— Явился весь штаб моего Чарли и принес свои никели и центы — все, что дети получили на конфеты и на жареные орехи от родителей: «Вот, тетя Салли, прибавьте это к тем деньгам, которые у вас уже есть. Может, и наши никели помогут освободить мистера Робинсона, Чарли, Ричи идругих». Такие они все хорошие! Я было хотела отдать им обратно, чтобы они купили себе лакомств, — какое, и слушать не хотят!
Однако Салли не знала, что случилось перед приходом «штаба». Не подозревала она, например, что ранним утром того же дня в дом Маргрет прибежала красная, взволнованная Мери Смит, разбудила Нэнси и сунула ей в сонное лицо голубой бумажный листочек.
— На, полюбуйся, что пишет эта предательница!
— Что? Что такое? — не понимала Нэнси, тараща на подругу еще сонные глаза.
— О господи! Читай сама! — потребовала Мери. — Сразу поймешь.
Нэнси потерла обеими руками глаза, как это делают совсем маленькие дети, вздохнула блаженно, потянулась и, покорившись натиску Мери, принялась разбирать длинные бледные буквы так называемого «аристократического» почерка. Но с первых же строк сон соскочил с девочки, щеки ее вспыхнули, и она, так же как Мери, готова была бесноваться от негодования.
«Дорогая Мери, — писала обладательница „аристократического“ почерка, — пишу тебе очень наспех, так как собираюсь с мамой ехать на морские купанья в Лонг Бич, куда мама сопровождает миссис Миллард. Я надеюсь, ты еще помнишь меня, хотя и не поздоровалась со мной в день суда над известными тебе личностями. Я думаю, это произошло от твоей близорукости, поэтому я тебя извинила.
Недавно я узнала от нашей знакомой миссис Эйнис, что происходит сбор денег для выкупа Д. Р., Ч. Р., Р. Р. и остальных, находящихся в тюрьме. Я подумала, что будет правильно с моей стороны не питать к ним зла и принять участие в этом деле. Ты, вероятно, часто общаешься с родственниками заключенных, поэтому прошу тебя передать им от меня тридцать долларов, которые при сем и прилагаю.
Жалею, что ты или кто-нибудь из нашей школы не сообщил мне об этом сборе раньше, потому что тогда у меня было бы гораздо больше денег. Двадцать долларов я недавно истратила на разные нужные мне мелочи.
Остаюсь с неизменным уважением П. Причард.
Р. S. Расписку в получении денег пришли осенью ко мне, на Парк-авеню».
— Ох, свинья! Ох, дрянь какая! — задыхалась Нэнси, не находя достаточно сильных выражений, которые смогли бы передать ее негодование. — Нет, погоди, мы ей ответим! Мы ей так ответим, что море в Лонг Биче покажется ей горячим!.. Часа через полтора соберется весь штаб, и тогда мы решим, как ей отвечать, — сказала она, немного успокоившись.
Да, снова наступили такие трудные дни, когда понадобилось собирать «штаб». Только теперь заседания «штаба» происходили не на пустыре позади дома Робинсонов, не в «гараже» Чарли, где больше не было «Серебряной свирели», а в домике Маргрет, отвоеванном для нее Джимом Робинсоном. Сама Маргрет с утра уходила на репетиции в театр, и Нэнси оставалась полной хозяйкой своего жилища.
В отсутствие Чарли начальником «штаба» был молча и единодушно признан Джой Беннет. Как-то само собой получилось, что именно этот решительный в поступках и горячий мальчик повел за собой остальных.
Ему докладывали теперь ребята о настроениях и событиях в городе, касающихся пяти заключенных, о ходе сбора. Ему отдавали они и собранные деньги, которые он после передавал Салли Робинсон.
Поэтому и теперь, как только он появился в домике Гоу и привел с собой остальных штабистов, Нэнси и Мери тотчас же показали ему полученное письмо.
— А вот и деньги, — сказала Мери, помахивая зелеными бумажками. — Ровно тридцать долларов.
— Точь-в-точь Иудины деньги! — пробормотал Джой, читая письмо. — Тридцать сребреников предателя…
Нэнси вскочила воодушевленная:
— Вот это, именно это мы ей и напишем! Джой, Василь, берите бумагу! Будем писать все вместе ответ.
— И напиши непременно, что я ее видела в суде и не поздоровалась с ней не от близорукости, а потому, что я презираю ее! — волновалась Мери.
— И от нас напиши, что мы ее вздуем, если она нам попадется! — требовал Вик Квинси, который считал Пат одной из главных виновниц осуждения отца.
Каждый предлагал всё новые добавления к письму, так что если бы Пат получила все, что хотел ей написать «штаб», море в Лонг Биче и впрямь показалось бы ей горячим.
Джой быстро писал, не слушая того, что предлагали негодующие мальчики и девочки. И, однако, когда он вслух прочел написанное, все согласились; лучше никто не мог бы написать.
Вот что было в письме:
«Патриции Причард.
Штаб сбора средств для освобождения пяти узников Стон-Пойнта возвращает вам ваши тридцать сребреников. Штаб рад сообщить вам, что сбор денег для выкупа заключенных подходит к концу и заключенные не нуждаются в ваших деньгах. Честь освободить их принадлежит только настоящим друзьям. Вам же эти деньги могут пригодиться, как они пригодились когда-то Иуде. Мисс Мери Смит просит сообщить вам, что она не поздоровалась с вами в суде не по близорукости, а потому, что не желала общаться с предательницей.
Штаб (следовали подписи)».
И Василь, и Джон Майнард, и Пабло, и Нэнси, и все другие мальчики и девочки были в восторге от письма и заранее воображали, как будет обозлена надменная девчонка.
— А кто же понесет письмо? — спросила вдруг Нэнси.
— Никто. Мы отправим его по почте, — сказал Джой. — Попросим дядю Поста, чтобы он проследил за его доставкой.
На этом и порешили.
Между тем дядя Пост, о котором шла речь, в эту самую минуту находился у Салли Робинсон. Он пришел, против своего обыкновения, пешком и даже без своего знаменитого рожка. Вместо форменной фуражки на его седой голове нелепо торчала какая-то старая шапчонка, то и дело сползавшая на глаза. Весь вид старика, его преувеличенно суетливые движения были так необычны, что Салли, хотя и поглощенная своими собственными заботами и горестями, тотчас это заметила.
— Что с вами приключилось, дядя Пост? — спросила она. — Почему вы не на автомобиле? И что это за шляпа на вас?
Дядя Пост как-то неопределенно крякнул и полез в карман. Он вытащил оттуда две бумажки по сто долларов и смущенно положил их на стол.
— Пожалуйста, мэм, присоедините их к тем деньгам, которые вы собрали, — сказал он покашливая. — Хочу, чтобы и моя доля была в этом деле… Деньги честные, можете не сомневаться, — прибавил он.
— Благодарю вас, дядя Пост, — просто и сердечно сказала Салли. — Только зачем так много? Вам самому могут понадобиться деньги, а для наших заключенных, я надеюсь, мы скоро соберем недостающую сумму.
— Нечего медлить, надо поскорее освобождать их, — решительно сказал дядя Пост, — а то неизвестно, что еще взбредет в голову хозяевам:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
Однако Салли не знала, что случилось перед приходом «штаба». Не подозревала она, например, что ранним утром того же дня в дом Маргрет прибежала красная, взволнованная Мери Смит, разбудила Нэнси и сунула ей в сонное лицо голубой бумажный листочек.
— На, полюбуйся, что пишет эта предательница!
— Что? Что такое? — не понимала Нэнси, тараща на подругу еще сонные глаза.
— О господи! Читай сама! — потребовала Мери. — Сразу поймешь.
Нэнси потерла обеими руками глаза, как это делают совсем маленькие дети, вздохнула блаженно, потянулась и, покорившись натиску Мери, принялась разбирать длинные бледные буквы так называемого «аристократического» почерка. Но с первых же строк сон соскочил с девочки, щеки ее вспыхнули, и она, так же как Мери, готова была бесноваться от негодования.
«Дорогая Мери, — писала обладательница „аристократического“ почерка, — пишу тебе очень наспех, так как собираюсь с мамой ехать на морские купанья в Лонг Бич, куда мама сопровождает миссис Миллард. Я надеюсь, ты еще помнишь меня, хотя и не поздоровалась со мной в день суда над известными тебе личностями. Я думаю, это произошло от твоей близорукости, поэтому я тебя извинила.
Недавно я узнала от нашей знакомой миссис Эйнис, что происходит сбор денег для выкупа Д. Р., Ч. Р., Р. Р. и остальных, находящихся в тюрьме. Я подумала, что будет правильно с моей стороны не питать к ним зла и принять участие в этом деле. Ты, вероятно, часто общаешься с родственниками заключенных, поэтому прошу тебя передать им от меня тридцать долларов, которые при сем и прилагаю.
Жалею, что ты или кто-нибудь из нашей школы не сообщил мне об этом сборе раньше, потому что тогда у меня было бы гораздо больше денег. Двадцать долларов я недавно истратила на разные нужные мне мелочи.
Остаюсь с неизменным уважением П. Причард.
Р. S. Расписку в получении денег пришли осенью ко мне, на Парк-авеню».
— Ох, свинья! Ох, дрянь какая! — задыхалась Нэнси, не находя достаточно сильных выражений, которые смогли бы передать ее негодование. — Нет, погоди, мы ей ответим! Мы ей так ответим, что море в Лонг Биче покажется ей горячим!.. Часа через полтора соберется весь штаб, и тогда мы решим, как ей отвечать, — сказала она, немного успокоившись.
Да, снова наступили такие трудные дни, когда понадобилось собирать «штаб». Только теперь заседания «штаба» происходили не на пустыре позади дома Робинсонов, не в «гараже» Чарли, где больше не было «Серебряной свирели», а в домике Маргрет, отвоеванном для нее Джимом Робинсоном. Сама Маргрет с утра уходила на репетиции в театр, и Нэнси оставалась полной хозяйкой своего жилища.
В отсутствие Чарли начальником «штаба» был молча и единодушно признан Джой Беннет. Как-то само собой получилось, что именно этот решительный в поступках и горячий мальчик повел за собой остальных.
Ему докладывали теперь ребята о настроениях и событиях в городе, касающихся пяти заключенных, о ходе сбора. Ему отдавали они и собранные деньги, которые он после передавал Салли Робинсон.
Поэтому и теперь, как только он появился в домике Гоу и привел с собой остальных штабистов, Нэнси и Мери тотчас же показали ему полученное письмо.
— А вот и деньги, — сказала Мери, помахивая зелеными бумажками. — Ровно тридцать долларов.
— Точь-в-точь Иудины деньги! — пробормотал Джой, читая письмо. — Тридцать сребреников предателя…
Нэнси вскочила воодушевленная:
— Вот это, именно это мы ей и напишем! Джой, Василь, берите бумагу! Будем писать все вместе ответ.
— И напиши непременно, что я ее видела в суде и не поздоровалась с ней не от близорукости, а потому, что я презираю ее! — волновалась Мери.
— И от нас напиши, что мы ее вздуем, если она нам попадется! — требовал Вик Квинси, который считал Пат одной из главных виновниц осуждения отца.
Каждый предлагал всё новые добавления к письму, так что если бы Пат получила все, что хотел ей написать «штаб», море в Лонг Биче и впрямь показалось бы ей горячим.
Джой быстро писал, не слушая того, что предлагали негодующие мальчики и девочки. И, однако, когда он вслух прочел написанное, все согласились; лучше никто не мог бы написать.
Вот что было в письме:
«Патриции Причард.
Штаб сбора средств для освобождения пяти узников Стон-Пойнта возвращает вам ваши тридцать сребреников. Штаб рад сообщить вам, что сбор денег для выкупа заключенных подходит к концу и заключенные не нуждаются в ваших деньгах. Честь освободить их принадлежит только настоящим друзьям. Вам же эти деньги могут пригодиться, как они пригодились когда-то Иуде. Мисс Мери Смит просит сообщить вам, что она не поздоровалась с вами в суде не по близорукости, а потому, что не желала общаться с предательницей.
Штаб (следовали подписи)».
И Василь, и Джон Майнард, и Пабло, и Нэнси, и все другие мальчики и девочки были в восторге от письма и заранее воображали, как будет обозлена надменная девчонка.
— А кто же понесет письмо? — спросила вдруг Нэнси.
— Никто. Мы отправим его по почте, — сказал Джой. — Попросим дядю Поста, чтобы он проследил за его доставкой.
На этом и порешили.
Между тем дядя Пост, о котором шла речь, в эту самую минуту находился у Салли Робинсон. Он пришел, против своего обыкновения, пешком и даже без своего знаменитого рожка. Вместо форменной фуражки на его седой голове нелепо торчала какая-то старая шапчонка, то и дело сползавшая на глаза. Весь вид старика, его преувеличенно суетливые движения были так необычны, что Салли, хотя и поглощенная своими собственными заботами и горестями, тотчас это заметила.
— Что с вами приключилось, дядя Пост? — спросила она. — Почему вы не на автомобиле? И что это за шляпа на вас?
Дядя Пост как-то неопределенно крякнул и полез в карман. Он вытащил оттуда две бумажки по сто долларов и смущенно положил их на стол.
— Пожалуйста, мэм, присоедините их к тем деньгам, которые вы собрали, — сказал он покашливая. — Хочу, чтобы и моя доля была в этом деле… Деньги честные, можете не сомневаться, — прибавил он.
— Благодарю вас, дядя Пост, — просто и сердечно сказала Салли. — Только зачем так много? Вам самому могут понадобиться деньги, а для наших заключенных, я надеюсь, мы скоро соберем недостающую сумму.
— Нечего медлить, надо поскорее освобождать их, — решительно сказал дядя Пост, — а то неизвестно, что еще взбредет в голову хозяевам:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100