Он направился к незнакомке и шутливым тоном произнес:
– Похоже на то, мадам, что вы только и ждете момента» чтобы улизнуть. Неужели вечер так уж плох?
Она озадаченно посмотрела на него:
– Нет, что вы. Наоборот, по-моему, все хорошо. Он слегка наклонил голову и представился:
– Меня зовут Бак Вингейт.
Она протянула руку. Ее прикосновение было столь мимолетным и легким, что он его едва ощутил.
– Франческа Хэррисон.
Настала очередь Бака прийти в изумление – да и было от чего.
– Я хорошо знаю вашего брата, – воскликнул он.
Фрэнси замерла, ее взгляд мгновенно сделался отстраненным, а губы сами собой сложились в тонкую горькую щель. Она промолчала.
– Мой отец был адвокатом вашего, – продолжал Бак, видя, однако, по ее реакции, что каждое сказанное им слово, отдаляет их друг от друга. – Я хотел только сказать, что это единственная причина нашего знакомства с Гарри. Просто моя фирма ведет дела Хэррисонов.
– Я вас понимаю, – ответила наконец Фрэнси ледяным тоном и кивнула в подтверждение своих слов.
– Мисс Хэррисон, – произнес Бак, удивляясь про себя, отчего он так старается загладить инцидент с этой странной женщиной, – ни ее брат, ни она, собственно, ничего для него не значили. – Дело в том, что я не выбирал вашего брата в качестве клиента, я его, так сказать, унаследовал от отца. Знаете ли, грехи наших родителей…
Он улыбнулся ей, стараясь вызвать ответную улыбку, и добился того, чего хотел. Она тоже вежливо улыбнулась и сказала:
– Не стоит извиняться, мистер Вингейт. В конце концов, не повезло вам, а не мне.
Бак кивнул и постарался переменить тему разговора, но, как профессиональный юрист, попытался тут же мысленно собрать воедино всю информацию, какая была ему известна о Франческе Хэррисон. Кажется, ее имя обычно связывали с любовником-китайцем и солидной корпорацией, которой они владели на паях? И еще. Несомненно, что именно сын Франчески Хэррисон погиб во время печально известного пожара в порту. Он решил, что у его новой знакомой отнюдь не безупречное прошлое, хотя ее внешность никоим образом не могла служить тому подтверждением.
– Что заставило вас прийти на вечер, который целиком посвящен политике, мисс Хэррисон? – спросил он.
– Энни Эйсгарт – моя старинная подруга. Ей захотелось познакомить меня со своими гостями.
– Что ж, это в ее стиле. Кто-то должен всегда хвалить ее знаменитые йоркширские пудинги.
Фрэнси засмеялась:
– Ее пудинги не нуждаются в моих похвалах. Они, без сомнения, самые вкусные по эту сторону Атлантики. Нет, с Энни нас связывает нечто более возвышенное.
– Я не сомневаюсь. Дело в том, что я знаю вашу подругу уже более десяти лет. Тем более удивительно, что мы не встречались с вами раньше.
– А вы не догадывались почему? – Фрэнси с лукавым удивлением вскинула на него глаза. – Ведь я одна из самых загадочных женщин в Сан-Франциско. Дочь известнейшего гражданина этого города, живущая во грехе со своим любовником-китайцем в доме на Ноб-Хилле, как раз напротив обожаемого всеми моего младшего брата. Обо мне, мистер Вингейт, судачат только за моей спиной, со мной же лично порядочные люди не разговаривают.
– Как дела, Бак? – К сенатору неслышно приблизилась Марианна и взяла его под руку. Тот быстро повернулся к жене.
– Познакомься, Марианна, – это мисс Хэррисон. Марианна кивнула.
– Неужели? – произнесла она холодно, не подавая руки. – Как поживаете, мисс Хэррисон? – Затем, не дожидаясь ответа, сказала, обращаясь к мужу: – Бак, думаю, нам пора уходить, а то мы можем опоздать на бал. – И Марианна Вингейт проследовала к выходу, не удостоив Фрэнси даже прощальным взглядом.
Сенатор сердито посмотрел вслед жене.
– Прошу вас извинить миссис Вингейт, – сказал он с горечью, – но иногда ее манеры значительно хуже, чем у нашей шестилетней дочери.
Фрэнси пожала плечами и, придав лицу равнодушное выражение, отвернулась.
– Пожалуйста, не обременяйте себя излишними извинениями, мистер Вингейт.
Бак смотрел ей вслед, когда Франческа грациозно шла через весь зал, чтобы присоединиться к Энни. Ее воздушное платье развевалось при ходьбе, подчеркивая изящные линии стройного тела, яркий свет электрических лампионов на мгновение волшебно отразился в волосах Франчески и блеснул на ее удивительных жемчугах. И тогда сенатор подумал, что в жизни не встречал более очаровательной женщины.
Фрэнси уже больше ничего не хотелось – как только представилась возможность, она подошла к Энни и, сославшись на головную боль, попрощалась.
Энни со скептической улыбкой на устах наблюдала за отъездом подруги. «По крайней мере, дебют в свете состоялся, – думала она про себя. – Лиха беда начало. Надеюсь, теперь ее образ жизни изменится».
Энни была чрезвычайно удивлена, когда на следующий день ей позвонил сенатор Вингейт и начал расспрашивать о Фрэнси.
Энни знала Бака уже довольно давно. Резиденция сенатора находилась в Сакраменто, но он предпочитал останавливаться в отеле «Эйсгарт» всякий раз, когда приезжал в Сан-Франциско, что обычно случалось несколько раз в год. Поначалу она отнеслась к нему настороженно, поскольку не слишком доверяла красивым и обаятельным мужчинам, – вечно жди от них какого-нибудь подвоха. Но Бак Вингейт не заигрывал с женщинами, хотя его жена и напоминала свежемороженую рыбу. В течение многих лет он занимался исключительно политикой, стал одним из самых молодых сенаторов в стране, и ему прочили большое будущее. С чего это ему пришло на ум звонить ей и интересоваться Фрэнси?
– Марианна уехала в Нью-Йорк, – объяснил он причину своего звонка, – а мне придется задержаться здесь еще на некоторое время, дела, знаете ли. Впереди долгий, скучный вечер, а поскольку вы единственная женщина в этом городе, кто относится ко мне по-доброму, то я подумал, почему бы нам с вами не пообедать вместе? Кстати, я приглашаю и вашу подругу, мисс Хэррисон, – несколько поспешно добавил Бак.
– Вы же знаете, мистер Вингейт, я – чрезвычайно занятая женщина, – ответила Энни, – но я постараюсь что-нибудь придумать.
Положив трубку и торопливо натянув пальто, она отправилась к Фрэнси. Когда та отворила дверь, Энни прямо с порога огорошила ее вопросом:
– Итак, что ты вчера такого сказала Баку Вингейту, что поразило его в самое сердце?
– Поразило в сердце? – переспросила Фрэнси и вспыхнула, как в былые времена, когда при ней упоминали имя Эдварда Стрэттона. – Должно быть, тебе показалось. Просто он сказал, что знаком с Гарри, и я после этого обошлась с ним не очень любезно. Затем он представил меня своей жене, и она, в свою очередь, нагрубила мне.
– Марианна Вингейт груба со всеми, кто не в состоянии принести ей хоть какую-нибудь пользу в практическом смысле, – без обиняков высказалась Энни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177
– Похоже на то, мадам, что вы только и ждете момента» чтобы улизнуть. Неужели вечер так уж плох?
Она озадаченно посмотрела на него:
– Нет, что вы. Наоборот, по-моему, все хорошо. Он слегка наклонил голову и представился:
– Меня зовут Бак Вингейт.
Она протянула руку. Ее прикосновение было столь мимолетным и легким, что он его едва ощутил.
– Франческа Хэррисон.
Настала очередь Бака прийти в изумление – да и было от чего.
– Я хорошо знаю вашего брата, – воскликнул он.
Фрэнси замерла, ее взгляд мгновенно сделался отстраненным, а губы сами собой сложились в тонкую горькую щель. Она промолчала.
– Мой отец был адвокатом вашего, – продолжал Бак, видя, однако, по ее реакции, что каждое сказанное им слово, отдаляет их друг от друга. – Я хотел только сказать, что это единственная причина нашего знакомства с Гарри. Просто моя фирма ведет дела Хэррисонов.
– Я вас понимаю, – ответила наконец Фрэнси ледяным тоном и кивнула в подтверждение своих слов.
– Мисс Хэррисон, – произнес Бак, удивляясь про себя, отчего он так старается загладить инцидент с этой странной женщиной, – ни ее брат, ни она, собственно, ничего для него не значили. – Дело в том, что я не выбирал вашего брата в качестве клиента, я его, так сказать, унаследовал от отца. Знаете ли, грехи наших родителей…
Он улыбнулся ей, стараясь вызвать ответную улыбку, и добился того, чего хотел. Она тоже вежливо улыбнулась и сказала:
– Не стоит извиняться, мистер Вингейт. В конце концов, не повезло вам, а не мне.
Бак кивнул и постарался переменить тему разговора, но, как профессиональный юрист, попытался тут же мысленно собрать воедино всю информацию, какая была ему известна о Франческе Хэррисон. Кажется, ее имя обычно связывали с любовником-китайцем и солидной корпорацией, которой они владели на паях? И еще. Несомненно, что именно сын Франчески Хэррисон погиб во время печально известного пожара в порту. Он решил, что у его новой знакомой отнюдь не безупречное прошлое, хотя ее внешность никоим образом не могла служить тому подтверждением.
– Что заставило вас прийти на вечер, который целиком посвящен политике, мисс Хэррисон? – спросил он.
– Энни Эйсгарт – моя старинная подруга. Ей захотелось познакомить меня со своими гостями.
– Что ж, это в ее стиле. Кто-то должен всегда хвалить ее знаменитые йоркширские пудинги.
Фрэнси засмеялась:
– Ее пудинги не нуждаются в моих похвалах. Они, без сомнения, самые вкусные по эту сторону Атлантики. Нет, с Энни нас связывает нечто более возвышенное.
– Я не сомневаюсь. Дело в том, что я знаю вашу подругу уже более десяти лет. Тем более удивительно, что мы не встречались с вами раньше.
– А вы не догадывались почему? – Фрэнси с лукавым удивлением вскинула на него глаза. – Ведь я одна из самых загадочных женщин в Сан-Франциско. Дочь известнейшего гражданина этого города, живущая во грехе со своим любовником-китайцем в доме на Ноб-Хилле, как раз напротив обожаемого всеми моего младшего брата. Обо мне, мистер Вингейт, судачат только за моей спиной, со мной же лично порядочные люди не разговаривают.
– Как дела, Бак? – К сенатору неслышно приблизилась Марианна и взяла его под руку. Тот быстро повернулся к жене.
– Познакомься, Марианна, – это мисс Хэррисон. Марианна кивнула.
– Неужели? – произнесла она холодно, не подавая руки. – Как поживаете, мисс Хэррисон? – Затем, не дожидаясь ответа, сказала, обращаясь к мужу: – Бак, думаю, нам пора уходить, а то мы можем опоздать на бал. – И Марианна Вингейт проследовала к выходу, не удостоив Фрэнси даже прощальным взглядом.
Сенатор сердито посмотрел вслед жене.
– Прошу вас извинить миссис Вингейт, – сказал он с горечью, – но иногда ее манеры значительно хуже, чем у нашей шестилетней дочери.
Фрэнси пожала плечами и, придав лицу равнодушное выражение, отвернулась.
– Пожалуйста, не обременяйте себя излишними извинениями, мистер Вингейт.
Бак смотрел ей вслед, когда Франческа грациозно шла через весь зал, чтобы присоединиться к Энни. Ее воздушное платье развевалось при ходьбе, подчеркивая изящные линии стройного тела, яркий свет электрических лампионов на мгновение волшебно отразился в волосах Франчески и блеснул на ее удивительных жемчугах. И тогда сенатор подумал, что в жизни не встречал более очаровательной женщины.
Фрэнси уже больше ничего не хотелось – как только представилась возможность, она подошла к Энни и, сославшись на головную боль, попрощалась.
Энни со скептической улыбкой на устах наблюдала за отъездом подруги. «По крайней мере, дебют в свете состоялся, – думала она про себя. – Лиха беда начало. Надеюсь, теперь ее образ жизни изменится».
Энни была чрезвычайно удивлена, когда на следующий день ей позвонил сенатор Вингейт и начал расспрашивать о Фрэнси.
Энни знала Бака уже довольно давно. Резиденция сенатора находилась в Сакраменто, но он предпочитал останавливаться в отеле «Эйсгарт» всякий раз, когда приезжал в Сан-Франциско, что обычно случалось несколько раз в год. Поначалу она отнеслась к нему настороженно, поскольку не слишком доверяла красивым и обаятельным мужчинам, – вечно жди от них какого-нибудь подвоха. Но Бак Вингейт не заигрывал с женщинами, хотя его жена и напоминала свежемороженую рыбу. В течение многих лет он занимался исключительно политикой, стал одним из самых молодых сенаторов в стране, и ему прочили большое будущее. С чего это ему пришло на ум звонить ей и интересоваться Фрэнси?
– Марианна уехала в Нью-Йорк, – объяснил он причину своего звонка, – а мне придется задержаться здесь еще на некоторое время, дела, знаете ли. Впереди долгий, скучный вечер, а поскольку вы единственная женщина в этом городе, кто относится ко мне по-доброму, то я подумал, почему бы нам с вами не пообедать вместе? Кстати, я приглашаю и вашу подругу, мисс Хэррисон, – несколько поспешно добавил Бак.
– Вы же знаете, мистер Вингейт, я – чрезвычайно занятая женщина, – ответила Энни, – но я постараюсь что-нибудь придумать.
Положив трубку и торопливо натянув пальто, она отправилась к Фрэнси. Когда та отворила дверь, Энни прямо с порога огорошила ее вопросом:
– Итак, что ты вчера такого сказала Баку Вингейту, что поразило его в самое сердце?
– Поразило в сердце? – переспросила Фрэнси и вспыхнула, как в былые времена, когда при ней упоминали имя Эдварда Стрэттона. – Должно быть, тебе показалось. Просто он сказал, что знаком с Гарри, и я после этого обошлась с ним не очень любезно. Затем он представил меня своей жене, и она, в свою очередь, нагрубила мне.
– Марианна Вингейт груба со всеми, кто не в состоянии принести ей хоть какую-нибудь пользу в практическом смысле, – без обиняков высказалась Энни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177