Красный гараж ни одного ключа не принял, а вот третий гараж, то есть зеленый, мягко и бесшумно открылся. «Какая скука!» – лениво подумал Игорь Саввович, после чего повернулся спиной к зеленому гаражу, сделал три шага вперед и остановился – это было то положение, в каком он ночью ждал Светлану, закрывающую гараж. «Дурака валяю!» – презрительно подумал Игорь Саввович, представив, как сейчас глядит на него шофер дядя Вася, но вскоре все-таки пошло, сдвинулось, поехало… Зажглись три уцелевшие неоновые буквы прачечной, взвыл мотор машины жены, преодолевающей порожек гаража, захлопали створки окон и дверей балконов, зажглись, казалось, разом десятки окон, осветившие переулок ракетой; потом шаги Светланы за спиной, временный перерыв в памяти, зрении, слухе, затем – вой, гром, надрывный звон трех гитар и рев трех хриплых голосов. Мелькнула за спинами гитаристов маленькая согбенная фигура, живая, четкая, существующая, – боже, ему это не померещилось, не показалось, не приснилось! «Меня узнали! – подумал Игорь Саввович. – Может быть, сначала узнали Светлану, потом меня и пошли приступом… Вот почему следователь Селезнев…»
– Ладушки!
Игорь Саввович помахал рукой шоферу дяде Васе. Подойдя, водитель посмотрел на Игоря Саввовича сочувственно и как-то по особому родственно, точно Игорь Саввович был одним из его сыновей.
– Чьи это гаражи, Василий Васильевич? Зеленый – мой, а другие?
Дядя Вася неторопливо и многозначительно ответил:
– В красном стоит «мерседес» артистки Голубкиной, в голубом – «Жигули» учителя Семенова, в коричневом – «Волга» машиниста электровоза Мисхата Харисовича Бабаева, который скоро Героя труда получит…
Поразительная, уникальная осведомленность шофера дядя Васи в городских делах раньше изумляла Игоря Саввовича, а теперь он уже привык и знал, что если спросить Василия Васильевича, какой сегодня обед был у Валентинова, то водитель неторопливо ответит: «Баранина! Мать три килограмма баранины на базаре вчера брала и говорила, что сын соскучился по скороварке…»
– Почему вы думаете, что Бабаев получит Героя? – спросил Игорь Саввович.
– Представляют! Уже все бумаги собрали и в Москву отправили… – Дядя Вася вдруг замялся. – Мисхат сейчас тоже психует, Игорь Саввович…
Почему психует Мисхат Бабаев, Игорь Саввович обдумывать не стал, а опять спросил:
– А какое отношение ко всей этой истории имеет некий Гелий Макарович Фалалеев?
Игорь Саввович увидел на лице шофера точно такие же полные оторопи глаза, какие были у следователя Селезнева, когда Игорь Саввович ответил, что не знает, когда, кто икак строил его гараж.
– Фалалеев эти гаражи, Игорь Саввович, строил из ворованных материалов, – сказал шофер. – А артистка Голубкина этого Фалалеева обсчитала на две тысячи рублей… Дай мне волю, из-за угла зарежу эту Голубкину! А Фалалеев – сын здешней дворничихи…
Вот какие пирожки! Добрейший человек – шофер дядя Вася, собирался всаживать нож в актрису Голубкину – бездарь и кривляку. Такого, признаться, Игорь Саввович от водителя не ожидал, поэтому всем телом повернулся к Василию Васильевичу, театрально сдвигая брови, спросил:
– Это почему, товарищ водитель, собираетесь зарезать выдающуюся актрису? Отвечайте!
Дядя Вася грустно покачал головой:
– Вот вы острите, Игорь Саввович, а из-за этой стервы уже несколько хороших людей сгорело и еще кое-кто попухнет…
Нет, такого дядю Васю «хозяин» еще никогда не видел, даже не мог представить, что спокойный, умиротворенный, проживший длинную жизнь Василий Васильевич мог быть таким взволнованным, гневным. Мужицкое лицо сделалось жестким, точно дядя Вася схватил в руки вилы, чтобы идти колоть злого барина. Не было просвета, не было черточки доброты в лице водителя, когда Василий Васильевич посмотрел на красный гараж Голубкиной.
– У нее, воровки, «мерседес» последней марки! – сказал он сквозь стиснутые зубы. – За гроши купила в Москве, на солярке ездит – полтинник бак, а хватает на триста пятьдесят верст. У Левашева машина хуже, Левашев на черепахе ездит, а эта сволочь… – Он, казалось, проснулся. – Виноват, Игорь Саввович. Сильно я ее ненавижу, вот и вас под следствие подвела. Да и Ивана Ивановича Карцева эта пакость на ковер поставит! А теперь и полковник Сиротин влез в это дело, может без погонов остаться!
С уважением и тоскливой покорностью, словно Игорь Саввович был неразумным ребенком, а дядя Вася учил его азбуке, смотрел «хозяин» на своего шофера.
– Почему Сиротин потеряет погоны? – почти шепотом спросил Игорь Саввович.
Шофер дядя Вася немного успокоился.
– Разве вы не поняли?.. Он ведь мне племянник, Игорь Саввович. Старшей сестры, что померла, – сын… Сколько раз я ему говорил: «Допрыгаешься!» Не слушался…
Скажи сейчас шофер дядя Вася, что он – брат Кеннеди, тоже не удивил бы Игоря Саввовича. Сын дворничихи строит гаражи, актриса Голубкина ездит на «мерседесе» последней марки; боится потерять на гаражной истории звезду Героя труда машинист электровоза Мисхат Бабаев, о котором не реже трех раз в месяц пишет областная газета «Красное знамя»; Иван Иванович Карцев – тесть может стать «на ковер». Каждое слово – открытие новой планеты, каждое слово – обухом по голове.
– Василий Васильевич, а Карцев при чем?
– Не могу, Игорь Саввович, говорить о Карцеве. Большой человек, а наше дело – шоферское! Только вы сами помозгуйте, что к чему.
Игорь Саввович за хвостики вытаскивал из памяти обрывки разговоров, которые всегда от боли в груди, от того, что был углублен в свою мучительную болезнь, слушал вполуха, не вникал в смысл, считал никчемными городскими сплетнями… Актриса Голубкина была знаменита тем, что подряд «сняла» трех директоров театра, а четвертому сказала: «Хотите уцелеть, не реже двух раз в неделю советуйтесь со мной. Телефонные разговоры исключаются!» Что-то вспомнилось и о «мерседесе», каким-то чудесным образом купленном в столице…
– Мне Сергей Сергеевич звонил, – задумчиво сказал Игорь Саввович. – Хочет прилететь сегодня, а если не сумеет, убеждал не ходить завтра к следователю… Чем-то может помочь.
Шофер дядя Вася помедлил, поскреб толстыми ногтями подбородок, улыбнулся.
– Это чистое дело, Игорь Саввович! Старшина катера «Лена» Октябрин Васильевич вот в этом доме живет… Он-то уж знает, кто на кого ночью напал… В этом доме наших вообще много живет. Октябрин Васильевич с сестрой Викторией Васильевной, вашей секретаршей…
– Что? Они брат и сестра?
– Иго-о-о-рь Саввович! Их же фамилия Роговы! Они обои с Сергеем Сергеевичем сразу после войны работают.
Надо было передохнуть и оглядеться, чтобы не чувствовать себя так, словно стоишь на зябком ветру, а все мирские пути сошлись на шофере дяде Васе и четырех разноцветных гаражах… Черная туча все не могла догнать солнце, чирикали на ветлах, тополях и балконах чем-то встревоженные воробьи, по улице Гарибальди мчались автомобили, треща и надрываясь, тарахтел непонятный для города дизельный трактор, наверное, переезжал асфальт по специальным доскам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118
– Ладушки!
Игорь Саввович помахал рукой шоферу дяде Васе. Подойдя, водитель посмотрел на Игоря Саввовича сочувственно и как-то по особому родственно, точно Игорь Саввович был одним из его сыновей.
– Чьи это гаражи, Василий Васильевич? Зеленый – мой, а другие?
Дядя Вася неторопливо и многозначительно ответил:
– В красном стоит «мерседес» артистки Голубкиной, в голубом – «Жигули» учителя Семенова, в коричневом – «Волга» машиниста электровоза Мисхата Харисовича Бабаева, который скоро Героя труда получит…
Поразительная, уникальная осведомленность шофера дядя Васи в городских делах раньше изумляла Игоря Саввовича, а теперь он уже привык и знал, что если спросить Василия Васильевича, какой сегодня обед был у Валентинова, то водитель неторопливо ответит: «Баранина! Мать три килограмма баранины на базаре вчера брала и говорила, что сын соскучился по скороварке…»
– Почему вы думаете, что Бабаев получит Героя? – спросил Игорь Саввович.
– Представляют! Уже все бумаги собрали и в Москву отправили… – Дядя Вася вдруг замялся. – Мисхат сейчас тоже психует, Игорь Саввович…
Почему психует Мисхат Бабаев, Игорь Саввович обдумывать не стал, а опять спросил:
– А какое отношение ко всей этой истории имеет некий Гелий Макарович Фалалеев?
Игорь Саввович увидел на лице шофера точно такие же полные оторопи глаза, какие были у следователя Селезнева, когда Игорь Саввович ответил, что не знает, когда, кто икак строил его гараж.
– Фалалеев эти гаражи, Игорь Саввович, строил из ворованных материалов, – сказал шофер. – А артистка Голубкина этого Фалалеева обсчитала на две тысячи рублей… Дай мне волю, из-за угла зарежу эту Голубкину! А Фалалеев – сын здешней дворничихи…
Вот какие пирожки! Добрейший человек – шофер дядя Вася, собирался всаживать нож в актрису Голубкину – бездарь и кривляку. Такого, признаться, Игорь Саввович от водителя не ожидал, поэтому всем телом повернулся к Василию Васильевичу, театрально сдвигая брови, спросил:
– Это почему, товарищ водитель, собираетесь зарезать выдающуюся актрису? Отвечайте!
Дядя Вася грустно покачал головой:
– Вот вы острите, Игорь Саввович, а из-за этой стервы уже несколько хороших людей сгорело и еще кое-кто попухнет…
Нет, такого дядю Васю «хозяин» еще никогда не видел, даже не мог представить, что спокойный, умиротворенный, проживший длинную жизнь Василий Васильевич мог быть таким взволнованным, гневным. Мужицкое лицо сделалось жестким, точно дядя Вася схватил в руки вилы, чтобы идти колоть злого барина. Не было просвета, не было черточки доброты в лице водителя, когда Василий Васильевич посмотрел на красный гараж Голубкиной.
– У нее, воровки, «мерседес» последней марки! – сказал он сквозь стиснутые зубы. – За гроши купила в Москве, на солярке ездит – полтинник бак, а хватает на триста пятьдесят верст. У Левашева машина хуже, Левашев на черепахе ездит, а эта сволочь… – Он, казалось, проснулся. – Виноват, Игорь Саввович. Сильно я ее ненавижу, вот и вас под следствие подвела. Да и Ивана Ивановича Карцева эта пакость на ковер поставит! А теперь и полковник Сиротин влез в это дело, может без погонов остаться!
С уважением и тоскливой покорностью, словно Игорь Саввович был неразумным ребенком, а дядя Вася учил его азбуке, смотрел «хозяин» на своего шофера.
– Почему Сиротин потеряет погоны? – почти шепотом спросил Игорь Саввович.
Шофер дядя Вася немного успокоился.
– Разве вы не поняли?.. Он ведь мне племянник, Игорь Саввович. Старшей сестры, что померла, – сын… Сколько раз я ему говорил: «Допрыгаешься!» Не слушался…
Скажи сейчас шофер дядя Вася, что он – брат Кеннеди, тоже не удивил бы Игоря Саввовича. Сын дворничихи строит гаражи, актриса Голубкина ездит на «мерседесе» последней марки; боится потерять на гаражной истории звезду Героя труда машинист электровоза Мисхат Бабаев, о котором не реже трех раз в месяц пишет областная газета «Красное знамя»; Иван Иванович Карцев – тесть может стать «на ковер». Каждое слово – открытие новой планеты, каждое слово – обухом по голове.
– Василий Васильевич, а Карцев при чем?
– Не могу, Игорь Саввович, говорить о Карцеве. Большой человек, а наше дело – шоферское! Только вы сами помозгуйте, что к чему.
Игорь Саввович за хвостики вытаскивал из памяти обрывки разговоров, которые всегда от боли в груди, от того, что был углублен в свою мучительную болезнь, слушал вполуха, не вникал в смысл, считал никчемными городскими сплетнями… Актриса Голубкина была знаменита тем, что подряд «сняла» трех директоров театра, а четвертому сказала: «Хотите уцелеть, не реже двух раз в неделю советуйтесь со мной. Телефонные разговоры исключаются!» Что-то вспомнилось и о «мерседесе», каким-то чудесным образом купленном в столице…
– Мне Сергей Сергеевич звонил, – задумчиво сказал Игорь Саввович. – Хочет прилететь сегодня, а если не сумеет, убеждал не ходить завтра к следователю… Чем-то может помочь.
Шофер дядя Вася помедлил, поскреб толстыми ногтями подбородок, улыбнулся.
– Это чистое дело, Игорь Саввович! Старшина катера «Лена» Октябрин Васильевич вот в этом доме живет… Он-то уж знает, кто на кого ночью напал… В этом доме наших вообще много живет. Октябрин Васильевич с сестрой Викторией Васильевной, вашей секретаршей…
– Что? Они брат и сестра?
– Иго-о-о-рь Саввович! Их же фамилия Роговы! Они обои с Сергеем Сергеевичем сразу после войны работают.
Надо было передохнуть и оглядеться, чтобы не чувствовать себя так, словно стоишь на зябком ветру, а все мирские пути сошлись на шофере дяде Васе и четырех разноцветных гаражах… Черная туча все не могла догнать солнце, чирикали на ветлах, тополях и балконах чем-то встревоженные воробьи, по улице Гарибальди мчались автомобили, треща и надрываясь, тарахтел непонятный для города дизельный трактор, наверное, переезжал асфальт по специальным доскам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118