Давно пора бы напинать ему, а он у вас спокойно бесчинствует!
Герка отчетливо представил, что если он сейчас вырвется от деда, то она бросится за ним и удилищем его по затылку, по затылку, по затылку…
Но она вдруг вроде бы успокоилась и тоскливо воскликнула:
– Ах, Герман, Герман! В какой обстановке ты живёшь! Ведь пока ты ничего не делаешь, хулиганы не дремлют! Они спокойно творят безобразие! Они знают, что вы их не остановите!
– Я за хулиганов не отвечаю! – выкрикнул Герка. – И разговаривать с тобой не желаю! Надоело!
– Да нам и не о чем с тобой разговаривать, – очень грустно произнесла эта милая Людмила. – Мы с тобой несовместимо очень разные люди. Жаль, ах, как жаль, Герман! Мне так хотелось увидеть в тебе настоящего мужчину!
– Ч… ч… чего, чего? – хрипло спросил, заикаясь, Герка.
– Настоящего мужчину, – озабоченно сказал дед Игнатий Савельевич. – То есть сильную личность. Смелую. Трудолюбивую. Круглую. Ну, в смысле отличной учебы. Таким и я мечтал тебя воспитать, – с глубочайшим вздохом закончил он.
– В хоккей играют настоящие мужчины, – попробовал пропеть Герка. – А я хоккеистом быть не собираюсь. Вообще чего вы на меня набросились? Думаете, я всё терпеть буду? Что ты тут будешь целыми днями командовать? Хочешь заниматься перевоспитательной работой? Пожалуйста! Вот тебе Пантя, который у тебя денежки требовал. Займись им!
– Конечно займусь, – устало сказала эта милая Людмила. – Ведь ещё неизвестно, кого труднее перевоспитать – испорченного человека или избалованного.
– Правильно, Людмилушка, рассуждаешь, правильно! – восхитился дед Игнатий Савельевич. – Глубоко смотришь в корень отрицательных явлений! Мы с тобой полностью согласны. Будем исправлять положение.
– А я не согласен! Я есть хочу, и надоело мне… – Герка хотел вырвать свою руку из дедовой, но тот железным пожатием удержал её и почти просящим тоном сказал:
– Согласен он, Людмилушка, согласен! Действительно, есть давно уж хочет, а сам себя накормить не умеет. Вот кое-чего и недопонимает. А поедим мы с ним, посоображаем, и он, конечное дело, поймет и согласится с твоими замечаниями. Потому что твои замечания, я считаю, готовая программа действий. Будет Герка настоящим мужчиной, – гордо и уверенно говорил он, – будет во что бы то ни стало! Создам ему для этого все условия!
– Да ведь смешно! – Герке наконец-то удалось вырвать руку. – Ладно, ладно, занимайтесь своим перевоспитанием, если вам больше делать нечего. Но не трогайте вы меня! И не смеши ты меня, Людмилушка! Посмотри ты на себя, будущая женщина! Малявка ведь ты! А рассуждаешь…
Он замолк, едва эта милая Людмила подняла на него свои большие чёрные глаза и дрожащим голосом сказала:
– Вот ты длинный, а что толку?! Я ростом маленькая, а ты живёшь, как маленький. Я, по крайней мере, вашего хулигана не испугалась. То есть очень страшно испугалась, сначала даже чуть в обморок не упала со страха, но ведь обратила вымогателя в бегство… – Она пристально вгляделась в Герку, тот отвернулся. – Герман, он ведь и у тебя требовал денежек?.. Посмотри мне в глаза! – приказала она. – Я должна знать, лжец ты или нет? Просила у тебе хулиганская верзила два рубли? Что ты ей ответил? Обещал дать?
– Не твое дело, – сквозь зубы процедил Герка. – Я не обязан…
– Я жду ответа, Герман.
Он молчал, отвернувшись от неё, и она ледяным тоном проговорила:
– Ты не лгун, но трус. Приготовьте денежки, Игнатий Савельевич! Два рубли!
Совершенно растерянным голосом дед Игнатий Савельевич попросил:
– Погоди, Людмилушка, погоди. Откуда такие сведения?
– Да, может быть, я трус. – Каждое слово больно борозднуло по горлу. Герка помолчал и хрипло продолжил: – Не я один, его все боятся. Он сильнее меня.
– Неправда, Герман, – почти ласково возразила эта милая Людмила. – Поверь мне, неправда. Чего ты боишься? Что он, изобьёт тебя?
– Он схватил меня за нос и за ухо, – упавшим голосом признался Герка. – А я был мокрый и замёрз. Он сильнее меня, я даже вырваться не мог.
– А ты укуси, исцарапай, головой его забодай! Ты окажи ему соп-ро-тив-ле-ни-е! Закрой глаза от страха и бросайся в атаку на негодяя!
– Прекрасная постановка вопроса! – Дед Игнатий Савельевич пришёл в полное восхищение. – Ты осчастливила нас, Людмилушка, своей принципиальностью и бескомпромиссностью! Все твои указания будут выполнены! Будем анализировать, информировать, комментировать, кусаться, царапаться, бодаться! То есть будем заниматься перевоспитательной деятельностью!
– Хватит ли у вас сил и терпения? – грустно спросила эта милая Людмила, раскланялась церемонно и ушла, опустив голову.
Дед Игнатий Савельевич, погрозив внуку пальцем, бросился было за ней следом, но она уходила быстро и решительно, и он обернулся к Герке с весьма растерянным видом, а проговорил неожиданно грозно:
– Следуя указаниям Людмилушки, начинаю исправлять свои многочисленные ошибки в воспитании единственного внука!
Герка махнул рукой и беспечно сказал:
– А мне до этого дела нет. Я есть хочу.
ШЕСТАЯ ГЛАВА.
Тётечка, племянница и кот Кошмар
Тётя Ариадна Аркадьевна довольно нередко повторяла следующие рассуждения:
– Скорблю о том, что родилась девочкой. Всю жизнь мечтала об армейской службе, ибо превыше всего на свете чту порядок и дисциплину. Обожаю командовать, но не менее того люблю подчиняться разумным приказам. Потому я и не скрываю, что принципиально не люблю детей обоего пола – ни мальчишек принципиально не люблю, ни девчонок. Они шумят, галдят, визжат, мусорят и разрушают. И, главное, они, эти мальчишки и девчонки, не способны ничего понимать с первого слова. Не едят каш! Дразнятся, дерутся и пакостят! Потому что почти все они ужасно из-ба-ло-ва-ны! И страшно ле-ни-вы! В школах давно пора преподавателями назначать не учителей, а хотя бы милиционеров! Только тогда в школах будет порядок… Не спорьте, не спорьте, не спорьте, я очень глубоко убеждена, что дети – это наше большое горе и такое же наказание!
– Но ведь есть замечательная и справедливая пословица, что ДЕТИ – ЭТО ЦВЕТЫ ЖИЗНИ.
– Согласна, согласна, совершенно с вами согласна! – Тётя Ариадна Аркадьевна весьма насмешливо усмехалась. – Пусть будет будто бы так. ДЕТИ – ЦВЕТЫ ЖИЗНИ. КАК-ТУ-СЫ!
Ей снова возражали:
– Но ведь бывают неплохие дети. Хорошие дети бывают. Бывают дети просто замечательные.
– Конечно, конечно, конечно! – Тётя Ариадна Аркадьевна ещё более насмешливо усмехалась. – Совершенно с вами согласна! Изредка встречаются даже послушные дети. Попадаются дети, которые уважают старших. Если провести терпеливые, кропотливые и длительные поиски, можно обнаружить детей, помогающих дома по хозяйству. Да, да, да! – Тётя Ариадна Аркадьевна усмехалась совсем насмешливо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
Герка отчетливо представил, что если он сейчас вырвется от деда, то она бросится за ним и удилищем его по затылку, по затылку, по затылку…
Но она вдруг вроде бы успокоилась и тоскливо воскликнула:
– Ах, Герман, Герман! В какой обстановке ты живёшь! Ведь пока ты ничего не делаешь, хулиганы не дремлют! Они спокойно творят безобразие! Они знают, что вы их не остановите!
– Я за хулиганов не отвечаю! – выкрикнул Герка. – И разговаривать с тобой не желаю! Надоело!
– Да нам и не о чем с тобой разговаривать, – очень грустно произнесла эта милая Людмила. – Мы с тобой несовместимо очень разные люди. Жаль, ах, как жаль, Герман! Мне так хотелось увидеть в тебе настоящего мужчину!
– Ч… ч… чего, чего? – хрипло спросил, заикаясь, Герка.
– Настоящего мужчину, – озабоченно сказал дед Игнатий Савельевич. – То есть сильную личность. Смелую. Трудолюбивую. Круглую. Ну, в смысле отличной учебы. Таким и я мечтал тебя воспитать, – с глубочайшим вздохом закончил он.
– В хоккей играют настоящие мужчины, – попробовал пропеть Герка. – А я хоккеистом быть не собираюсь. Вообще чего вы на меня набросились? Думаете, я всё терпеть буду? Что ты тут будешь целыми днями командовать? Хочешь заниматься перевоспитательной работой? Пожалуйста! Вот тебе Пантя, который у тебя денежки требовал. Займись им!
– Конечно займусь, – устало сказала эта милая Людмила. – Ведь ещё неизвестно, кого труднее перевоспитать – испорченного человека или избалованного.
– Правильно, Людмилушка, рассуждаешь, правильно! – восхитился дед Игнатий Савельевич. – Глубоко смотришь в корень отрицательных явлений! Мы с тобой полностью согласны. Будем исправлять положение.
– А я не согласен! Я есть хочу, и надоело мне… – Герка хотел вырвать свою руку из дедовой, но тот железным пожатием удержал её и почти просящим тоном сказал:
– Согласен он, Людмилушка, согласен! Действительно, есть давно уж хочет, а сам себя накормить не умеет. Вот кое-чего и недопонимает. А поедим мы с ним, посоображаем, и он, конечное дело, поймет и согласится с твоими замечаниями. Потому что твои замечания, я считаю, готовая программа действий. Будет Герка настоящим мужчиной, – гордо и уверенно говорил он, – будет во что бы то ни стало! Создам ему для этого все условия!
– Да ведь смешно! – Герке наконец-то удалось вырвать руку. – Ладно, ладно, занимайтесь своим перевоспитанием, если вам больше делать нечего. Но не трогайте вы меня! И не смеши ты меня, Людмилушка! Посмотри ты на себя, будущая женщина! Малявка ведь ты! А рассуждаешь…
Он замолк, едва эта милая Людмила подняла на него свои большие чёрные глаза и дрожащим голосом сказала:
– Вот ты длинный, а что толку?! Я ростом маленькая, а ты живёшь, как маленький. Я, по крайней мере, вашего хулигана не испугалась. То есть очень страшно испугалась, сначала даже чуть в обморок не упала со страха, но ведь обратила вымогателя в бегство… – Она пристально вгляделась в Герку, тот отвернулся. – Герман, он ведь и у тебя требовал денежек?.. Посмотри мне в глаза! – приказала она. – Я должна знать, лжец ты или нет? Просила у тебе хулиганская верзила два рубли? Что ты ей ответил? Обещал дать?
– Не твое дело, – сквозь зубы процедил Герка. – Я не обязан…
– Я жду ответа, Герман.
Он молчал, отвернувшись от неё, и она ледяным тоном проговорила:
– Ты не лгун, но трус. Приготовьте денежки, Игнатий Савельевич! Два рубли!
Совершенно растерянным голосом дед Игнатий Савельевич попросил:
– Погоди, Людмилушка, погоди. Откуда такие сведения?
– Да, может быть, я трус. – Каждое слово больно борозднуло по горлу. Герка помолчал и хрипло продолжил: – Не я один, его все боятся. Он сильнее меня.
– Неправда, Герман, – почти ласково возразила эта милая Людмила. – Поверь мне, неправда. Чего ты боишься? Что он, изобьёт тебя?
– Он схватил меня за нос и за ухо, – упавшим голосом признался Герка. – А я был мокрый и замёрз. Он сильнее меня, я даже вырваться не мог.
– А ты укуси, исцарапай, головой его забодай! Ты окажи ему соп-ро-тив-ле-ни-е! Закрой глаза от страха и бросайся в атаку на негодяя!
– Прекрасная постановка вопроса! – Дед Игнатий Савельевич пришёл в полное восхищение. – Ты осчастливила нас, Людмилушка, своей принципиальностью и бескомпромиссностью! Все твои указания будут выполнены! Будем анализировать, информировать, комментировать, кусаться, царапаться, бодаться! То есть будем заниматься перевоспитательной деятельностью!
– Хватит ли у вас сил и терпения? – грустно спросила эта милая Людмила, раскланялась церемонно и ушла, опустив голову.
Дед Игнатий Савельевич, погрозив внуку пальцем, бросился было за ней следом, но она уходила быстро и решительно, и он обернулся к Герке с весьма растерянным видом, а проговорил неожиданно грозно:
– Следуя указаниям Людмилушки, начинаю исправлять свои многочисленные ошибки в воспитании единственного внука!
Герка махнул рукой и беспечно сказал:
– А мне до этого дела нет. Я есть хочу.
ШЕСТАЯ ГЛАВА.
Тётечка, племянница и кот Кошмар
Тётя Ариадна Аркадьевна довольно нередко повторяла следующие рассуждения:
– Скорблю о том, что родилась девочкой. Всю жизнь мечтала об армейской службе, ибо превыше всего на свете чту порядок и дисциплину. Обожаю командовать, но не менее того люблю подчиняться разумным приказам. Потому я и не скрываю, что принципиально не люблю детей обоего пола – ни мальчишек принципиально не люблю, ни девчонок. Они шумят, галдят, визжат, мусорят и разрушают. И, главное, они, эти мальчишки и девчонки, не способны ничего понимать с первого слова. Не едят каш! Дразнятся, дерутся и пакостят! Потому что почти все они ужасно из-ба-ло-ва-ны! И страшно ле-ни-вы! В школах давно пора преподавателями назначать не учителей, а хотя бы милиционеров! Только тогда в школах будет порядок… Не спорьте, не спорьте, не спорьте, я очень глубоко убеждена, что дети – это наше большое горе и такое же наказание!
– Но ведь есть замечательная и справедливая пословица, что ДЕТИ – ЭТО ЦВЕТЫ ЖИЗНИ.
– Согласна, согласна, совершенно с вами согласна! – Тётя Ариадна Аркадьевна весьма насмешливо усмехалась. – Пусть будет будто бы так. ДЕТИ – ЦВЕТЫ ЖИЗНИ. КАК-ТУ-СЫ!
Ей снова возражали:
– Но ведь бывают неплохие дети. Хорошие дети бывают. Бывают дети просто замечательные.
– Конечно, конечно, конечно! – Тётя Ариадна Аркадьевна ещё более насмешливо усмехалась. – Совершенно с вами согласна! Изредка встречаются даже послушные дети. Попадаются дети, которые уважают старших. Если провести терпеливые, кропотливые и длительные поиски, можно обнаружить детей, помогающих дома по хозяйству. Да, да, да! – Тётя Ариадна Аркадьевна усмехалась совсем насмешливо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90