Правой рукой он держал тонкую иглу со слегка закругленным кончиком. Смочив кончик иглы слюной, он поддел иглой бельмо на глазу.
Осмонд вздрогнул. Он застонал, когда игла вошла в его глаз, но больше не издал ни звука. Толпа притихла. Казалось, каждая жила в теле Осмонда была напряжена.
Кольщик стал осторожно двигать иглой, подводя ее к зрачку. Затем провел ею сверху вниз, выждал мгновение, удостоверяясь, что игла правильно расположена, и, наконец, медленно вытащил ее из глаза. После этого он наложил Осмонду на глаз повязку, пропитанную крепким вином.
- Хлебните, вам это сейчас необходимо. - Он протянул Осмонду бокал того же вина. - Но только медленно!
Осмонд выпил вино маленькими глотками и немного расслабился.
- Ничего, скоро все закончится, - успокоил его кольщик, и, взяв иглу в левую руку, освободил от бельма и второй глаз.
После этого он снял повязку с одного глаза Осмонда и переложил ее на другой.
- Ну как, вы что-нибудь видите?
Поморгав, Осмонд повернул голову.
- Элленвеора! - воскликнул он и начал плакать от радости. Эллен крепко его обняла.
Милдред не могла поверить, когда увидела, что отец на нее смотрит.
- Что случилось с твоими глазами? - изумленно спросила она. Осмонд во всех подробностях рассказал, как кольщик избавил его от слепоты.
- Зрение у меня, конечно, не такое, как в молодости, но ведь я вижу! - Он был вне себя от счастья. - Я благодарю Господа за то, что могу видеть вас и моих внуков. А где Мария? Я так давно ее не видел!
Осмонд и Милдред расположились в кухне, и старик играл с Марией. Эллен решила пойти в кузницу.
- Да, сходи туда. Исаак знает, что вы приехали, - сказала Милдред.
Когда Эллен вошла в кузницу, Исаак как раз мучился с заказом, над которым следовало работать вдвоем.
- Помочь? - спросила Эллен, подходя к нему ближе.
Ее шурин был широкоплечим, красивым и высоким мужчиной - на голову выше ее.
- Это я, Элленвеора! - сказала она, улыбаясь.
- А-а-а, сестричка-кузнец, - недружелюбно отозвался Исаак. - Ну ладно, подержи вот тут, - с иронией бросил он.
Эллен рассердилась из-за его пренебрежительного тона, считая, что шурин мог быть и поприветливее. Оглянувшись, она взяла кожаный передник, который висел на крюке возле наковальни. Исаак ловко работал с железом. У него был хороший ритм, но замах у него был шире, чем у Эллен. Он кивнул, и Эллен положила железо в горн.
- Честно говоря, я против присутствия женщины в кузнице. Их место на кухне, - сказал он, глядя на нее свысока.
- Ну и пожалуйста! - обиженно буркнула Эллен, снимая передник. - Тогда разбирайся с этой работой сам, раз тебе больше нравится так мучиться… - Она отвернулась, собравшись выйти из кузницы.
- Именно это я и имею в виду! Женщины слишком легко сдаются и идут на конфликт. Им нельзя доверять мужскую работу.
Глубоко вздохнув, Эллен пошла в дом.
- Твой муж выгнал меня из кузницы, сказав, что женщинам место на кухне! - возмущенно выпалила она.
- Если бы он знал, как ты готовишь, он бы этого не сказал. - Милдред усмехнулась, да и Осмонд не смог сдержать улыбки.
- Ну, знаете! Если бы он знал, как я умею ковать…
- То он бы и виду не подал. Ты совершенно права, малыш, - мягко сказал Осмонд. - Некоторые мужчины не могут вынести того, что женщина может обогнать их в чем-то.
- Никогда не выйду замуж. Я бы не сдержалась, если бы меня отправили на кухню.
- Но ведь ты была замужем. Разве твой муж вел себя не так? - удивленно спросила Милдред.
Эллен покраснела, вспомнив о своей лжи.
- Джоселин был совсем не таким. Он меня многому научил, и он позволил бы мне заниматься тем, чем я хочу. У нас просто не было такой возможности, - пробормотала она невнятно.
- Прости, я не должна была о нем говорить, - сказала Милдред, увидев слезы на глазах Эллен.
Когда Эллен входила в кузницу, Исаак начинал вести себя по-хамски. Но когда они сталкивались в доме, он был вполне дружелюбен, шутил и раскатисто смеялся.
В его лице было что-то детское, хотя ему было уже почти тридцать лет. Когда он улыбался, глаза у него превращались в узкие щелочки. Вообще-то глаза у него были карими, и если он был в хорошем настроении, они весело поблескивали, но если он ругался или насмехался, то глаза у него становились холодными как лед.
Дни, проведенные у Милдред, пролетели очень быстро, и вскоре Эллен и Осмонд отправились домой. Милдред крепко обняла их на прощание.
- Я так рада, что ты теперь занимаешься мастерской отца. Он так тобой гордится! - шепнула она Эллен на ухо.
Декабрь 1174 года
На Рождество Милдред с Исааком, старшей дочерью Марией и младшей Агнесс, которой было всего несколько недель, приехали в Орфорд.
Эллен заказала новые надфили, точильный камень и полировальные камни, чтобы выполнить заказы для замкового гарнизона, но пока получила только половину оговоренной суммы. Она решила не обсуждать с Милдред и Исааком эти проблемы и попросила Жана также об этом не говорить. Поэтому о кузнице за столом почти не говорили. Исаак был дружелюбен, шутил и вел себя с Эллен так, как и положено шурину.
Рождество они праздновали, наслаждаясь копченым угрем, жирной уткой, которую привезла Милдред, пышным хлебом и острым соусом.
- Если бы ты только это видел! - шепнула Эллен отцу, который через несколько месяцев после лечения у кольщика снова ослеп. - Уилл пытается ходить. А если он еще и отпустит…
В этот момент Уильям действительно отпустил ножку стула и, неуверенно пошатываясь на пухлых ножках, потопал к деревянной лошадке-качалке, стоявшей в противоположном углу комнаты. Жан поставил туда лошадку еще утром, и с этого момента все внимание Уильяма было приковано к ней. Наконец любопытство победило его страх.
Еще с Пасхи все ждали, когда же он начнет ходить, но он, видимо, боялся, потому что нога у него была вывернута внутрь и он мог становиться только на внешний край ступни. Он спотыкался о собственные ноги даже когда его вели за руку. Ему всегда трудно было удерживать равновесие.
Когда Осмонд услышал, что его внук, пусть и прихрамывая, но все-таки пошел к лошадке, у него на глаза навернулись слезы облегчения.
- Вот молодец! - похвалила Эллен сына, когда тот подошел к лошадке.
Просияв, маленький Уильям отпустил игрушку и потопал обратно к стулу. Он так и ходил туда-сюда, пока Роза не сказала, что ему пора спать.
Исаак просто-таки влюбился в малыша.
- Да, нам бы такой богатырь тоже не помешал! - Он подмигнул Милдред.
Его жена до сих пор испытывала слабость после рождения Агнесс. Когда на следующий день Исаак наблюдал за попытками Уильяма ходить по комнате, ему в голову внезапно пришла одна идея.
- Жан, ты не мог бы сходить со мной в мастерскую?
Эллен нахмурилась, но ради Милдред решила промолчать. Встав из-за стола, Исаак, не обращая внимания на Эллен, пошел в ее кузницу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141
Осмонд вздрогнул. Он застонал, когда игла вошла в его глаз, но больше не издал ни звука. Толпа притихла. Казалось, каждая жила в теле Осмонда была напряжена.
Кольщик стал осторожно двигать иглой, подводя ее к зрачку. Затем провел ею сверху вниз, выждал мгновение, удостоверяясь, что игла правильно расположена, и, наконец, медленно вытащил ее из глаза. После этого он наложил Осмонду на глаз повязку, пропитанную крепким вином.
- Хлебните, вам это сейчас необходимо. - Он протянул Осмонду бокал того же вина. - Но только медленно!
Осмонд выпил вино маленькими глотками и немного расслабился.
- Ничего, скоро все закончится, - успокоил его кольщик, и, взяв иглу в левую руку, освободил от бельма и второй глаз.
После этого он снял повязку с одного глаза Осмонда и переложил ее на другой.
- Ну как, вы что-нибудь видите?
Поморгав, Осмонд повернул голову.
- Элленвеора! - воскликнул он и начал плакать от радости. Эллен крепко его обняла.
Милдред не могла поверить, когда увидела, что отец на нее смотрит.
- Что случилось с твоими глазами? - изумленно спросила она. Осмонд во всех подробностях рассказал, как кольщик избавил его от слепоты.
- Зрение у меня, конечно, не такое, как в молодости, но ведь я вижу! - Он был вне себя от счастья. - Я благодарю Господа за то, что могу видеть вас и моих внуков. А где Мария? Я так давно ее не видел!
Осмонд и Милдред расположились в кухне, и старик играл с Марией. Эллен решила пойти в кузницу.
- Да, сходи туда. Исаак знает, что вы приехали, - сказала Милдред.
Когда Эллен вошла в кузницу, Исаак как раз мучился с заказом, над которым следовало работать вдвоем.
- Помочь? - спросила Эллен, подходя к нему ближе.
Ее шурин был широкоплечим, красивым и высоким мужчиной - на голову выше ее.
- Это я, Элленвеора! - сказала она, улыбаясь.
- А-а-а, сестричка-кузнец, - недружелюбно отозвался Исаак. - Ну ладно, подержи вот тут, - с иронией бросил он.
Эллен рассердилась из-за его пренебрежительного тона, считая, что шурин мог быть и поприветливее. Оглянувшись, она взяла кожаный передник, который висел на крюке возле наковальни. Исаак ловко работал с железом. У него был хороший ритм, но замах у него был шире, чем у Эллен. Он кивнул, и Эллен положила железо в горн.
- Честно говоря, я против присутствия женщины в кузнице. Их место на кухне, - сказал он, глядя на нее свысока.
- Ну и пожалуйста! - обиженно буркнула Эллен, снимая передник. - Тогда разбирайся с этой работой сам, раз тебе больше нравится так мучиться… - Она отвернулась, собравшись выйти из кузницы.
- Именно это я и имею в виду! Женщины слишком легко сдаются и идут на конфликт. Им нельзя доверять мужскую работу.
Глубоко вздохнув, Эллен пошла в дом.
- Твой муж выгнал меня из кузницы, сказав, что женщинам место на кухне! - возмущенно выпалила она.
- Если бы он знал, как ты готовишь, он бы этого не сказал. - Милдред усмехнулась, да и Осмонд не смог сдержать улыбки.
- Ну, знаете! Если бы он знал, как я умею ковать…
- То он бы и виду не подал. Ты совершенно права, малыш, - мягко сказал Осмонд. - Некоторые мужчины не могут вынести того, что женщина может обогнать их в чем-то.
- Никогда не выйду замуж. Я бы не сдержалась, если бы меня отправили на кухню.
- Но ведь ты была замужем. Разве твой муж вел себя не так? - удивленно спросила Милдред.
Эллен покраснела, вспомнив о своей лжи.
- Джоселин был совсем не таким. Он меня многому научил, и он позволил бы мне заниматься тем, чем я хочу. У нас просто не было такой возможности, - пробормотала она невнятно.
- Прости, я не должна была о нем говорить, - сказала Милдред, увидев слезы на глазах Эллен.
Когда Эллен входила в кузницу, Исаак начинал вести себя по-хамски. Но когда они сталкивались в доме, он был вполне дружелюбен, шутил и раскатисто смеялся.
В его лице было что-то детское, хотя ему было уже почти тридцать лет. Когда он улыбался, глаза у него превращались в узкие щелочки. Вообще-то глаза у него были карими, и если он был в хорошем настроении, они весело поблескивали, но если он ругался или насмехался, то глаза у него становились холодными как лед.
Дни, проведенные у Милдред, пролетели очень быстро, и вскоре Эллен и Осмонд отправились домой. Милдред крепко обняла их на прощание.
- Я так рада, что ты теперь занимаешься мастерской отца. Он так тобой гордится! - шепнула она Эллен на ухо.
Декабрь 1174 года
На Рождество Милдред с Исааком, старшей дочерью Марией и младшей Агнесс, которой было всего несколько недель, приехали в Орфорд.
Эллен заказала новые надфили, точильный камень и полировальные камни, чтобы выполнить заказы для замкового гарнизона, но пока получила только половину оговоренной суммы. Она решила не обсуждать с Милдред и Исааком эти проблемы и попросила Жана также об этом не говорить. Поэтому о кузнице за столом почти не говорили. Исаак был дружелюбен, шутил и вел себя с Эллен так, как и положено шурину.
Рождество они праздновали, наслаждаясь копченым угрем, жирной уткой, которую привезла Милдред, пышным хлебом и острым соусом.
- Если бы ты только это видел! - шепнула Эллен отцу, который через несколько месяцев после лечения у кольщика снова ослеп. - Уилл пытается ходить. А если он еще и отпустит…
В этот момент Уильям действительно отпустил ножку стула и, неуверенно пошатываясь на пухлых ножках, потопал к деревянной лошадке-качалке, стоявшей в противоположном углу комнаты. Жан поставил туда лошадку еще утром, и с этого момента все внимание Уильяма было приковано к ней. Наконец любопытство победило его страх.
Еще с Пасхи все ждали, когда же он начнет ходить, но он, видимо, боялся, потому что нога у него была вывернута внутрь и он мог становиться только на внешний край ступни. Он спотыкался о собственные ноги даже когда его вели за руку. Ему всегда трудно было удерживать равновесие.
Когда Осмонд услышал, что его внук, пусть и прихрамывая, но все-таки пошел к лошадке, у него на глаза навернулись слезы облегчения.
- Вот молодец! - похвалила Эллен сына, когда тот подошел к лошадке.
Просияв, маленький Уильям отпустил игрушку и потопал обратно к стулу. Он так и ходил туда-сюда, пока Роза не сказала, что ему пора спать.
Исаак просто-таки влюбился в малыша.
- Да, нам бы такой богатырь тоже не помешал! - Он подмигнул Милдред.
Его жена до сих пор испытывала слабость после рождения Агнесс. Когда на следующий день Исаак наблюдал за попытками Уильяма ходить по комнате, ему в голову внезапно пришла одна идея.
- Жан, ты не мог бы сходить со мной в мастерскую?
Эллен нахмурилась, но ради Милдред решила промолчать. Встав из-за стола, Исаак, не обращая внимания на Эллен, пошел в ее кузницу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141