– Мы бессердечные люди! Мы самые обыкновенные эгоисты! Моя совесть лишает меня удовольствия от похода! Я не могу без большого стыда думать о том, как мы бросили бедного мальчика одного!
– Присядем, товарищи, – предложил дед Игнатий Савельевич. – Вот тут в тени и отдохнём.
– Я имела в виду не отдых, уважаемый сосед!
– А я, уважаемая соседушка, имею в виду именно отдых. Но можно и потолковать. Хотя проку от наших толкований не будет. Я лично иду и дойду туда, куда мы решили идти!
– Нам предстоит, товарищи, – строго произнесла эта милая Людмила, – выбрать командира похода, передать всю власть в его руки и слушаться его беспрекословно.
Иначе у нас будет много времени уходить на споры и ненужные обсуждения.
Все с удовольствием расположились в тени на опушке леса. Тётя Ариадна Аркадьевна осталась на дороге и оттуда крикнула жалобно:
– Ведь что получается! Нет, вы только подумайте, что же такое получается! Ведь получается, что к коту мы отнеслись более человечески, чем к мальчику!
– А! – громко и требовательно позвал дед Игнатий Савельевич. – Риадна Аркадьевна! Покиньте солнцепёк и пройдите в тень!
Когда уважаемая соседушка выполнила его предложение и опустилась на траву, конечно, рядом с корзиной, в которой блаженствовал её любимец-проходимец, эта милая Людмила заговорила:
– Командиром может быть выбран любой участник похода, который пользуется авторитетом, твёрд и принципиален, которого все согласны слушаться беспрекословно.
– Фактически организатор и командир похода у нас уже имеется, – сказал дед Игнатий Савельевич. – Кто за то, чтобы им официально утвердить Людмилушку, прошу голосовать. – И он первым выбросил вверх прямую правую руку.
Вслед за ним проголосовала Голгофа. Ну, а раз она подняла руку, Пантя проделал то же самое.
– Кто против?
Тётя Ариадна Аркадьевна даже не пошевелилась.
– Кто воздержался?
Не пошевелилась даже тётя Ариадна Аркадьевна, но сказала осуждающим тоном:
– И всё-таки печально. И весьма жестоко.
Дед Игнатий Савельевич бодро поднялся с места, встал по стойке «смирно» и торжественно объявил:
– Большинством голосов командиром похода выбрана Людмилушка. Какие будут приказания?
– Приказаний не будет, – глухо отозвалась эта милая Людмила. – Тётечка поставила перед нами очень серьёзный вопрос. И мы должны решить его. Что вы конкретно предлагаете, тётечка? Вернуться?
– Ничего подобного я не предлагала! – нервно ответила тётя Ариадна Аркадьевна. – Просто я беспокоюсь о судьбе брошенного нами мальчика! И считаю, что мы с вами плохие воспитатели, если не сумели на него воздействовать!
– Как – не сумели?! – поразился дед Игнатий Савельевич. – Откуда вам известно, уважаемая соседушка, что мы не сумели воздействовать на моего избалованного внука? Ещё ничего неизвестно. И не бросили мы его, а он сам отказался идти с нами. Не могли же мы его, как кота, нести в корзине!
– Извините… – пробормотала Голгофа смущенно, – но мне кажется… я убеждена… я уверена, что Герман будет с нами… Я не представляю, что он именно сделает… как поступит… но он придёт. – У неё вырвался очень тяжелый вздох. – А если он не придёт, значит, не было никакого смысла его уговаривать.
– Значит, он избалован окончательно, до безобразия, – спокойно заключила эта милая Людмила. – Значит, обычные воспитательные и перевоспитательные меры на него не действуют. А если бы мы уступили ему…
– Внук мой! – решительно перебил дед Игнатий Савельевич. – Я за него главный ответчик и главный виновник его безграничной избалованности. Принимай, Людмилушка, командование.
– Вперёд!
Двинулись в путь. Девочки то и дело ныряли в малинник, тянувшийся вдоль дороги, торопливо лакомились ягодами. Уважаемые соседи мирно обсуждали план жизни на берегу Дикого озера. Пантя покорно нёс корзину, но уже на плече – до того ему оттянуло руки.
Равномерное укачивание так убаюкало сытого кота, что он от удовольствия не помурлыкивал, а почти похрюкивал, чем особенно раздражал своего носителя.
В конце концов Пантя остановился, опустил корзину на дорогу, искренне признался:
– Устал. Зря мы его взяли. Сбежать может.
– Передумывать поздно! – из малинника крикнула эта милая Людмила. – Будем нести по очереди!
– Донести-то я донесу, – пробормотал Пантя, – только всё одно сбежит он.
– Куда? Зачем? – поразилась и обиделась тётя Ариадна Аркадьевна. – Он же домашнее животное.
– Всё одно сбежит, – упрямо повторил Пантя. – Я его знаю.
– Я знаю его не хуже тебя и убеждена, что Кошмарик будет вести себя вполне достойно. И больше не расстраивай меня, пожалуйста. Я верю в Кошмарчика.
– Главное, ребята, что уха нас ждет! – от всей души пропел дед Игнатий Савельевич. – Вперёд, вперёд, только вперёд! – И, подхватив корзину, он почти побежал по дороге.
И всем сразу – кому побольше, кому поменьше, но чуть стало веселее.
Леса здесь были распрекрасные. С одной стороны дороги – густой, местами почти непроходимый ельник, сумрачный, сырой, справа – сосновый бор, просторный, светлый, жаркий.
Бор сменился молодым березняком, а ельник – огромной поляной с множеством елочек и кустиков.
– Пантелей! – позвала эта милая Людмила. – Возьми у дедушки корзину! Прибавить шагу! А то получается не поход, а прогулочка!
И пока наши путешественники ненадолго забыли о Герке, мы с вами, уважаемые читатели, как раз и вспомним о нём, посмотрим, чем он занимается и что собирается делать.
Тут нас опять удивит некоторая, предположим, неожиданность: Герка ничем не занимался и ничего не собирался делать. Он до сих пор не верил в случившееся. Точнее, сначала он убедился, что его оставляют одного, а вот когда действительно остался один, то опять не поверил, что все они покинули его одного. Герка до того не поверил в этот невероятный факт, что даже вполне успокоился, сидел в огороде на траве и без малейшего волнения ждал, когда они вернутся. Мысленно он даже разрешил им вернуться не так уж сразу.
Небезынтересно и такое обстоятельство: Герка привык, что его почти всё время воспитывают или перевоспитывают, привык не обращать на это почти никакого внимания. Вот и сейчас ему представилось, что они в многодневный поход ушли не просто для собственного удовольствия, а для его, Герки, воспитания или перевоспитания. Ему не привыкать, можно и подождать.
Однако он начал уже скучать, но вдруг слух уловил звуки автомобильных моторов, а затем Герка услышал негромкие, но явно требовательные, с достоинством, гудки и – бегом через двор на улицу.
Возле дома остановилось две автомашины – серенькая «Волга» и синенький «Запорожец».
Из «Волги» вылез длинный, тощий дяденька в большой плоской кепке, которого Герка сразу мысленно назвал Гвоздем, а из «Запорожца» – как он только там уместился!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90