или в России в начале XVII в. Во время русско-турецкой войны 1768—1774 гг. на Западе в различных кругах возникла мысль о возможности создать затруднения для правительства Екатерины II, исподтишка поддерживая притязания красивой авантюристки неизвестного происхождения, которая именовала себя Елизаветой, княжной Всероссийской, дочерью царицы Елизаветы Петровны (от ее морганатического брака с А. Г. Разумовским) и, следовательно, внучкой Петра I. Самозванка принимала и много других имен. В историю она вошла под именем княжны Таракановой. (Существовала и другая княжна Тараканова, которую считали дочерью Елизаветы и Разумовского. В детстве ее увезли за границу, в 1785 г. она по распоряжению Екатерины вернулась в Россию, постриглась в монахини московского Ивановского монастыря под именем Досифеи и умерла в 1810 г. Казна отпускала на ее содержание крупные суммы.) По поручению Екатерины граф Алексей Орлов, который находился с русской эскадрой в Средиземном море, разыскал Тараканову в Риме. Орлов предложил самозванке выйти за него замуж, взамен чего обещал возвести ее на российский престол. Они поехали в Ливорно, где стояли русские суда, и прибыли на флагманский корабль «Исидор». Там Тараканова была арестована. 11 мая 1775 г. она была доставлена в Кронштадт и вскоре заключена в Петропавловскую крепость. В своих показаниях узница не раскрыла ничего существенного и 4 декабря 1775 г. умерла от туберкулеза. Таким образом, она не дожила до наводнения 1777 г. и не утонула в залитом водой каземате, как это изображено в известной картине К. Д. Флавицкого «Княжна Тараканова в Петропавловской крепости во время наводнения» (1864 г.).
Средства связи не претерпели существенных изменений в эту эпоху. предшествовавшую эре железных дорог. Доставка в Лондон даже официальной корреспонденции по почте занимала из Парижа и Гааги 3 дня, из Мадрида — 18, из Рима и Стокгольма — 21, а из Константинополя — даже 40 дней. Пересылка наиболее важных донесений курьерами редко приводила к значительному сокращению этих сроков.
По-прежнему острой проблемой являлась сохранность депеш. Посылка их почтой была почти равносильна молчаливому согласию на ознакомление с ними иностранных властей. Чтобы как-то воспрепятствовать этой чрезмерной любознательности, английская дипломатия пыталась иметь альтернативные пути пересылки своей деловой переписки, минуя почту, — через Францию и Голландию, иногда только морем (несколько маршрутов важно было сохранять и на случай войны, когда другие, проходившие через вражескую территорию, естественно, оказывались недоступными). Шифр не спасал дела. Практика показывала, что большое количество зашифрованных сообщений создает дополнительные возможности иностранцам раскрыть код. Каждое посольство имело целый набор различных шифров, хотя они стоили дорого — около 150 ф. ст. каждый. Многие депеши посылались одновременно несколькими путями. Отправление депеш со специальными дипломатическими курьерами обходилось настолько дорого, что к такому способу можно было прибегать только при особой необходимости. Иногда не рисковали посылать письменные депеши и с курьерами. Некоторые важные сведения, особенно относящиеся к области тайной войны, сообщались устно доверенным лицам, которых отряжали в Лондон. Так, например, поступили, когда бывший испанский министр Рипперда получил убежище в английском посольстве в Мадриде и обещал раскрыть все секреты своего правительства.
Почтовые пакетботы, появившиеся еще в XVII в., обычно доставляли корреспонденцию из Англии лишь в ближайшие портовые города Франции и Голландии, далее ее перевозили по суше. Во время войны команды пакетботов увлекались пиратством в ущерб своим прямым обязанностям. Власти стали даже предпочитать для почтовой службы небольшие быстроходные суда, не имевшие серьезного вооружения на борту. Однако это не могло помешать пакетботам перевозить контрабанду и в мирное, и в военное время. Впрочем, сама контрабанда нередко при этом становилась прикрытием для шпионажа. В 1695 г. министра иностранных дел Шрюсбери запросили, стоят ли разведывательные сведения, доставляемые неким капитаном Питере оном, того, чтобы не препятствовать контрабандному провозу им небольшого количества французских изделий. В том же 1695 г. лазутчик, состоявший на службе известного дипломата сэра Уильяма Трамбула, предложил, чтобы английские власти разрешили нескольким лондонским купцам купить датский корабль, который мог бы совершать ежегодно семь-восемь рейсов в различные французские гавани за контрабандным товаром, доставляя туда за каждую поездку по два шпиона. Автор проекта особо подчеркивал, что таможенники не должны подвергать этот корабль никакому досмотру. Один из разведчиков графа Ноттингема сообщал, что по специальному заказу английских купцов построена яхта с тайниками, «где можно кое-что запрятать», и что надо подыскать для нее капитана, хорошо знакомого с побережьем Франции.
XVIII в. широко развил унаследованную от прошлого практику перлюстрации писем. Западноевропейские монархии XVIII столетия нередко характеризовали как «просвещенный абсолютизм». Нельзя отрицать, что его представители действительно прилагали крайние усилия, чтобы «просветиться» за счет чужих государственных и частных секретов путем просмотра почтовой корреспонденции. Это было время расцвета «черных кабинетов», начало которым было положено еще в первое десятилетие XVI в. германским императором Максимилианом.
Во Франции «черный кабинет» получил особое значение при Марк-Рене д'Аржансоне, который с 1697 г. в течение более двух десятилетий занимал пост генерал-лейтенанта полиции. Его правление совпало с последними, наиболее тяжелыми для страны годами правления Людовика XIV, военными поражениями и голодом, приведшим к продовольственным волнениям в Париже. В этих условиях д'Аржансон еще более расширил систему слежки и шпионажа. Начальник полиции умел следовать даже в личной жизни придворной моде. Первоначально он действовал просто, собирая дань натурой со всех столичных домов терпимости. Однако когда «король-солнце» в конце жизни впал в ханжеское благочестие, д'Аржансон тоже нашел выход: поселился в Транельском монастыре, разумеется, женском, где его любовницами состояли едва ли не все монахини, начиная с самой настоятельницы. Обитательницы монастыря не остались внакладе — генерал-лейтенант полиции разрешил им выпустить лотерею, принесшую большую прибыль. Недаром в монастыре даже построили часовню, посвященную Святому Марку — патрону д'Аржансона. Из этого монастырского уединения, если можно употребить здесь это слово, д'Аржансона не извлекли даже смерть короля и назначение в 1718 г.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278