кто быстрее преодолеет сто метров на четвереньках. Сначала вперёд вырвалась Голгофа, но быстро устала, её обогнал Герка, но на финише первой оказалась всё-таки эта милая Людмила!
Тогда Герка предложил другое соревнование: кто дольше простоит на голове. Пять раз рухнула Голгофа и выбыла из соревнований. А когда упал Герка, эта милая Людмила ещё несколько минут стояла на голове, да ещё в воздухе ногами болтала, да ещё звонко и громко смеялась!
И Герка, раздосадованный неуспехами, выдумал новый вид спорта: бежать задом наперёд, уже заранее считая себя победителем. Но увы! Он не смог догнать даже этой милой Людмилы, которая на много метров отстала от Голгофы.
– Спасибо, спасибо, дорогие мои! – совершенно растроганно сказала она. – Первый раз в жизни я живу! Я че-е-е-лове-е-е-е-ек! – закричала она в небо.
– Мы все люди-и-и-и-и! – заорал Герка.
– Мы на свободе-е-е-е-е! – подхватила эта милая Людмила, и они втроём завопили:
– Ура-а-а-а-а!
И всё время за ними, конечно, не замечаемый ими, неотступно следовал злостный хулиган Пантелеймон Зыкин по прозвищу Пантя. Он до того увлекся подглядыванием, что самозабвенно повторял все проделки нашей троицы: пытался обогнать себя в беге на четвереньках, стоял на своей непропорционально маленькой голове, бегал задом наперёд и даже тихонько пропищал: «Уря-я-я-а-а!»
Кажется, впервые в жизни Пантя был самозабвенно увлечён, впервые не изнывал от безделья и одиночества, впервые забыл, что он злостный хулиган, забыл, что ему надо делать людям гадости, подлости и мерзости.
Оставим его и нашу троицу, уважаемые читатели, пусть она беспечно веселится, а мы с вами займемся наинеприятнейшим делом: поинтересуемся, чего там предпринимает отец и врач П.И. Ратов, чтобы разыскать свою дочь.
В данный момент он находился в отделе внутренних дел горисполкома, то есть в милиции, и требовал объявить всесоюзный (по всей нашей стране, значит) розыск неизвестно куда и совершенно неожиданно исчезнувшей дочери. А она, по его словам, отличалась наиполнейшей неприспособленностью к жизни, на редкость слабым здоровьем и усиленной способностью подвергаться любым заболеваниям, особенно посредством инфекции.
И ещё отец и врач П.И. Ратов требовал, чтобы вечером по телевидению показали портрет Голгофы, а самый лучший диктор чтобы объявил, что все, кто видел данного ребенка…
– Спокойнее, спокойнее, товарищ Ратов, – остановил его беседовавший с ним капитан милиции. – Ни о каком всесоюзном розыске не может быть и речи. Ваша дочь, как сказано в оставленной ею записке, уехала на неделю к подруге.
– У неё нет никаких подруг! Мы следили за этим! А вдруг какая-нибудь банда или шайка самых опасных преступников вынудила нашу несчастную Голочку под страхом смерти сочинить такую записку?!
– У вас больная фантазия, товарищ Ратов. Девочка всё продумала. Взяла нужные для отдыха вещи. Оставила записку спокойного, делового содержания. Конечно, её своеволие вам неприятно…
– Она – ребенок! – подняв руки кверху, почти патетически воскликнул отец и врач П.И. Ратов. – Записка подозрительна! Я повторяю, у Голочки нет ни одной подруги! Мы всё делали для того, чтобы она не испытывала дурных влияний! Мы ей даже не все мультики разрешали смотреть! Достаточно было моего влияния, жены и бабушки! И вдруг невесть откуда взявшаяся так называемая подруга!
– И как обнаружилось, – веско заметил капитан милиции, – подруга всё-таки есть. Вашего влияния оказалось мало. Видимо, вы не пользовались у дочери достаточным авторитетом, ей явно недоставало общения с людьми.
– Но почему нельзя показать её портрет по телевидению и объявить населению…
– Потому что нет никаких оснований. Ваша дочь, повторяю, сознательно покинула вас. Она находится где-нибудь поблизости, может быть, в том посёлке, где она вас и оставила. Рекомендую вам, вашей супруге и бабушке серьёзно подумать над случившимся и сделать соответствующие выводы. Во всяком случае, не лишать дочь возможности иметь хотя бы подруг и смотреть все мультики.
– Благодарить мне вас не за что! – очень желчно проговорил отец и врач П.И. Ратов. – Я отправляюсь в областное управление внутренних дел.
– Бесполезно. Но – ваше право.
– Я свои права знаю все.
– Не забывайте и о ваших обязанностях.
В областном управлении разговор был примерно такой же, как вышеописанный, только здесь отец и врач П.И. Ратов вёл себя, скажем прямо, настырнее, а принявший его майор отвечал ему совершенно спокойно:
– Нет никаких оснований предполагать, что ваша дочь потерялась. Просто из-за ненормальной обстановки в семье девочка решилась на отчаянный и первый в жизни самостоятельный поступок. Видимо, у неё давно была потребность в этом.
– Потребность сбежать из родного дома?! Потребность бросить любимых родителей и не менее любимую бабушку?! – даже не возмутился, а просто-напросто взъярился отец и врач П.И. Ратов. – Извиняюсь, но это же… ерунда! Если бы Голочка была обыкновенным ребенком, я бы за неё не беспокоился так ужасно, как беспокоюсь сейчас. Но она шага одна сделать не в состоянии. К тому же она уникально болезненна. Мы оберегали её, хранили, охраняли, следили за каждым её движением, мы старались…
– Вы старались её уникально избаловать, товарищ Ратов. Но вам не удалось полностью изолировать дочь от живой действительности. Девочка, судя по всему, рвалась к нормальной жизни, которой живут её сверстники. И едва представилась возможность, дочь ваша и ушла в жизнь. Спокойнее, спокойнее, – предложил майор милиции, когда отец и врач П.И. Ратов подпрыгнул на стуле. – Проблема избалованных детей давно уже стала непосредственно касаться и нас, работников милиции. Понимаете? И не вы должны предъявлять нам претензии, а мы должны спросить вас: для чего вы баловали вашу дочь?
Здесь, уважаемые читатели, я опускаю довольно длинный и достаточно запутанный спор о том, как невероятно баловал или предельно примерно воспитывал свою дочь Голгофу отец и врач П.И. Ратов. Я просто своими словами изложу речь майора милиции на тему: почему и для чего родители очень уж слишком усердно балуют детей.
Другими словами, я делаю попытку ответить на крайне важный, не менее крайне сложный и совсем крайне актуальный вопрос: ДЛЯ ЧЕГО ЖЕ, В КОНЦЕ-ТО КОНЦОВ, БАЛУЮТ ДЕТЕЙ, В ЧАСТНОСТИ ДОЧЕРЕЙ?
Сначала отметим самое главное: балование детей, особенно девочек, воспитание из них не настоящих людей, а этаких говорящих кукол – дело не личное, не семейное, а общественное и даже политическое.
Всегда необходимо помнить, что избалованный ребенок, особенно девочка, повзрослев, редко приносит нашему государству хотя бы наиничтожнейшую, прямо-таки микроскопическую пользу, а вот вред от последствий их избалованности бывает явный, достаточно ощутимый даже в масштабах страны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
Тогда Герка предложил другое соревнование: кто дольше простоит на голове. Пять раз рухнула Голгофа и выбыла из соревнований. А когда упал Герка, эта милая Людмила ещё несколько минут стояла на голове, да ещё в воздухе ногами болтала, да ещё звонко и громко смеялась!
И Герка, раздосадованный неуспехами, выдумал новый вид спорта: бежать задом наперёд, уже заранее считая себя победителем. Но увы! Он не смог догнать даже этой милой Людмилы, которая на много метров отстала от Голгофы.
– Спасибо, спасибо, дорогие мои! – совершенно растроганно сказала она. – Первый раз в жизни я живу! Я че-е-е-лове-е-е-е-ек! – закричала она в небо.
– Мы все люди-и-и-и-и! – заорал Герка.
– Мы на свободе-е-е-е-е! – подхватила эта милая Людмила, и они втроём завопили:
– Ура-а-а-а-а!
И всё время за ними, конечно, не замечаемый ими, неотступно следовал злостный хулиган Пантелеймон Зыкин по прозвищу Пантя. Он до того увлекся подглядыванием, что самозабвенно повторял все проделки нашей троицы: пытался обогнать себя в беге на четвереньках, стоял на своей непропорционально маленькой голове, бегал задом наперёд и даже тихонько пропищал: «Уря-я-я-а-а!»
Кажется, впервые в жизни Пантя был самозабвенно увлечён, впервые не изнывал от безделья и одиночества, впервые забыл, что он злостный хулиган, забыл, что ему надо делать людям гадости, подлости и мерзости.
Оставим его и нашу троицу, уважаемые читатели, пусть она беспечно веселится, а мы с вами займемся наинеприятнейшим делом: поинтересуемся, чего там предпринимает отец и врач П.И. Ратов, чтобы разыскать свою дочь.
В данный момент он находился в отделе внутренних дел горисполкома, то есть в милиции, и требовал объявить всесоюзный (по всей нашей стране, значит) розыск неизвестно куда и совершенно неожиданно исчезнувшей дочери. А она, по его словам, отличалась наиполнейшей неприспособленностью к жизни, на редкость слабым здоровьем и усиленной способностью подвергаться любым заболеваниям, особенно посредством инфекции.
И ещё отец и врач П.И. Ратов требовал, чтобы вечером по телевидению показали портрет Голгофы, а самый лучший диктор чтобы объявил, что все, кто видел данного ребенка…
– Спокойнее, спокойнее, товарищ Ратов, – остановил его беседовавший с ним капитан милиции. – Ни о каком всесоюзном розыске не может быть и речи. Ваша дочь, как сказано в оставленной ею записке, уехала на неделю к подруге.
– У неё нет никаких подруг! Мы следили за этим! А вдруг какая-нибудь банда или шайка самых опасных преступников вынудила нашу несчастную Голочку под страхом смерти сочинить такую записку?!
– У вас больная фантазия, товарищ Ратов. Девочка всё продумала. Взяла нужные для отдыха вещи. Оставила записку спокойного, делового содержания. Конечно, её своеволие вам неприятно…
– Она – ребенок! – подняв руки кверху, почти патетически воскликнул отец и врач П.И. Ратов. – Записка подозрительна! Я повторяю, у Голочки нет ни одной подруги! Мы всё делали для того, чтобы она не испытывала дурных влияний! Мы ей даже не все мультики разрешали смотреть! Достаточно было моего влияния, жены и бабушки! И вдруг невесть откуда взявшаяся так называемая подруга!
– И как обнаружилось, – веско заметил капитан милиции, – подруга всё-таки есть. Вашего влияния оказалось мало. Видимо, вы не пользовались у дочери достаточным авторитетом, ей явно недоставало общения с людьми.
– Но почему нельзя показать её портрет по телевидению и объявить населению…
– Потому что нет никаких оснований. Ваша дочь, повторяю, сознательно покинула вас. Она находится где-нибудь поблизости, может быть, в том посёлке, где она вас и оставила. Рекомендую вам, вашей супруге и бабушке серьёзно подумать над случившимся и сделать соответствующие выводы. Во всяком случае, не лишать дочь возможности иметь хотя бы подруг и смотреть все мультики.
– Благодарить мне вас не за что! – очень желчно проговорил отец и врач П.И. Ратов. – Я отправляюсь в областное управление внутренних дел.
– Бесполезно. Но – ваше право.
– Я свои права знаю все.
– Не забывайте и о ваших обязанностях.
В областном управлении разговор был примерно такой же, как вышеописанный, только здесь отец и врач П.И. Ратов вёл себя, скажем прямо, настырнее, а принявший его майор отвечал ему совершенно спокойно:
– Нет никаких оснований предполагать, что ваша дочь потерялась. Просто из-за ненормальной обстановки в семье девочка решилась на отчаянный и первый в жизни самостоятельный поступок. Видимо, у неё давно была потребность в этом.
– Потребность сбежать из родного дома?! Потребность бросить любимых родителей и не менее любимую бабушку?! – даже не возмутился, а просто-напросто взъярился отец и врач П.И. Ратов. – Извиняюсь, но это же… ерунда! Если бы Голочка была обыкновенным ребенком, я бы за неё не беспокоился так ужасно, как беспокоюсь сейчас. Но она шага одна сделать не в состоянии. К тому же она уникально болезненна. Мы оберегали её, хранили, охраняли, следили за каждым её движением, мы старались…
– Вы старались её уникально избаловать, товарищ Ратов. Но вам не удалось полностью изолировать дочь от живой действительности. Девочка, судя по всему, рвалась к нормальной жизни, которой живут её сверстники. И едва представилась возможность, дочь ваша и ушла в жизнь. Спокойнее, спокойнее, – предложил майор милиции, когда отец и врач П.И. Ратов подпрыгнул на стуле. – Проблема избалованных детей давно уже стала непосредственно касаться и нас, работников милиции. Понимаете? И не вы должны предъявлять нам претензии, а мы должны спросить вас: для чего вы баловали вашу дочь?
Здесь, уважаемые читатели, я опускаю довольно длинный и достаточно запутанный спор о том, как невероятно баловал или предельно примерно воспитывал свою дочь Голгофу отец и врач П.И. Ратов. Я просто своими словами изложу речь майора милиции на тему: почему и для чего родители очень уж слишком усердно балуют детей.
Другими словами, я делаю попытку ответить на крайне важный, не менее крайне сложный и совсем крайне актуальный вопрос: ДЛЯ ЧЕГО ЖЕ, В КОНЦЕ-ТО КОНЦОВ, БАЛУЮТ ДЕТЕЙ, В ЧАСТНОСТИ ДОЧЕРЕЙ?
Сначала отметим самое главное: балование детей, особенно девочек, воспитание из них не настоящих людей, а этаких говорящих кукол – дело не личное, не семейное, а общественное и даже политическое.
Всегда необходимо помнить, что избалованный ребенок, особенно девочка, повзрослев, редко приносит нашему государству хотя бы наиничтожнейшую, прямо-таки микроскопическую пользу, а вот вред от последствий их избалованности бывает явный, достаточно ощутимый даже в масштабах страны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90