Больнее всего далось расставание с Джерри; она не знала, почему: то ли потому, что он был самым маленьким и менее всех причастным к их общей драме, то ли потому, что этот мальчик был сыном Орвила. Он что-то лепетал и улыбался, не понимая, что мать покидает его на неопределенно долгое время; он обхватил ее руками за шею, как делал всегда, и Агнесса крепко прижала его к сердцу, облитому кровью. Она знала: Орвил — прекрасный отец и как нельзя лучше позаботится о мальчике, особенно когда не будет ее, и все-таки была уверена, что чего-то очень важного Джерри лишится на время их разлуки — дай Бог, чтоб не очень долгой.
Старшим детям пришлось объяснять причину внезапного отъезда. Она сказала, что появились дела в новом доме, необходимо кое-что приготовить к лету, а так как Орвил сейчас сильно занят, придется поехать ей. Джессика послушно и с пониманием кивала, но Рей, как заметила Агнесса, недоверчиво улыбнулся. Она обняла их по очереди, поцеловала, стараясь казаться веселой, хотя душа ее стонала, словно обложенная со всех сторон не-сдвигаемыми каменными плитами.
— А мне можно будет приехать к тебе, когда кончатся занятия в школе? — спросила Джессика и, посмотрев на Рея, поправилась: — Нам можно будет приехать?
— Да, конечно; я сама приеду за вами, или вы приедете туда с папой; мы будем отдыхать все вместе, как в прошлом году, — сказала Агнесса, чтоб не давать детям повод для беспокойства.
Орвил тоже держался при них и при слугах с Агнессой, как обычно, как это было до вчерашнего дня, но она не была уверена в том, что семейный разлад не затронет тех, кто находится рядом.
Как во сне, видела она унылый перрон, хмурое, в тучах небо, лицо Орвила, тоже мрачное… Он с безжизненной холодностью прикоснулся губами к ее бледной щеке, Орвил дал ей необходимые советы на дорогу, а потом помолчал немного, словно ожидая, что скажет она.
— Я знаю, Джерри и Джессика получат от тебя все, что нужно: и любовь, и ласку, но хочу попросить: постарайся расшевелить Рея, не будь с ним слишком строгим. Он никогда не смеется и редко улыбается. Возможно, я так и не сумела подобрать к нему ключик, но вы ведь родные — попробуй ты.
— Хорошо, — коротко ответил он. — Дети, наверное, напишут тебе, а ты пиши им. Если что придет на твое имя — от Филлис или от миссис Митчелл, я перешлю. В городе скажу, что ты поехала к матери.
Агнесса кивнула.
— До свидания, Орвил, — тихо произнесла она.
— Прощай.
Он посадил ее в вагон и ушел, не дождавшись отправления. Агнесса сидела одна в своем купе и глядела на мелькавшие за окном чужие лица. Она вспомнила свою встречу с Орвилом на вокзале Нового Орлеана… Тогда она ехала навстречу своему счастью, теперь от него уезжает. Господи, что она натворила! Поезд тронулся, и все стало уплывать куда-то; Агнесса словно отрывалась от своей земли, от всего самого близкого и родного — он всегда так тяжел, этот первый миг расставания.
Теперь, когда все: и хорошее, и плохое — осталось позади, Агнесса могла поразмыслить спокойно, наедине с собой, как того желал Орвил. Конечно, то, что случилось, было ужасно, но Агнесса обвиняла себя больше не во внешнем своем поведении, а в том, что таила в душе.
Сейчас она сказала себе, что Орвил и Джек были во многом одинаково правы. Она действительно жила с Орвилом спокойно и счастливо лишь до той поры, пока вновь не появился Джек. Орвила она любила, сумела полюбить, хотя в момент венчания в самом деле чувствовала к нему только уважение и чисто дружеский интерес. Совершенно справедливо: Орвил завоевал ее любовь бесконечной нежностью, добротой и терпением, тогда как в Джека она влюбилась сразу и безоглядно. Потом, пытаясь разобраться в себе, Агнесса приписывала столь быстрое возникновение чувства своему юному возрасту, воспитанию, не давшему представлений о реальной жизни, романтическому настрою души, да в конце концов просто желанию встретиться с чем-то необычным, неведомым, запретным и оттого прекрасным. Но ведь она не так уж скоро разочаровалась, она долго считала Джека второй половинкой своей души. Может быть, думала она теперь, дело в том, что все тогда было в ее жизни впервые, она открывала для себя мир любви, чувственности, человеческих отношений, жизни не за стенами пансиона, а на вольном воздухе гор и степей? На таком фоне все происходящее казалось романтичным, и душа ее тогда еще не была омрачена ничем. Она знала о непонятных силах, странной энергии, заставлявшей ее трепетать, о том, что нес в себе Джек, и что, возможно, ощущала только она одна. Когда-то ведь она любовалась им, и сердце ее сладостно сжималось, едва лишь он прикасался к ее руке или улыбался в ответ на ее улыбку. Любовь к нему возникла непроизвольно, а значит, Агнесса никогда бы не сумела изжить это чувство по своей собственной воле; Богом или Дьяволом — но это было дано ей свыше, и не таким уж мрачно-преступным был в те времена их союз; доказательством тому служило рождение Джессики — самого чистого и прекрасного в мире существа. И даже если, думала Агнесса, высшие силы хотели наказать ее связью с Джеком, ниспослать чувство к нему как рок, она получила от этого не только несчастье.
Когда она встретила его снова, узнала, что он не погиб, то испугалась, потому что поняла: даже в обличье преступника, беглого каторжника, убийцы, человека издерганного, злого, утратившего, казалось, все свои привлекательные черты, он все еще ей небезразличен. Она гнала это чувство прочь, а оно не уходило, оно, оказывается, не умерло за эти годы, жило где-то там, в тайных глубинах ее сердца. Но теперь она сама стала другой, научилась ценить истинные человеческие качества, она стала матерью двоих детей, женой уважаемого человека, порядочной женщиной и никогда бы уже не осмелилась, не смогла и, главное, не захотела бы пойти против своих близких, общества, беспощадно играть судьбами невинных, бросить все…
Когда они поженились с Орвилом, первое время она постоянно испытывала чувство вины и благодарности, а он, к ее удивлению, словно бы тоже благодарил судьбу за то, что она, Агнесса, досталась ему. Постепенно она привыкла к своему положению горячо любимой жены, бесконечно ценимой женщины, она, девушкой плакавшая от сознания своей внешней непривлекательности, почувствовала себя красивой. И полюбила Орвила. С ним можно было поговорить обо всем, порассуждать, обменяться любыми впечатлениями, он очень хорошо все чувствовал и понимал. Для нее, никогда не имевшей по-настоящему близкой подруги, он стал еще и другом, советчиком во многих делах. Она не была холодной, но и сверхстрастной не была, поэтому их отношения были подобны ровному пламени, что вполне устраивало, обоих. За три года совместной жизни они не поссорились ни разу, Орвил не обидел ее ни словом, ни взглядом, всегда был внимателен к ней, их брак мог считаться на редкость благополучным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116
Старшим детям пришлось объяснять причину внезапного отъезда. Она сказала, что появились дела в новом доме, необходимо кое-что приготовить к лету, а так как Орвил сейчас сильно занят, придется поехать ей. Джессика послушно и с пониманием кивала, но Рей, как заметила Агнесса, недоверчиво улыбнулся. Она обняла их по очереди, поцеловала, стараясь казаться веселой, хотя душа ее стонала, словно обложенная со всех сторон не-сдвигаемыми каменными плитами.
— А мне можно будет приехать к тебе, когда кончатся занятия в школе? — спросила Джессика и, посмотрев на Рея, поправилась: — Нам можно будет приехать?
— Да, конечно; я сама приеду за вами, или вы приедете туда с папой; мы будем отдыхать все вместе, как в прошлом году, — сказала Агнесса, чтоб не давать детям повод для беспокойства.
Орвил тоже держался при них и при слугах с Агнессой, как обычно, как это было до вчерашнего дня, но она не была уверена в том, что семейный разлад не затронет тех, кто находится рядом.
Как во сне, видела она унылый перрон, хмурое, в тучах небо, лицо Орвила, тоже мрачное… Он с безжизненной холодностью прикоснулся губами к ее бледной щеке, Орвил дал ей необходимые советы на дорогу, а потом помолчал немного, словно ожидая, что скажет она.
— Я знаю, Джерри и Джессика получат от тебя все, что нужно: и любовь, и ласку, но хочу попросить: постарайся расшевелить Рея, не будь с ним слишком строгим. Он никогда не смеется и редко улыбается. Возможно, я так и не сумела подобрать к нему ключик, но вы ведь родные — попробуй ты.
— Хорошо, — коротко ответил он. — Дети, наверное, напишут тебе, а ты пиши им. Если что придет на твое имя — от Филлис или от миссис Митчелл, я перешлю. В городе скажу, что ты поехала к матери.
Агнесса кивнула.
— До свидания, Орвил, — тихо произнесла она.
— Прощай.
Он посадил ее в вагон и ушел, не дождавшись отправления. Агнесса сидела одна в своем купе и глядела на мелькавшие за окном чужие лица. Она вспомнила свою встречу с Орвилом на вокзале Нового Орлеана… Тогда она ехала навстречу своему счастью, теперь от него уезжает. Господи, что она натворила! Поезд тронулся, и все стало уплывать куда-то; Агнесса словно отрывалась от своей земли, от всего самого близкого и родного — он всегда так тяжел, этот первый миг расставания.
Теперь, когда все: и хорошее, и плохое — осталось позади, Агнесса могла поразмыслить спокойно, наедине с собой, как того желал Орвил. Конечно, то, что случилось, было ужасно, но Агнесса обвиняла себя больше не во внешнем своем поведении, а в том, что таила в душе.
Сейчас она сказала себе, что Орвил и Джек были во многом одинаково правы. Она действительно жила с Орвилом спокойно и счастливо лишь до той поры, пока вновь не появился Джек. Орвила она любила, сумела полюбить, хотя в момент венчания в самом деле чувствовала к нему только уважение и чисто дружеский интерес. Совершенно справедливо: Орвил завоевал ее любовь бесконечной нежностью, добротой и терпением, тогда как в Джека она влюбилась сразу и безоглядно. Потом, пытаясь разобраться в себе, Агнесса приписывала столь быстрое возникновение чувства своему юному возрасту, воспитанию, не давшему представлений о реальной жизни, романтическому настрою души, да в конце концов просто желанию встретиться с чем-то необычным, неведомым, запретным и оттого прекрасным. Но ведь она не так уж скоро разочаровалась, она долго считала Джека второй половинкой своей души. Может быть, думала она теперь, дело в том, что все тогда было в ее жизни впервые, она открывала для себя мир любви, чувственности, человеческих отношений, жизни не за стенами пансиона, а на вольном воздухе гор и степей? На таком фоне все происходящее казалось романтичным, и душа ее тогда еще не была омрачена ничем. Она знала о непонятных силах, странной энергии, заставлявшей ее трепетать, о том, что нес в себе Джек, и что, возможно, ощущала только она одна. Когда-то ведь она любовалась им, и сердце ее сладостно сжималось, едва лишь он прикасался к ее руке или улыбался в ответ на ее улыбку. Любовь к нему возникла непроизвольно, а значит, Агнесса никогда бы не сумела изжить это чувство по своей собственной воле; Богом или Дьяволом — но это было дано ей свыше, и не таким уж мрачно-преступным был в те времена их союз; доказательством тому служило рождение Джессики — самого чистого и прекрасного в мире существа. И даже если, думала Агнесса, высшие силы хотели наказать ее связью с Джеком, ниспослать чувство к нему как рок, она получила от этого не только несчастье.
Когда она встретила его снова, узнала, что он не погиб, то испугалась, потому что поняла: даже в обличье преступника, беглого каторжника, убийцы, человека издерганного, злого, утратившего, казалось, все свои привлекательные черты, он все еще ей небезразличен. Она гнала это чувство прочь, а оно не уходило, оно, оказывается, не умерло за эти годы, жило где-то там, в тайных глубинах ее сердца. Но теперь она сама стала другой, научилась ценить истинные человеческие качества, она стала матерью двоих детей, женой уважаемого человека, порядочной женщиной и никогда бы уже не осмелилась, не смогла и, главное, не захотела бы пойти против своих близких, общества, беспощадно играть судьбами невинных, бросить все…
Когда они поженились с Орвилом, первое время она постоянно испытывала чувство вины и благодарности, а он, к ее удивлению, словно бы тоже благодарил судьбу за то, что она, Агнесса, досталась ему. Постепенно она привыкла к своему положению горячо любимой жены, бесконечно ценимой женщины, она, девушкой плакавшая от сознания своей внешней непривлекательности, почувствовала себя красивой. И полюбила Орвила. С ним можно было поговорить обо всем, порассуждать, обменяться любыми впечатлениями, он очень хорошо все чувствовал и понимал. Для нее, никогда не имевшей по-настоящему близкой подруги, он стал еще и другом, советчиком во многих делах. Она не была холодной, но и сверхстрастной не была, поэтому их отношения были подобны ровному пламени, что вполне устраивало, обоих. За три года совместной жизни они не поссорились ни разу, Орвил не обидел ее ни словом, ни взглядом, всегда был внимателен к ней, их брак мог считаться на редкость благополучным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116