
— Ты по-прежнему пишешь музыку, Конрад? Он помрачнел.
— Нет.
— Жаль. Одна моя подруга сказала, что твоя музыка талантлива. Мне очень понравилась твоя пьеса! Почему ты больше не сочиняешь?
— Не знаю, Тина. Не могу объяснить.
Зато он мог сказать, как это тяжело — желать и не иметь возможности творить. Все равно что жить и не находить смысла жизни, чувствовать себя слепым, зная, что вокруг пылают яркие краски, держать в руках книгу своей судьбы и не понимать языка, на котором она написана.
И он задумчиво произнес:
— Может быть, если ты будешь рядом со мной, мое вдохновение воскреснет?
— А Мелисса? Как она отнесется к тому, что ты женишься? Я, наверное, должна поговорить с нею, если, конечно, решусь принять твое предложение?
— Не надо. Она не представляет, что значит иметь мать. Разговор ничего не даст.
— Значит, она против?
Конрад усмехнулся.
— Она немножко ревнует меня. Рано или поздно ты найдешь с нею общий язык.
— А если нет?
— Я тебе помогу. На первых порах, может быть, будет тяжело. Мелисса, конечно же, сложный ребенок. Она и меня-то сперва дичилась, но зато потом так полюбила!..
Тина выглядела задумчивой.
— А ты ее любишь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155