– Он носил шлем и ездил на сером в яблоках коне. При нем был меч и два кинжала: у седла и у колена. Довольно с вас?
Армина взглянула на Пинту:
– Это правда?
Та кивнула.
– А какой у него был шлем?
– С рогами, – сказала Пинта.
– С рогами? – удивилась Армина. – Не знаю ни одного гвардейцу, который носил бы рогатый шлем.
– Издали это и правда похоже на рога, – вмешалась Дженна, – но я держала шлем в руках и видела, что это не рога, а стоящие торчком уши, большие, как у гончей. А впереди была морда с ощеренными клыками.
– Гончий Пес! – хором воскликнули сестры.
– Он тоже так говорит. – Пинта мотнула головой на Карума.
– Вы убили Гончего Пса! – вполголоса проговорила Дармина.
– Да, Пинта и я, – кивнула Дженна. – Это было не слишком… приятно.
– Охотно верю, – сказала Армина и пожевала губами, так что шрам на щеке зашевелился. – Ну-ну, юные странницы. Хорошую же новость вы нам принесли. Надо немедленно возвращаться в хейм.
Дармина положила ладонь на руку сестры.
– А как же Выбор? Сможет ли мальчишка войти?
– Мы проведем его прямо к Матери Альте. Она будет знать, как поступить. – Сжав руку сестры, Армина сказала Дженне: – Хотела бы я знать, юная странница, какое зло ты приносишь к нашему порогу. И не усугубляем ли мы это зло, приводя вас в хейм. Пошли.
И Армина зашагала через лес, а Дармина, видимая только, когда луна светила сквозь листья, – за ней. Пинта устремилась за ними. Дженна шла последней, ведя Карума за руку.
* * *
Когда они дошли до хейма, уже совсем рассвело и из провожатых осталась только Армина. Лес кончился, и перед ними открылась широкая поляна, обсаженная вишенником и ровными рядами различных трав. Широкая дорога вела к воротам, но она была пуста и пыль на ней лежала нетронутая.
У ворот Армина назвала секретное слово на древнем языке. Створки медленно распахнулись, но Дженна еще успела рассмотреть резьбу на них.
– А ведь на гобелене нашей Матери Альты выткано то же самое, – шепнула ей Пинта. – Смотри – вот игра в прутья, а вот Альта собирает детей, а вот…
Но тут им велели войти, и большие ворота замкнулись за ними. Они оказались в обширном пустынном дворе. Только одна сестра спешила через него с полной корзиной хлебов. Направо Дженна заметила краем глаза другой двор, поменьше, где три девочки ее возраста стояли в ряд с луками наготове. Слышалось тихое «пак-пак» стрел, попадающих в невидимую мишень, но Армина уже скрылась под аркой налево, и Пинта впихнула Дженну в ту же дверь. Карум последовал за ними.
Они шли за Арминой через путаницу ходов и комнат, которых было вчетверо больше, чем в Селденском хейме, и им пришлось подняться по лестнице на целых два пролета. Дженна и Пинта, выросшие в одноэтажном доме, обменивались восхищенными взглядами, но Каруму это, как видно, было не в диковинку.
– Ишь ты, принц из замка, – пробурчала Пинта ему в спину, как будто это было ругательство.
Дженна все еще дивилась величию этого хейма, когда Армина внезапно остановилась перед какой-то дверью. Дверь была покрыта еще более густой резьбой, чем ворота, только вместо фигур на ней были знаки: яблоко, ложка, нож, игла, нить…
– Духовный Глаз! – сказала Дженна. – Смотри, Пинта, – все это предметы из Игры.
Пинта обвела пальцем изображение ножа.
– Войдемте, – сказала Армина, качнув своим хохолком. – Надо поговорить с Матерью.
Дженна глубоко вдохнула несколько раз, сменив паучье дыхание, с которым поднималась по лестнице, на более мерное латани. Это успокоило ее, и она заметила, что Пинта дышит с ней и лад.
– Боитесь? – улыбнулась Армина. – Нашей-то Матери? – Она толкнула дверь, вошла в темную комнату и так быстро припала на одно колено, что Карум налетел на нее. Девочки, все так же глубоко дыша, вошли неспешно и преклонили колени рядом с Арминой.
Дженна вглядывалась в тускло освещенную комнату. Между двумя занавешенными оконными щелями стоял большой стул, и на нем что-то шевелилось.
– Мать, прости мне это вторжение, но я привела троих, чье присутствие может быть опасно для нас. Решай сама.
За этим последовало долгое молчание. Карум проглотил слюну, Пинта переступила с ноги на ногу. Фигура на стуле вздохнула.
– Зажги лампы, дитя мое. Я задремала. Твои сестры всегда гасят их, когда я сплю, – точно мне не все равно, день теперь или ночь. Я нюхом чувствую, что лампы потушены – и когда они горят, то тихонько шипят.
Армина зажгла лампы факелом, захваченным из сеней, и раздвинула занавески на окнах. На стуле стала видна темная фигурка, маленькая, как ребенок, но это была старушка. Дженна никогда еще не видела таких старых – личико коричневое и сморщенное, словно орех, на голове редкие белые волосы. Слепые глаза, серые и матовые, напоминали влажный мрамор.
– Ты прощаешь меня, Мать? – без особого трепета спросила Армина.
– Плутовка ты, Армина, – знаешь ведь, что я всегда прощаю и тебя, и твою темную сестру. Иди сюда, дай потрогать твою глупую голову.
Армина опустилась перед жрицей на колени, приподняв лицо.
– Вот я, Мать.
Пальцы жрицы, точно ветерок, облетели лицо Армины, потрогали шрам, коснулись стриженых волос.
– Кого ты мне привела? И в чем опасность?
– Двух девочек-странниц, Мать, и мальчика, который воззвал к ним о защите.
– Из какого вы хейма, девочки? – спросила старушка.
– Из Селденского, о Мать, – опередив Дженну, ответила Пинта.
– А, это тот маленький хейм в Пограничных Предгорьях. Сколько вас там? – Она смотрела так, как будто могла видеть.
– Сорок светлых сестер, о Мать, – сказала Дженна.
– И сорок темных, надо полагать, – усмехнулась Армина.
– Тридцать девять, – вклинилась Пинта, радуясь, что поймала Армину. – Наша лекарка Одиночка.
– Еще пять девочек и четыре странницы, – закончила Дженна.
– А нас четыреста, светлых и темных, – сказала Армина. – И много-много детей. Странниц тоже много, хотя вряд ли они навестят столь маленький хейм, как ваш.
– Мы видели странниц всего два или три раза, – призналась Дженна. – Но о странствиях мы знаем все. Мы знаем, что…
– Девочки! – прервала их Мать Альта, вскинув руки, до того скрытые в широких рукавах ее платья, и Дженна увидела, что у нее на каждой руке шесть пальцев – шестой торчал сбоку. Дженна глаз не могла оторвать от этих рук – ей казалось, что они ткут в воздухе колдовские узоры. – Армина, ты из них самая старшая – ведь твой год странствий истек пять лет назад. Будь же моими глазами. Если опасность есть, мы должны принять меры заранее. – Руки жрицы снова скрылись в рукавах.
Армина, получив выговор, на миг помрачнела, но озорная улыбка тут же вернулась на ее лицо.
– Та, что говорит потише, Мать, очень высокая. Она почти с меня ростом.
– Выше – ты ведь носишь гребешок, – сказала Пинта.
– Значит, сейчас говорит та, что пониже?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108