– Это верно, Франсиско? – спросил он.
– А что это за рисунки? – подхватила Пепа.
– Почему же ты скрытничал и не пришел прямо ко мне? – дружески пожурил Мануэль, обнял Гойю за плечи и подвел к одному из столов. – Ну-ка, расскажи мне подробно об этих рисунках, – сказал он.
Пепа не преминула подсесть к ним.
Гойя оценил, как ловко Мигель расставил Мануэлю силки, и порадовался, что опасная затея оборачивается грандиозным фарсом.
Однако радость его была недолговечна. Игриво ткнув его в бок и подмигивая Пепе, Мануэль заявил:
– Ну-ка, признавайся, любезный: опять написал голую Венеру? – и осклабился во весь рот.
Гойя припомнил намеки сеньора Мартинеса относительно участи тех двух картин, которые он в свое время написал в Санлукаре. Теперь ему все стало ясно. По легкой усмешечке на равнодушном лице Пепы и похотливому выражению Мануэля нетрудно было догадаться, куда делись обе картины.
Должно быть, их нашли при описи оставшегося после Каэтаны имущества, за одетой Каэтаной обнаружили нагую, и теперь картина, по всей вероятности, попала к Мануэлю, который истолковал слова Мигеля в том смысле, что он, Франсиско, опять нарисовал нечто подобное и потому боится инквизиции.
Он представил себе, как эта парочка, Мануэль с Пепой, стояли перед картиной и грязным, циничным взглядом ощупывали тело Каэтаны, этим созерцанием разжигая собственную похоть. Гнев охватил его. Он с трудом удержался, чтобы не закричать.
Пепа испуганно и злорадно заметила, как омрачилось его лицо. Но Мануэль по-своему понял его недовольство.
– Да-с, дон Франсиско, мы открыли ваши плутни, – с тяжеловесной игривостью принялся он подтрунивать над Гойей. – Ох, и ловкач же вы! Сто очков дадите вперед любому французу. Но не пугайтесь. Картины попали в руки знатока, и притом достаточно могущественного, чтобы защитить вас от инквизиции. Обе дамы, та, что «до», и та, что «после», висят в моей галерее точно так, как они висели в Каса де Аро.
Франсиско с огромным усилием овладел собой и даже чуть не усмехнулся, подумав о том, что этому скотоподобному болвану придется взять под свою защиту «Капричос» и самому сколотить помост, на котором будет выставлена на осмеяние его гнусность. Он, Франсиско, сохранит спокойствие и не испортит себе сладость затаенной мести.
Пепа восседала во всей своей белоснежной невозмутимой красе, как истая графиня Кастильофьель. До сих пор она молчала. Но теперь злобное торжество от того, что Франсиско должен домогаться ее милостей, прорвалось наружу.
– Что это за новые рисунки, дон Франсиско? – благосклонно осведомилась она. – Я не сомневаюсь, что инфант оградит вас от неприятностей, если вы их обнародуете.
– Они в том же роде, что и ваша Венера? – загоревшись подхватил дон Мануэль.
– Нет, – ваша светлость, среди них очень немного эротических рисунков, – сухо ответил Франсиско.
– Чего же вы тогда опасаетесь? – спросил искренне удивленный и заметно разочарованный Мануэль.
– Друзья не советуют мне обнародовать офорты потому, что на некоторых из них изображены привидения в рясах и сутанах, – пояснил Франсиско, – но в целом, по-моему, цикл очень веселый, я назвал его Капричос.
– И всегда-то вы придумаете что-нибудь необыкновенное, – ввернула Пепа.
– Великому инквизитору не нравится мое искусство, – продолжал Гойя, пропустив ее замечание мимо ушей.
– Я тоже не нравлюсь господину Рейносо, – громогласно заявил Мануэль. – Мне пришлось даже отставить из-за него некоторые свои проекты. Но скоро с этим миндальничаньем будет покончено.
Он встал, оперся руками о стол и с жаром заявил:
– Нашему другу Гойе не долго осталось ждать, скоро ему будет позволено показать миру свои привидения в рясах. Для этого надо, чтобы ты, Мигель, привез мне Амьенский договор. Ты меня понял, Франсиско? – оглушительно рявкнул он глухому.
Франсиско все время пристально следил за его губами.
– Понял, что пробил час – ya es hora, – ответил он.
– Si, senor, – раскатисто смеясь, повторил Мануэль. – Ya es hora!
– Ya es hora, – во весь голос крикнул обрадованный Агустин.
– Нам тоже хочется взглянуть на эти страшные привидения, дон Франсиско, – заявила Пепа.
– Да, да, меня разбирает любопытство, – подхватил Мануэль» Ударив Франсиско по плечу, он громогласно объявил: – Запомни, твои привидения и «Капричос» будут обнародованы, хотя бы они даже малость потрепали красную мантию самого Великого инквизитора. Я грудью встану на твою защиту, и тогда посмотрим, кто посмеет к тебе подступиться. Только повремени немножко, всего месяца два, а то и меньше, пока не будет заключен мир. Вот кто, при желании, может ускорить его заключение, – добавил он, указывая на Мигеля.
И к Мигелю потащил он
Гойю. Их обоих обнял.
«Замечательный, сегодня
Вечер! Так давайте выпьем
За успех! Мигель, ты должен
Быть в Амьене. Ты, Франсиско,
Обнародуешь «Капричос»,
Всем попам и привиденьям
Вопреки и к вящей славе
Нашего искусства. Я же
Над тобою простираю
Руку друга».

30
В первую минуту, когда Пепа узнала о загадочных обстоятельствах смерти Каэтаны Альба, она ощутила горькое торжество и собралась было нанести Гойе сочувственный визит. Однако Лусия несколько раз побывала в эрмите, ее же, Пепу, Франсиско ни разу не попросил прийти, а графине Кастильофьель не подобало навязываться.
Позднее Мануэль показал ей те две бесстыдные картины: герцогиню в вызывающем наряде тореро и скрытую позади нагую герцогиню. Распущенность Альба и безбожника Франчо привела ее в негодование, тем не менее ее все время тянуло к этой второй картине, и она часто подолгу опытным глазом разглядывала тело соперницы. Нет, ей нечего бояться сравнения; никто не поймет, почему Франчо предпочел ей эту сластолюбивую, бесстыжую ломаку.
На вечере у Лусии Пепе, к великому ее сожалению, не удалось откровенно побеседовать с Франчо. Но теперь он сам обратился к ней и к Мануэлю с просьбой помочь в опубликовании его офортов, и, так как заботы об амьенских переговорах не оставляли Мануэлю свободной минуты, она вызвалась вместо него посмотреть эти опасные «Капричос».
Пепа отправилась в кинту без предупреждения, сгорая от любопытства и все-таки чувствуя себя несколько неловко. Когда она сообщила Франсиско о цели своего визита, он вежливо выслушал ее.
По счастью, дон Агустин отсутствовал. Они снова очутились вдвоем с Франчо, как в доброе старое время, и он, по всей видимости, был доволен, что Пепа приехала одна, без Мануэля; на этом основании она сочла уместным высказать ему по дружбе несколько полезных истин.
– Мне не нравится твой вид, Франчо, – начала она. – Эта несчастная история дурно отразилась на тебе. Я была очень огорчена, когда узнала. Но я ведь с самого начала предсказывала, что от твоей герцогини ничего хорошего для тебя не будет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168