Время его испытаний еще не кончилось, и он просто не имел права поддаваться слабости.
В ту трудную зиму Сэмми несколько раз хотел съездить в Йоркшир и повидать свою мать, но не знал, жива ли она. Кроме того, он был уверен, что стоит ему появиться дома, как им тут же займется полиция. Но, по правде говоря, главная причина того, почему он так и не собрался в родные места, заключалась в другом: он не мог себе позволить предстать перед собственной матерью в столь жалком виде – полным ничтожеством. Ведь он, ко всему прочему, давно уже перестал быть мужчиной – после ужасной хирургической операции, которую проделали над ним наемные убийцы из китайского квартала.
Сэмми пересчитал свои скудные запасы серебряных и медных монет и заказал новую порцию дешевого виски, чтобы обдумать дальнейшие шаги. Получить информацию о Фрэнси и ее близких не составляло труда – с недавних пор она стала весьма заметной особой в Сан-Франциско и проживала, ни от кого не прячась, со своим любимым китаезой на знаменитом Ноб-Хилле в недавно построенном большом и комфортабельном доме. Говорили, что у нее есть сын, – так оно и было, он видел мальчика собственными глазами, хотя и на солидном расстоянии. Как раз тогда Сэмми и начал обдумывать окончательный план мести. Он следил за подъездом нового дома в течение нескольких недель и знал, куда и зачем она выходит, в частности, ему удалось выяснить, что по четвергам она покидает свое жилище ближе к вечеру и регулярно отсутствует несколько часов. Именно в этот день и в это время Сэмми решил нанести удар.
Бармен налил Сэмми порцию дешевого пойла и с любопытством оглядел нового клиента своего заведения. Даже в этих местах, не отличавшихся особой утонченностью нравов, Сэмми выглядел диковато и устрашающе. Особенно запоминались его желтоватая кожа и воспаленные голодные глаза, горевшие мрачным огнем. Казалось, такой человек готов прирезать без зазрения совести своего ближнего из-за каких-нибудь двух центов. Бармен незаметно удалился в закуток рядом со стойкой, где находился телефонный аппарат, и, позвонив в ближайший полицейский участок, сообщил представителям власти, что в его заведении ошивается весьма подозрительный тип. Вернувшись за стойку, он снова взглянул на Сэмми, и тот перехватил его взгляд. Бармен отвернулся и принялся насвистывать какую-то мелодию, пытаясь скрыть свое замешательство. Однако интуиция Сэмми, натренированная за годы скитаний и попыток избежать нежелательных контактов с представителями власти, немедленно послала сигнал тревоги в его воспаленный мозг. Он допил виски, с нескрываемой угрозой посмотрел на бармена и торопливо вышел из заведения.
В полицейском участке весьма серьезно отнеслись к звонку из бара на набережной, которая считалась криминогенной зоной, и поспешили прислать туда наряд вооруженных полицейских. Но к тому времени, как полиция появилась в баре, Сэмми уже давно покинул опасное место и укрылся в очередной зловонной дыре, которых так много в любом портовом городе. Так или иначе, у него снова было убежище, и он затаился в нем, готовясь провести без сна очередную холодную ночь в Сан-Франциско.
Глава 32
Лаи Цин продолжал упорно работать. Он часто совершал вояжи в Гонконг, не забывая каждый раз посещать родную деревеньку на берегу Великой реки и следить за строительством храма, возводимого в честь его матери и младшего брата. Потом, когда храм был уже закончен, Мандарин приезжал, чтобы поклониться праху умерших и неторопливо поразмышлять о жизни в тишине его стен.
Старший брат Лаи Цина, который отвечал за строительство и поддержание храма в должном порядке, располнел и держался весьма важно перед жителями деревушки, благодаря ежемесячной дотации, получаемой от Лаи Цина. Это нимало не волновало последнего, зато он с удовлетворением отметил, что жена и ребенок старшего брата зажили вольготнее, и в их глазах уже не было выражения постоянного страха и униженности.
Небольшой, но чрезвычайно изящный и богато украшенный искусной резьбой храм был возведен на холме, в удачном месте, которое, по мнению Лаи Цина, облюбовали для себя добрые духи, приносящие Удачу. Храм выходил фасадом на медленно текущие волны Янцзы, а с другой стороны его окружали поля и зеленые холмы, так что храму было обеспечено отличное «чи» – открытое общение с космосом. За недавно построенным храмом безукоризненно ухаживали, хотя, как полагал Лаи Цин, в этом была заслуга не столько старшего брата, сколько его трудолюбивой жены, и, приезжая, он постоянно норовил всыпать горсть монет ей в ладонь, чем заработал непреходящую благодарность женщины.
Храм, посвященный Лилин и ее предкам, был выкрашен в глубокий пламенеющий алый цвет, и резко выделялся на фоне серо-зеленого ландшафта. Когда вечернее солнце освещало храм от верхушки изогнутой зеленой крыши до подножия, редкий путник не останавливался, чтобы полюбоваться на его красоту и вознести молитву за упокой душ матери Лаи Цина и ее маленького сына.
Как-то раз, вернувшись из Гонконга в Сан-Франциско, Лаи Цин пригласил к себе в офис девятнадцатилетнего Филиппа Чена и на диалекте «мандарина», на котором они имели обыкновение изъясняться дома, заявил ему:
– За два года я научил тебя всему, что сам знаю о деле, которым занимаюсь. Мне кажется, настало время тебе отправляться в Гонконг. Теперь мы, наконец, достаточно могущественны, чтобы продемонстрировать большим хонгам нашу силу, показать, что мы устраиваемся рядом с ними всерьез и надолго и не нуждаемся более в объедках с их стола. – Лаи Цин выложил на стол перед Филиппом драгоценный документ, подтверждавший его права на владение участком земли в центре Гонконга, где располагались главные конторы банков и крупнейших пароходных компаний, и со скрытой гордостью в голосе сказал: – Теперь мы в состоянии построить штаб-квартиру нашей корпорации из белого гранита не хуже, чем у прочих, и золотыми буквами заявить о себе всему Гонконгу. На следующей неделе ты отплываешь на корабле, который будет назван в твою честь «Филипп Чен», в Гонконг, имея при себе все документы, оформленные соответствующим образом, из которых каждому станет ясно, что ты являешься полномочным представителем корпорации Лаи Цина в этом городе. – Мандарин ласково посмотрел на «сыночка» и улыбнулся. – Ты будешь самым молодым бизнесменом такого ранга в Гонконге. По этой причине многие будут стараться обвести тебя вокруг пальца или подкупить, но я знаю, что моя вера в твои силы и возможности, так же как и в твою преданность, не будет обманута.
Голос Филиппа задрожал от волнения, когда он понял, каким доверием награждает его Лаи Цин. Он поблагодарил его от всего сердца и сказал:
– Достопочтенный отец, та честь, которой ты удостоил своего приемного сына, огромна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177
В ту трудную зиму Сэмми несколько раз хотел съездить в Йоркшир и повидать свою мать, но не знал, жива ли она. Кроме того, он был уверен, что стоит ему появиться дома, как им тут же займется полиция. Но, по правде говоря, главная причина того, почему он так и не собрался в родные места, заключалась в другом: он не мог себе позволить предстать перед собственной матерью в столь жалком виде – полным ничтожеством. Ведь он, ко всему прочему, давно уже перестал быть мужчиной – после ужасной хирургической операции, которую проделали над ним наемные убийцы из китайского квартала.
Сэмми пересчитал свои скудные запасы серебряных и медных монет и заказал новую порцию дешевого виски, чтобы обдумать дальнейшие шаги. Получить информацию о Фрэнси и ее близких не составляло труда – с недавних пор она стала весьма заметной особой в Сан-Франциско и проживала, ни от кого не прячась, со своим любимым китаезой на знаменитом Ноб-Хилле в недавно построенном большом и комфортабельном доме. Говорили, что у нее есть сын, – так оно и было, он видел мальчика собственными глазами, хотя и на солидном расстоянии. Как раз тогда Сэмми и начал обдумывать окончательный план мести. Он следил за подъездом нового дома в течение нескольких недель и знал, куда и зачем она выходит, в частности, ему удалось выяснить, что по четвергам она покидает свое жилище ближе к вечеру и регулярно отсутствует несколько часов. Именно в этот день и в это время Сэмми решил нанести удар.
Бармен налил Сэмми порцию дешевого пойла и с любопытством оглядел нового клиента своего заведения. Даже в этих местах, не отличавшихся особой утонченностью нравов, Сэмми выглядел диковато и устрашающе. Особенно запоминались его желтоватая кожа и воспаленные голодные глаза, горевшие мрачным огнем. Казалось, такой человек готов прирезать без зазрения совести своего ближнего из-за каких-нибудь двух центов. Бармен незаметно удалился в закуток рядом со стойкой, где находился телефонный аппарат, и, позвонив в ближайший полицейский участок, сообщил представителям власти, что в его заведении ошивается весьма подозрительный тип. Вернувшись за стойку, он снова взглянул на Сэмми, и тот перехватил его взгляд. Бармен отвернулся и принялся насвистывать какую-то мелодию, пытаясь скрыть свое замешательство. Однако интуиция Сэмми, натренированная за годы скитаний и попыток избежать нежелательных контактов с представителями власти, немедленно послала сигнал тревоги в его воспаленный мозг. Он допил виски, с нескрываемой угрозой посмотрел на бармена и торопливо вышел из заведения.
В полицейском участке весьма серьезно отнеслись к звонку из бара на набережной, которая считалась криминогенной зоной, и поспешили прислать туда наряд вооруженных полицейских. Но к тому времени, как полиция появилась в баре, Сэмми уже давно покинул опасное место и укрылся в очередной зловонной дыре, которых так много в любом портовом городе. Так или иначе, у него снова было убежище, и он затаился в нем, готовясь провести без сна очередную холодную ночь в Сан-Франциско.
Глава 32
Лаи Цин продолжал упорно работать. Он часто совершал вояжи в Гонконг, не забывая каждый раз посещать родную деревеньку на берегу Великой реки и следить за строительством храма, возводимого в честь его матери и младшего брата. Потом, когда храм был уже закончен, Мандарин приезжал, чтобы поклониться праху умерших и неторопливо поразмышлять о жизни в тишине его стен.
Старший брат Лаи Цина, который отвечал за строительство и поддержание храма в должном порядке, располнел и держался весьма важно перед жителями деревушки, благодаря ежемесячной дотации, получаемой от Лаи Цина. Это нимало не волновало последнего, зато он с удовлетворением отметил, что жена и ребенок старшего брата зажили вольготнее, и в их глазах уже не было выражения постоянного страха и униженности.
Небольшой, но чрезвычайно изящный и богато украшенный искусной резьбой храм был возведен на холме, в удачном месте, которое, по мнению Лаи Цина, облюбовали для себя добрые духи, приносящие Удачу. Храм выходил фасадом на медленно текущие волны Янцзы, а с другой стороны его окружали поля и зеленые холмы, так что храму было обеспечено отличное «чи» – открытое общение с космосом. За недавно построенным храмом безукоризненно ухаживали, хотя, как полагал Лаи Цин, в этом была заслуга не столько старшего брата, сколько его трудолюбивой жены, и, приезжая, он постоянно норовил всыпать горсть монет ей в ладонь, чем заработал непреходящую благодарность женщины.
Храм, посвященный Лилин и ее предкам, был выкрашен в глубокий пламенеющий алый цвет, и резко выделялся на фоне серо-зеленого ландшафта. Когда вечернее солнце освещало храм от верхушки изогнутой зеленой крыши до подножия, редкий путник не останавливался, чтобы полюбоваться на его красоту и вознести молитву за упокой душ матери Лаи Цина и ее маленького сына.
Как-то раз, вернувшись из Гонконга в Сан-Франциско, Лаи Цин пригласил к себе в офис девятнадцатилетнего Филиппа Чена и на диалекте «мандарина», на котором они имели обыкновение изъясняться дома, заявил ему:
– За два года я научил тебя всему, что сам знаю о деле, которым занимаюсь. Мне кажется, настало время тебе отправляться в Гонконг. Теперь мы, наконец, достаточно могущественны, чтобы продемонстрировать большим хонгам нашу силу, показать, что мы устраиваемся рядом с ними всерьез и надолго и не нуждаемся более в объедках с их стола. – Лаи Цин выложил на стол перед Филиппом драгоценный документ, подтверждавший его права на владение участком земли в центре Гонконга, где располагались главные конторы банков и крупнейших пароходных компаний, и со скрытой гордостью в голосе сказал: – Теперь мы в состоянии построить штаб-квартиру нашей корпорации из белого гранита не хуже, чем у прочих, и золотыми буквами заявить о себе всему Гонконгу. На следующей неделе ты отплываешь на корабле, который будет назван в твою честь «Филипп Чен», в Гонконг, имея при себе все документы, оформленные соответствующим образом, из которых каждому станет ясно, что ты являешься полномочным представителем корпорации Лаи Цина в этом городе. – Мандарин ласково посмотрел на «сыночка» и улыбнулся. – Ты будешь самым молодым бизнесменом такого ранга в Гонконге. По этой причине многие будут стараться обвести тебя вокруг пальца или подкупить, но я знаю, что моя вера в твои силы и возможности, так же как и в твою преданность, не будет обманута.
Голос Филиппа задрожал от волнения, когда он понял, каким доверием награждает его Лаи Цин. Он поблагодарил его от всего сердца и сказал:
– Достопочтенный отец, та честь, которой ты удостоил своего приемного сына, огромна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177