Кроме того, директор Мак-Магон успел намекнуть каждому из попечителей, что у него есть еще особые новости, которые должны всех заинтересовать.
Итак, здесь находились уже известный нам судья Сфикси, еще более брюзгливый и въедливый, чем обычно; редактор «Стон-пойнтовских новостей» Клиффорд Уорвик — меланхоличный мужчина, которому, по-видимому, все на свете давно успело надоесть; доктор Рендаль — морщинистый, с упрямым и волевым лицом ученого; владелец «Атенеума» Тернер — маленький человечек, похожий на морскую свинку, и Парк Бийл — директор банка, белокурый гигант, председатель многих спортивных клубов и устроитель матчей и состязаний в гольф. Кроме Мак-Магона, присутствовало несколько наиболее доверенных учителей, в том числе Хомер и мисс Вендикс.
Все ждали Милларда и, поглядывая в окна, курили, пили содовую и лениво перебрасывались словами.
— Уже совсем весна, — сказал доктор Рендаль. — Вчера меня вызвали к больному на ферму, и я видел куст боярышника, весь покрытый бутонами.
— Гм… боярышник? — промычал Уорвик. — В самом деле?
— В такое время не об уроках думать, а о том, чтобы побегать на воле с хорошенькой подружкой, — сказал, приосанясь, Тернер. — Нет, не краснейте, мисс Вендикс, — обратился он к учительнице, — ведь я говорю о самой идеальной, чистой дружбе.
Мисс Вендикс стыдливо хихикнула.
— Однако и шалун же этот Тернер! — промямлил Уорвик. — Вы только посмотрите на него: он и сейчас готов носиться по полям, как дикий конь.
Все обернулись к морской свинке — Тернеру, — которая слегка похрюкивала, довольная общим вниманием.
— А вы, Парк, конечно, с первыми теплыми днями умчитесь в Беркли, на матч университета? — спросил Сфикси директора банка.
— Ну конечно, Боб! — весело отвечал тот. — Надо же поддержать своих. Я кончил в один год с великим вратарем Хелтоном и теперь ежегодно бываю на стадионе, когда играют наши университетские футболисты.
— Счастливый человек! — фыркнул Сфикси. — Мне бы ваши заботы! Думать о том, кто сколько мячей забил в ворота противника, когда в мире может начаться такой международный матч, что всем нам не поздоровится!
— О, Сфикси сел на своего конька! Теперь держись! — комически ужаснулся доктор Рендаль.
— Я с вами не говорю, док! — мгновенно вспылил Сфикси. — Все знают, что вы и ваша жена посылали продукты и давали деньги испанским беженцам, выступали на каком-то митинге в защиту мира… Вы думаете, нам это неизвестно? Ваши воззрения, док, могут причинить вам неприятности, пора вам их пересмотреть!
— Может, и пора, но я их действительно еще не пересматривал, — невозмутимо отвечал доктор Рендаль. — Что же касается продуктов и денег, то я их правда посылал и не собирался это скрывать. И в защиту мира я тоже говорил.
— Берегитесь, док, так недолго скатиться и до измены! — бушевал Сфикси.
— Ну, ну, все верно, Сфикси. Все совершенно правильно, и вы абсолютно правы, — поспешил согласиться с судьей Парк Бийл. — Только зачем же так горячиться? Что-то я не видел в вас такой горячности на прошлой партии в гольф.
— Вам всё шутки, — проворчал Сфикси, — а я знаю: мы живем на вулкане. Даже в Стон-Пойнте коммунисты тоже собираются выступать. И здесь работает агентура красных…
— Что такое? Что вы говорите? — раздались со всех сторон встревоженные голоса. — У нас в Стон-Пойнте?..
— А вот спросите у него, — показал Сфикси на редактора «Стон-пойнтовских новостей», — пускай он вам расскажет.
— В самом деле, Уорвик, в чем дело? — Все с тревогой взглянули на меланхолического джентльмена.
Тот пошевелился в кресле и отхлебнул глоток содовой.
— Ничего особенного, леди и джентльмены, — протянул он. — Действительно, я бы сказал, настроение у части населения довольно кислое. На Восточной окраине митингуют, на заводах митингуют, негры тоже начали митинговать… Конечно, послевоенное, так сказать, разочарование…
— Вы им расскажите о коммунистах, о местных агитаторах, о том, что в Горчичном Раю — целый осиный рой, — буркнул Сфикси. — Они думают о матчах, эти маменькины сынки, когда в городе полным-полно красных!
— Вы преувеличиваете, Боб, — зевнул редактор. — Конечно, есть несколько агитаторов — белых и негров, — которые шляются и смущают рабочих; есть этот крикун Цезарь Бронкс, за которого мы скоро возьмемся, есть, наконец, рабочие-славяне, которые тянутся на родину… Но все это еще далеко от настоящей опасности… И, кроме того, мы уже принимаем некоторые меры, — добавил он успокоительно.
Мак-Магон поднялся и многозначительно кашлянул. До сих пор он держался в тени и только внимательно прислушивался к тому, что говорили попечители. Однако сейчас настал удобный момент: директор ни в коем случае не желал его упускать.
— Попрошу на несколько минут вашего внимания, джентльмены, — начал он. — Я хочу сказать, что и здесь, в школе, на маленькой, так сказать, площадке, происходят тоже некоторые события и чувствуются настроения, подобные тем, о которых только что поведал нам мистер Уорвик — наш уважаемый редактор и попечитель.
Присутствующие с любопытством посмотрели на директора.
— Так выкладывайте, что там у вас случилось, Мак, — сказал директор банка.
— Я все скажу вам, джентльмены, но только когда явится наш уважаемый председатель, — заявил Мак-Магон.
Весь вид директора школы, его таинственность, его многозначительное покашливанье еще сильнее возбудили общее любопытство.
Впрочем, присутствующим не пришлось долго ждать: Хомер, выглядывавший в окно и карауливший прибытие Милларда, объявил торжественно, что машина председателя у подъезда.
В этот день Большой Босс выглядел особенно парадно. Его щеки были краснее обыкновенного и лоснились; сквозь коротко остриженные волосы просвечивала такая же красная кожа головы; жемчужно-серая пара крепко облегала его сухощавую фигуру с выгнутой по-военному грудью. Да и весь Босс напоминал надраенное до блеска военное судно.
Он сбросил пальто и шляпу на руки подоспевшему Хомеру, коротко поклонился присутствующим и занял председательское место за столом.
— Прошу извинения за опоздание, — сказал он, быстро взглянув на часы. — Меня вызывал Чикаго.
Дыхание гигантского бизнеса, громадных операций с акциями, кораблями и грузами как бы пронеслось по комнате, и каждый присутствующий, вообразив масштабы этих дел, невольно преклонился перед Большим Боссом.
А Босс, уловив это, бросил как бы невзначай:
— Начнем, Мак-Магон, потому что времени у меня в обрез: через два часа я должен вылететь на совещание алюминиевого треста.
— Слушаю, сэр, — поклонился директор. — Итак, леди и джентльмены, первым вопросом у нас стоит обсуждение программы праздника. Мы разослали всем вам еще на прошлой неделе предполагаемую программу, которая выработана при участии мисс Вендикс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
Итак, здесь находились уже известный нам судья Сфикси, еще более брюзгливый и въедливый, чем обычно; редактор «Стон-пойнтовских новостей» Клиффорд Уорвик — меланхоличный мужчина, которому, по-видимому, все на свете давно успело надоесть; доктор Рендаль — морщинистый, с упрямым и волевым лицом ученого; владелец «Атенеума» Тернер — маленький человечек, похожий на морскую свинку, и Парк Бийл — директор банка, белокурый гигант, председатель многих спортивных клубов и устроитель матчей и состязаний в гольф. Кроме Мак-Магона, присутствовало несколько наиболее доверенных учителей, в том числе Хомер и мисс Вендикс.
Все ждали Милларда и, поглядывая в окна, курили, пили содовую и лениво перебрасывались словами.
— Уже совсем весна, — сказал доктор Рендаль. — Вчера меня вызвали к больному на ферму, и я видел куст боярышника, весь покрытый бутонами.
— Гм… боярышник? — промычал Уорвик. — В самом деле?
— В такое время не об уроках думать, а о том, чтобы побегать на воле с хорошенькой подружкой, — сказал, приосанясь, Тернер. — Нет, не краснейте, мисс Вендикс, — обратился он к учительнице, — ведь я говорю о самой идеальной, чистой дружбе.
Мисс Вендикс стыдливо хихикнула.
— Однако и шалун же этот Тернер! — промямлил Уорвик. — Вы только посмотрите на него: он и сейчас готов носиться по полям, как дикий конь.
Все обернулись к морской свинке — Тернеру, — которая слегка похрюкивала, довольная общим вниманием.
— А вы, Парк, конечно, с первыми теплыми днями умчитесь в Беркли, на матч университета? — спросил Сфикси директора банка.
— Ну конечно, Боб! — весело отвечал тот. — Надо же поддержать своих. Я кончил в один год с великим вратарем Хелтоном и теперь ежегодно бываю на стадионе, когда играют наши университетские футболисты.
— Счастливый человек! — фыркнул Сфикси. — Мне бы ваши заботы! Думать о том, кто сколько мячей забил в ворота противника, когда в мире может начаться такой международный матч, что всем нам не поздоровится!
— О, Сфикси сел на своего конька! Теперь держись! — комически ужаснулся доктор Рендаль.
— Я с вами не говорю, док! — мгновенно вспылил Сфикси. — Все знают, что вы и ваша жена посылали продукты и давали деньги испанским беженцам, выступали на каком-то митинге в защиту мира… Вы думаете, нам это неизвестно? Ваши воззрения, док, могут причинить вам неприятности, пора вам их пересмотреть!
— Может, и пора, но я их действительно еще не пересматривал, — невозмутимо отвечал доктор Рендаль. — Что же касается продуктов и денег, то я их правда посылал и не собирался это скрывать. И в защиту мира я тоже говорил.
— Берегитесь, док, так недолго скатиться и до измены! — бушевал Сфикси.
— Ну, ну, все верно, Сфикси. Все совершенно правильно, и вы абсолютно правы, — поспешил согласиться с судьей Парк Бийл. — Только зачем же так горячиться? Что-то я не видел в вас такой горячности на прошлой партии в гольф.
— Вам всё шутки, — проворчал Сфикси, — а я знаю: мы живем на вулкане. Даже в Стон-Пойнте коммунисты тоже собираются выступать. И здесь работает агентура красных…
— Что такое? Что вы говорите? — раздались со всех сторон встревоженные голоса. — У нас в Стон-Пойнте?..
— А вот спросите у него, — показал Сфикси на редактора «Стон-пойнтовских новостей», — пускай он вам расскажет.
— В самом деле, Уорвик, в чем дело? — Все с тревогой взглянули на меланхолического джентльмена.
Тот пошевелился в кресле и отхлебнул глоток содовой.
— Ничего особенного, леди и джентльмены, — протянул он. — Действительно, я бы сказал, настроение у части населения довольно кислое. На Восточной окраине митингуют, на заводах митингуют, негры тоже начали митинговать… Конечно, послевоенное, так сказать, разочарование…
— Вы им расскажите о коммунистах, о местных агитаторах, о том, что в Горчичном Раю — целый осиный рой, — буркнул Сфикси. — Они думают о матчах, эти маменькины сынки, когда в городе полным-полно красных!
— Вы преувеличиваете, Боб, — зевнул редактор. — Конечно, есть несколько агитаторов — белых и негров, — которые шляются и смущают рабочих; есть этот крикун Цезарь Бронкс, за которого мы скоро возьмемся, есть, наконец, рабочие-славяне, которые тянутся на родину… Но все это еще далеко от настоящей опасности… И, кроме того, мы уже принимаем некоторые меры, — добавил он успокоительно.
Мак-Магон поднялся и многозначительно кашлянул. До сих пор он держался в тени и только внимательно прислушивался к тому, что говорили попечители. Однако сейчас настал удобный момент: директор ни в коем случае не желал его упускать.
— Попрошу на несколько минут вашего внимания, джентльмены, — начал он. — Я хочу сказать, что и здесь, в школе, на маленькой, так сказать, площадке, происходят тоже некоторые события и чувствуются настроения, подобные тем, о которых только что поведал нам мистер Уорвик — наш уважаемый редактор и попечитель.
Присутствующие с любопытством посмотрели на директора.
— Так выкладывайте, что там у вас случилось, Мак, — сказал директор банка.
— Я все скажу вам, джентльмены, но только когда явится наш уважаемый председатель, — заявил Мак-Магон.
Весь вид директора школы, его таинственность, его многозначительное покашливанье еще сильнее возбудили общее любопытство.
Впрочем, присутствующим не пришлось долго ждать: Хомер, выглядывавший в окно и карауливший прибытие Милларда, объявил торжественно, что машина председателя у подъезда.
В этот день Большой Босс выглядел особенно парадно. Его щеки были краснее обыкновенного и лоснились; сквозь коротко остриженные волосы просвечивала такая же красная кожа головы; жемчужно-серая пара крепко облегала его сухощавую фигуру с выгнутой по-военному грудью. Да и весь Босс напоминал надраенное до блеска военное судно.
Он сбросил пальто и шляпу на руки подоспевшему Хомеру, коротко поклонился присутствующим и занял председательское место за столом.
— Прошу извинения за опоздание, — сказал он, быстро взглянув на часы. — Меня вызывал Чикаго.
Дыхание гигантского бизнеса, громадных операций с акциями, кораблями и грузами как бы пронеслось по комнате, и каждый присутствующий, вообразив масштабы этих дел, невольно преклонился перед Большим Боссом.
А Босс, уловив это, бросил как бы невзначай:
— Начнем, Мак-Магон, потому что времени у меня в обрез: через два часа я должен вылететь на совещание алюминиевого треста.
— Слушаю, сэр, — поклонился директор. — Итак, леди и джентльмены, первым вопросом у нас стоит обсуждение программы праздника. Мы разослали всем вам еще на прошлой неделе предполагаемую программу, которая выработана при участии мисс Вендикс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100