Джек постоянно говорил: «Я и Джон», а Джон всегда ставил себя на второе место. «Джек и я», говорил он…
Фэйни закусил губу.
Ричи, словно не было этого отступления, продолжал:
— Наши лучшие ученики и на этот раз написали сочинения без единой грамматической ошибки. Впрочем, несмотря на это, одно из этих сочинений мне решительно не нравится.
— Чье? Чье это сочинение? — раздались голоса.
Чарли и Фэйни продолжали сидеть спокойно, как будто слова учителя их не касались, но на самом деле оба сильно волновались.
— Написано это сочинение на тему «Цель моей жизни», — продолжал Ричи. — Я не скажу вам, чье оно, но прочту вам из него несколько строк.
Он посмотрел на класс. Кое-кто нетерпеливо задвигался. Чарли, видимо, сразу успокоился. Фэйни хотя и не смутился, но старался не встречаться глазами с учителем.
Ричи открыл одну из тетрадей и начал чуть глуховатым, но выразительным голосом:
— «Цель моей жизни — стать во что бы то ни стало богатым, как Джон Рокфеллер, или Пирпойнт Морган, или Джулиус Розенвальд, Некоторые люди говорят, что богатство — это еще не все в жизни, но они говорят эго потому, что сами никогда не владели большими деньгами. Это неправда. За деньги можно сделать все, что захочешь. Деньги дают славу, могущество, власть. Можно купить все, что тебе угодно: яхту или даже целый корабль, сколько угодно ружей и пушек, дома, автомобили, лошадей. За деньги можно даже стать графом или маркизом. Миллиардер вправе управлять целым миром, все его уважают, все его слушаются. Только богатый человек может рассчитывать на счастливое существование. Каждый умный человек должен добиваться в жизни богатства…»
Ричи остановился и поднял глаза от тетради.
— Это Мак-Магон! Это его сочинение! — раздалось сразу несколько голосов. — Фэйни только и думает о деньгах!
Фэйни сидел, опустив белесые ресницы.
— Вы правы, — сказал учитель, обращаясь к классу. — Мне не надо читать это сочинение дальше, потому что все оно написано в том же духе. И написано вполне грамотно, с соблюдением всех грамматических правил и знаков препинания, так что с этой стороны у меня возражений нет и я должен поставить Мак-Магону высший балл. Но меня очень интересует: какой балл поставили бы вы ему сами?
Несколько рук вскинулось вверх. Учитель поискал глазами, кого бы вызвать. Взгляд его упал на Василя Гирича. Тот даже чуть-чуть привстал, стараясь привлечь к себе внимание Ричи.
— Говорите, Гирич, — сказал учитель.
— Я поставил бы Мак-Магону низший балл, сэр… — начал Василь, чуть заикаясь от волнения. — Я поставил бы ему самую плохую отметку. Пускай у него все правильно с орфографией и со стилем, но то, что вы здесь читали, противно слушать…
— А разве плохо быть богатым? Что в этом дурного? Чепуха! Не слушайте его! — закричало сразу несколько учеников. — Мак-Магон хорошо написал!
— Вздор! Дайте договорить Гиричу! Он правильно говорит! — надрывались другие.
— …Многие люди так думают и говорят здесь, — продолжал Василь, не обращая внимания на крики, — но есть и другие. Эти люди знают, что не все в жизни можно купить за деньги. За деньги не купить друзей, не купить любовь, верность, честность… Музыку тоже не купишь… Нет, этого всего никто не сможет купить даже за миллионы миллионов! — убежденно докончил Василь. — Я все сказал. Можно мне сесть, сэр?
И, раскрасневшись, он опустился на свое место.
Ричи внимательно смотрел на учеников:
— Кто не согласен с Гиричем? Кому из вас кажется, что все в жизни покупается и продается?
Все затихли. Никому не хотелось отвечать на такой прямой вопрос. Мэйсон пробормотал сквозь зубы, что «джентльменства за деньги, разумеется, не купишь», однако поднять голос против приятеля не решился.
— Так вот, Мак-Магон, вы только что слышали мнение ваших товарищей, — сказал Ричи, обращаясь уже прямо к Фэйни. — Многие из них, по-видимому, не одобряют вашей цели жизни.
— Да, сэр, — встал Мак-Магон.
— Я тоже, признаться, не одобряю ее. Но вы, разумеется, можете придерживаться совсем других мыслей: ведь вы — в свободной стране. — Ричи горько усмехнулся. — А так как ваше сочинение написано вполне правильно, то, повторяю, я вынужден поставить вам «эй».
Фэйни взял из рук учителя свою тетрадь. Несмотря на старание придать себе оскорбленный и недовольный вид, он был явно рад, что получил хорошую отметку.
— Чарльз Робинсон! — вызвал Ричи.
Чарли подошел к кафедре. Ричи ласково дотронулся до его плеча.
— Я очень доволен вами, мой мальчик, — сказал он: — вы написали отличное сочинение об одном из самых замечательных людей Америки. — Он обратился к классу: — Ваш товарищ Робинсон написал вот о нем, — Ричи указал на портрет вдохновенного старика, чей взгляд, казалось, пронизывал каждого, кто на него смотрел, — о Джоне Брауне, герое борьбы за освобождение негритянского народа… Я вижу, Чарльз, вы прочли много книг о нем, — обратился он к Чарли.
Мальчик кивнул курчавой головой:
— Да, сэр, он мой любимый герой, и я всегда думаю о нем: о том, как он любил нас, черных, как сражался с южанами в Харперс-Ферри, какой он был умный и храбрый…
По выражению лица, по голосу Чарли чувствовалось, что он говорит о самом своей заветном. Рой Мэйсон наблюдал за ним, презрительно скривив рот.
— Смотри-ка, как черномазый разговорился! — наклонился он к Фэйни. — Взялся прославлять этого сумасшедшего старикана, о котором у нас на Юге слышать не могут…
— Я тоже очень люблю Джона Брауна, — говорил между тем Ричи, — и часто жалею, что в наше время нет таких людей… я хочу сказать — таких благородных и смелых, — поправился он.
— Ого, это надо запомнить! — опять шепнул Рой. — Это надо хорошо запомнить…
— Робинсону я тоже поставил «эй», — сказал учитель, отдавая тетрадь Чарли. — Можете передать вашей матери, мальчик, что я вами доволен.
Чарли, сияющий, отправился на свое место. Ричи продолжал как бы нехотя перебирать тетради.
Легкая морщина легла у него между бровями, и от этого лицо стало старше и суровее.
— Я хочу сказать вам еще кое-что, — начал он с усилием. — К моему большому огорчению, среди этих сочинений есть еще одно, которое я считаю самым злым, бессердечным и грубым из того, что я когда-либо читал. — Ричи бегло оглядел класс. — Автор этого сочинения сам выбрал тему и сам ее разработал… Я считаю это дело таким серьезным, что не скажу вам ни имени автора, ни его темы. Он присутствует здесь в классе, слышит и понимает все, что я говорю, и, надеюсь, сделает для себя в дальнейшем нужные выводы. Я очень надеюсь на это.
Семиклассники беспокойно задвигались на скамьях, подозрительно вглядываясь друг в друга. Но что угадаешь по лицам?
— Я оставляю эти тетради на столе, — сказал Ричи. — Пусть староста раздаст их вам, не заглядывая внутрь… Повторяю, я очень надеюсь, что автор упомянутого сочинения подумает о том, что я сказал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
Фэйни закусил губу.
Ричи, словно не было этого отступления, продолжал:
— Наши лучшие ученики и на этот раз написали сочинения без единой грамматической ошибки. Впрочем, несмотря на это, одно из этих сочинений мне решительно не нравится.
— Чье? Чье это сочинение? — раздались голоса.
Чарли и Фэйни продолжали сидеть спокойно, как будто слова учителя их не касались, но на самом деле оба сильно волновались.
— Написано это сочинение на тему «Цель моей жизни», — продолжал Ричи. — Я не скажу вам, чье оно, но прочту вам из него несколько строк.
Он посмотрел на класс. Кое-кто нетерпеливо задвигался. Чарли, видимо, сразу успокоился. Фэйни хотя и не смутился, но старался не встречаться глазами с учителем.
Ричи открыл одну из тетрадей и начал чуть глуховатым, но выразительным голосом:
— «Цель моей жизни — стать во что бы то ни стало богатым, как Джон Рокфеллер, или Пирпойнт Морган, или Джулиус Розенвальд, Некоторые люди говорят, что богатство — это еще не все в жизни, но они говорят эго потому, что сами никогда не владели большими деньгами. Это неправда. За деньги можно сделать все, что захочешь. Деньги дают славу, могущество, власть. Можно купить все, что тебе угодно: яхту или даже целый корабль, сколько угодно ружей и пушек, дома, автомобили, лошадей. За деньги можно даже стать графом или маркизом. Миллиардер вправе управлять целым миром, все его уважают, все его слушаются. Только богатый человек может рассчитывать на счастливое существование. Каждый умный человек должен добиваться в жизни богатства…»
Ричи остановился и поднял глаза от тетради.
— Это Мак-Магон! Это его сочинение! — раздалось сразу несколько голосов. — Фэйни только и думает о деньгах!
Фэйни сидел, опустив белесые ресницы.
— Вы правы, — сказал учитель, обращаясь к классу. — Мне не надо читать это сочинение дальше, потому что все оно написано в том же духе. И написано вполне грамотно, с соблюдением всех грамматических правил и знаков препинания, так что с этой стороны у меня возражений нет и я должен поставить Мак-Магону высший балл. Но меня очень интересует: какой балл поставили бы вы ему сами?
Несколько рук вскинулось вверх. Учитель поискал глазами, кого бы вызвать. Взгляд его упал на Василя Гирича. Тот даже чуть-чуть привстал, стараясь привлечь к себе внимание Ричи.
— Говорите, Гирич, — сказал учитель.
— Я поставил бы Мак-Магону низший балл, сэр… — начал Василь, чуть заикаясь от волнения. — Я поставил бы ему самую плохую отметку. Пускай у него все правильно с орфографией и со стилем, но то, что вы здесь читали, противно слушать…
— А разве плохо быть богатым? Что в этом дурного? Чепуха! Не слушайте его! — закричало сразу несколько учеников. — Мак-Магон хорошо написал!
— Вздор! Дайте договорить Гиричу! Он правильно говорит! — надрывались другие.
— …Многие люди так думают и говорят здесь, — продолжал Василь, не обращая внимания на крики, — но есть и другие. Эти люди знают, что не все в жизни можно купить за деньги. За деньги не купить друзей, не купить любовь, верность, честность… Музыку тоже не купишь… Нет, этого всего никто не сможет купить даже за миллионы миллионов! — убежденно докончил Василь. — Я все сказал. Можно мне сесть, сэр?
И, раскрасневшись, он опустился на свое место.
Ричи внимательно смотрел на учеников:
— Кто не согласен с Гиричем? Кому из вас кажется, что все в жизни покупается и продается?
Все затихли. Никому не хотелось отвечать на такой прямой вопрос. Мэйсон пробормотал сквозь зубы, что «джентльменства за деньги, разумеется, не купишь», однако поднять голос против приятеля не решился.
— Так вот, Мак-Магон, вы только что слышали мнение ваших товарищей, — сказал Ричи, обращаясь уже прямо к Фэйни. — Многие из них, по-видимому, не одобряют вашей цели жизни.
— Да, сэр, — встал Мак-Магон.
— Я тоже, признаться, не одобряю ее. Но вы, разумеется, можете придерживаться совсем других мыслей: ведь вы — в свободной стране. — Ричи горько усмехнулся. — А так как ваше сочинение написано вполне правильно, то, повторяю, я вынужден поставить вам «эй».
Фэйни взял из рук учителя свою тетрадь. Несмотря на старание придать себе оскорбленный и недовольный вид, он был явно рад, что получил хорошую отметку.
— Чарльз Робинсон! — вызвал Ричи.
Чарли подошел к кафедре. Ричи ласково дотронулся до его плеча.
— Я очень доволен вами, мой мальчик, — сказал он: — вы написали отличное сочинение об одном из самых замечательных людей Америки. — Он обратился к классу: — Ваш товарищ Робинсон написал вот о нем, — Ричи указал на портрет вдохновенного старика, чей взгляд, казалось, пронизывал каждого, кто на него смотрел, — о Джоне Брауне, герое борьбы за освобождение негритянского народа… Я вижу, Чарльз, вы прочли много книг о нем, — обратился он к Чарли.
Мальчик кивнул курчавой головой:
— Да, сэр, он мой любимый герой, и я всегда думаю о нем: о том, как он любил нас, черных, как сражался с южанами в Харперс-Ферри, какой он был умный и храбрый…
По выражению лица, по голосу Чарли чувствовалось, что он говорит о самом своей заветном. Рой Мэйсон наблюдал за ним, презрительно скривив рот.
— Смотри-ка, как черномазый разговорился! — наклонился он к Фэйни. — Взялся прославлять этого сумасшедшего старикана, о котором у нас на Юге слышать не могут…
— Я тоже очень люблю Джона Брауна, — говорил между тем Ричи, — и часто жалею, что в наше время нет таких людей… я хочу сказать — таких благородных и смелых, — поправился он.
— Ого, это надо запомнить! — опять шепнул Рой. — Это надо хорошо запомнить…
— Робинсону я тоже поставил «эй», — сказал учитель, отдавая тетрадь Чарли. — Можете передать вашей матери, мальчик, что я вами доволен.
Чарли, сияющий, отправился на свое место. Ричи продолжал как бы нехотя перебирать тетради.
Легкая морщина легла у него между бровями, и от этого лицо стало старше и суровее.
— Я хочу сказать вам еще кое-что, — начал он с усилием. — К моему большому огорчению, среди этих сочинений есть еще одно, которое я считаю самым злым, бессердечным и грубым из того, что я когда-либо читал. — Ричи бегло оглядел класс. — Автор этого сочинения сам выбрал тему и сам ее разработал… Я считаю это дело таким серьезным, что не скажу вам ни имени автора, ни его темы. Он присутствует здесь в классе, слышит и понимает все, что я говорю, и, надеюсь, сделает для себя в дальнейшем нужные выводы. Я очень надеюсь на это.
Семиклассники беспокойно задвигались на скамьях, подозрительно вглядываясь друг в друга. Но что угадаешь по лицам?
— Я оставляю эти тетради на столе, — сказал Ричи. — Пусть староста раздаст их вам, не заглядывая внутрь… Повторяю, я очень надеюсь, что автор упомянутого сочинения подумает о том, что я сказал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100