Аррез считает, что единственно возможное и математически точное решение: в 1680 г. умер Доже, а Фуке занял его место в одиночной камере, которая с самого начала на деле специально сооружалась не для какого-то слуги, а именно для такой подмены. Ничто не противоречит этому решению, по крайней мере нет никаких письменных документов, удостоверяющих смерть и погребение Фуке, отсутствует акт вскрытия тела. Поэтому, хотя с точки зрения закона Фуке был мертв уже в 1673 г. (в этот год его жена была признана наследницей сюринтенданта), нет официальных данных о его физической смерти в 1680 г. Запечатанный гроб с телом Фуке был выдан его сыну 17 апреля 1681 г., через 25 дней после смерти. К этому времени нельзя было уже и думать об открытии гроба. Сообщалось, что останки Фуке первоначально были захоронены в церкви Сен-Клер, потом будто бы перевезены в Париж и перезахоронены вместе с прахом его матери на семейном кладбище в монастыре на улице Святого Антония. Однако это захоронение было произведено только 28 марта 1681 г., то есть через год после смерти, и в течение этого срока никто не мог установить, что это были именно останки Фуке, а не Доже.
Отметим, что письмо Сен-Мара от 23 марта 1680 г., которое должно было известить о смерти Фуке, исчезло. Не сообщал ли в нем Сен-Мар о смерти не Фуке, а Доже? Сохранилось лишь письмо Лувуа от 8 апреля 1680 г. о том, что он получил письмо тюремщика, датированное 23 марта и сообщавшее о кончине Фуке. Письмо, посланное Сен-Маром, должно было достичь Парижа примерно через восемь дней, следовательно, Лувуа его мог прочесть 31 марта. Однако он не ответил на него сразу, как это делал, когда речь шла не об особо важных делах. Министру потребовалось для ответа целых восемь дней — не для того ли, чтобы держать совет с Кольбером и другими союзниками относительно того, является ли момент подходящим для объявления о смерти Фуке? За эти дни в Париже уже были распространены слухи о кончине бывшего сюринтенданта (говорили, впрочем, и о том, что его до этого освободили из заключения). 6 апреля об этом было напечатано краткое известие в «Газетт», тесно связанной с двором. Между прочим, стоит добавить, что Вольтер помещает сведения о противоречивых слухах относительно смерти Фуке сразу после рассказа о «железной маске», очевидно, потому, что он считал обоих одним и тем же лицом. От Вольтера же нам известен ответ Шамийяра, что «маска» — человек, посвященный во все секреты Фуке. Кто мог знать все эти секреты, кроме самого сюринтенданта? Напомним также слова Вольтера, что «маску» арестовали в 1661 г. (как Фуке), что тогда не исчезло ни одно другое значительное лицо. Анализ переписки Лувуа и Сен-Мара показывает, что в момент смерти Фуке вблизи не было его детей и он не умер, как считают, на руках старшего сына. Из письма Лувуа от 8 апреля 1680 г. следует, что этому сыну Фуке — графу де Во — посчастливилось увезти бумаги отца и что Сен-Мар это разрешил. Не означает ли это, что Фуке сам передал бумаги сыну и что, следовательно, он был жив за несколько дней до 23 марта или в этот самый день смерти и находился — вопреки слухам об освобождении — в тюрьме Пинероля?
Аррез считает, что Лувуа, с одной стороны, разрешил графу де Во взять все бумаги отца, а с другой — рекомендовал Сен-Мару запереть бумаги Фуке — очевидно, новые, которые «покойник» продолжал писать. Из переписки явствует, что Сен-Мар нашел дополнительные бумаги в карманах одежды Фуке уже 4 мая, то есть через 42 дня после его смерти. Иначе говоря, вероятно, во все эти дни мнимоумерший продолжал писать и из этих его бумаг составился целый пакет, пересланный Лувуа.
Аррез считает, что, как только Доже умер, Сен-Мар, следуя заранее согласованному с Лувуа плану, перевел Фуке в одиночку. Поскольку никто из посторонних не видел тайного погребения Доже, а помещение в Боковой башне опустело, возникла легенда об освобождении Фуке… В письме Лувуа от 8 апреля есть еще одна любопытная фраза о том, что важные сведения, известные Фуке, могут быть доступны Лозену и Ла Ривьеру. Умалчивается о другом лакее — Доже — не потому ли, что Лувуа знал о смерти этого слуги? Если умер Доже, то Фуке был жив. Понятно, и почему не отпустили на свободу слуг Фуке: Доже — потому что он уже был мертв, а Ла Ривьера — потому что он видел умершим Доже, а не своего хозяина. Вместе с тем, когда Лувуа писал Сен-Мару, что следует сохранять под стражей Ла Ривьера и Доже, тюремщик отлично понимал, что речь идет о Ла Ривьере и Фуке. Доже стал псевдонимом Фуке, фамилия которого, правда, позднее только раз мелькнула в письмах военного министра. А именно в письме Лувуа от 10 июля 1680 г., где говорилось о получении Доже каких-то «ядов». Их мог откуда-то взять не сидевший в одиночке Доже, а Фуке, которого стали называть фамилией «слуги». Впоследствии исчезло в переписке и имя Доже — появились «двое из Нижней башни».
Теперь о том, какие секреты мог узнать Лозен от Фуке, переговариваясь через отверстие, которое они проделали между своими камерами. Это явно не были придворные тайны. Лозен был другом семьи Фуке до 1661 г. и еще тогда мог узнать от них эти тайны, его ведь арестовали только через 10 лет — в 1671 г., и он был поэтому лучше, чем сюринтендант, осведомлен о том, что творилось в придворных сферах. Фуке мог ему сообщить лишь о секретах, связанных с заключением в Пине-роле, особенно о непонятном письме к нему Лувуа относительно Доже, о том, что того не разрешали держать в помещении, когда в него входил герцог или кто-либо другой. Не сообщил ли Фуке о том, что Доже при смерти и что он опасается попасть в одиночку взамен слуги? Как бы то ни было, Лозен ничего не поведал о тайнах Фуке и даже заведомо ложно рассказывал, что, вероятно, его друга освободили незадолго до смерти. Возможно, это молчание было платой за освобождение самого Лозена (как раз в марте 1680 г. он вел особую переписку с Лувуа). Герцог был превращен в свидетеля, подтвердившего официальную версию о смерти Фуке.
Добавим, что ни одного из заключенных, кроме Фуке, при перевозке не сопровождал такой эскорт, который следовал за «маской». И наконец, на содержание «маски» тратили, по существу, столько же, сколько расходовали на Фуке, — во много раз больше, чем на других заключенных (кроме Лозена) и тем более «слуг» вроде Доже, которых держали на крайне скудном пайке.
Фуке был «самым старым заключенным» Сен-Мара, таким фигурирует и «маска» в переписке. К 1703 г. ему должно было быть 89 лет, но таких случаев долголетия можно привести не так уж мало среди современников Фуке, придворных, представителей дворянской знати и высшего чиновничества (Аррез приводит такие примеры). Мать Фуке дожила даже до 91 года.
Мы изложили все существенные доводы, приводимые Аррезом в пользу своей теории.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278