За прошедшие пять лет внешне она нисколько не изменилась, разве что появилось больше уверенности в манерах да мятежный огонь в глазах поутих, уступив место хитроватому спокойствию.
За это время Тереза многому научилась: в первую очередь затаиваться в своих желаниях и выжидать.
Айрин между тем коснулась вопроса, который волновал ее уже не первый год.
— Так как же ты с Барни?
— С Барни? А что с Барни?
Айрин поправила шаль, прикрывавшую плечи.
— Ты знаешь, о чем я.
В темных глазах Терезы мелькнул вызов. Никто не вправе путать ее карты, даже Айрин.
— Все по-прежнему.
Айрин вздохнула.
— Не понимаю тебя, Тереза. Сколько можно морочить всем головы? Ты что, до старости будешь выдавать себя за шестнадцатилетнюю девушку, а Барни за своего брата?
— Нет! — Тереза рассмеялась. — В этом году мне должно исполниться восемнадцать. — Она с наслаждением потянулась. — Приятно быть молодой!
— И долго это будет продолжаться?
— Пока выгляжу молодо, или пока не надоест.
— Тебе никогда не надоест! — пробормотала Айрин. Потом добавила: — Но меня куда больше волнует Барни. Неужели тебе не хочется, чтобы он называл тебя мамой? Зачем эти глупые выдумки?
Тереза забралась на табурет с ногами, положила локти на стол и, подавшись вперед, влилась взглядом в лицо подруги.
— Слушай, Айрин, эти глупые выдумки спасли меня, благодаря им я сумела выкарабкаться, выжить вместе с Барни. Люди по-разному относятся к особе, родившей внебрачного ребенка, и к девушке, которая осталась сиротой с маленьким братишкой. Кто из них, зная правду, стал бы мне помогать? Разве эта старая ханжа, миссис Магнум, взяла бы меня в свою шляпную мастерскую? А соседи? Они всегда приветливо здороваются со мной и говорят: «Какая славная девушка эта Тереза. Воспитывает маленького брата — ей не откажешь в мужестве! И при этом такая честная, скромная, сама добродетель!»— Она опять засмеялась. — Иногда я даже начинаю забываться — мне кажется, что я и в самом деле чиста, как первый снег!
Айрин выдержала ее взгляд.
— Не понимаю, как ты можешь над этим смеяться! — Тереза осталась спокойной.
— Я достаточно наплакалась в минувшие годы, почему бы немножко не повеселиться теперь!
— Может быть. Но мне не нравится, как ты поступаешь с Барни. Ложь — не опора для счастья.
— Ладно, перестань! — Тереза поставила чашку на стол. — Ты еще скажи: деньги не опора. А Барни… Он любит меня, я забочусь о нем, у него все есть.
— У него нет матери, — сказала Айрин.
— Ему это безразлично. Потом, мать у него все-таки есть, просто он об этом не знает.
— Но когда-нибудь он захочет узнать! В один прекрасный день он спросит: «Кто мои родители?» И ты станешь ему лгать?!
— А! — Тереза махнула рукой. — Как-нибудь выкручусь! В конце концов, скажу ему правду.
Женщина покачала головой. Она плохо понимала подругу. Айрин всегда жила просто, смотрела на мир бесхитростным взглядом, а Тереза пыталась интриговать, хитрить, изворачиваться, по крайней мере в последние годы своей жизни.
Вот уже три года Тереза работала в шляпной мастерской миссис Магнум, пожилой, строгой дамы. Девушка начала с того, что подметала полы и выносила мусор, но год спустя уже трудилась над заказами, а с недавнего времени пыталась создавать свои собственные модели.
— Тереза, — произнесла Айрин, подливая ей чаю, — не знаю, как и начать… Я должна сказать тебе кое-что.
Тереза насторожилась. По тону женщины было понятно, что новости дурные.
— Что? Айрин молчала.
— Не тяни же!
— Это касается твоего знакомого, Далласа Шелдона.
Даллас! Сердце Терезы учащенно забилось. Она кое-что слышала о нем с тех пор, как они виделись в последний раз. Год назад, когда на судне под названием «Миранда» случился пожар, Даллас считался пропавшим без вести. Он не погиб в огне, как многие пассажиры и члены команды, — товарищи видели его на берегу, — но потом бесследно исчез. Тереза узнала об этом от Айрин, а той, в свою очередь, сказал Аллен. Кстати, именно после злополучного пожара Аллен все-таки сделал предложение своей давней подруге. Увидев конец света в миниатюре, он наконец понял, что она значит для него.
— Даллас?! Его нашли?!
Многое из того, что было в прошлом, Тереза мысленно давно уже расставила по своим местам. Она по-разному вспоминала Далласа и Нейла. С Нейлом ее соединяла страсть, слепое влечение; это была попытка пробиться сквозь толщу обыденности. Она потянулась за звездой, на деле оказавшейся обычным бульварным фонарем. А Даллас… Воспоминания о нем были связаны с юностью, с запахом первых весенних цветов, моря и чистой травы. При мыслях о Нейле ей представлялась темная ночь или туманное серое утро, а когда она думала о Далласе, то видела перед собой светлый день яркого лета.
— Оказывается, Даллас давно дома, — медленно проговорила Айрин, — и он тяжело болен.
Тереза снова впилась в нее взглядом.
— Что с ним?!
— Не знаю, — уклончиво произнесла женщина, — но, думаю, ты должна его навестить.
— Навестить? — Тереза смутилась. — То есть да, конечно, но его мать и брат…
— Брата нет, он погиб в драке, а на мать Далласа тебе пора перестать сердиться.
— Я не сержусь, но как она воспримет мое появление?
— Брось, Тереза! — Айрин выглядела расстроенной. — Это все отговорки!
— Да нет, я обязательно к нему зайду. Я очень рада, что Даллас жив.
Айрин тайком вздохнула. Она явно знала что-то, о чем не хотела сообщать.
Вскоре Тереза стала собираться домой.
— Барни дома один, — пояснила она. — Спасибо, Айрин. Приходи в гости, тем более ты теперь не работаешь.
Женщина проводила подругу до дверей.
— Не забудь насчет Далласа, — сказала она, — ты обещала.
Тереза спешила домой. Тучи постепенно рассеялись, остались лишь какие-то перья, лоскутья, клочья, похожие на обрывки вееров, сине-серые на блеклом желтоватом небе.
Она жила в старом, но еще крепком доме, в уютной квартирке с окном, выходящим на набережную. Квартирка была обставлена очень скромно, ни одного лишнего предмета, все только самое необходимое, но она нравилась Терезе, была теплой и располагалась в хорошем районе. Бог весть чего ей стоило купить мебель и аккуратно вносить ежемесячную плату, но она ухитрялась это делать и втайне гордилась собой.
Тереза открыла дверь ключом. Она тихонько прошла в комнату, служившую гостиной, удивляясь, что Барни не бежит ей навстречу, как это бывало всегда. Она заметила, что обед, который она ему оставила, стоит нетронутый, а сам мальчик сидит в уголке на полу и что-то увлеченно мастерит.
Барни был спокойным, ласковым, послушным ребенком. Лицом мальчик походил на мать, но глаза у него были серо-голубые, как у Нейла, и волосы не вились так сильно, как у Терезы, а лежали крупными, красивыми волнами. Тереза почти каждый день оставляла его одного, и он никогда не плакал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155