Деревья стали гуще, и в обрыве слева он увидел расселину. «Сойдет», — подумал он. Но, приблизившись, он заметил на обрыве отблески костра, горящего в расселине.
— Э-эй! — окликнул он. Подходить незваным к костру в такой глуши было бы неразумно. Страх перед разбойниками царил повсюду, и внезапное появление незнакомца могло сделать его мишенью перепуганных путников.
— Входи! — донесся голос, отдавшийся в расселине пугающим эхо. Шэнноу накинул полу плаща на рукоятку правого пистолета и, ведя мерина левой рукой, приблизился к расселине. Узкой она была только у входа, а дальше расширялась в грушевидный грот. У костра, над которым на вертеле жарился кусок мяса, сидел старик с седой бородой по пояс. В глубине грота стоял стреноженный мул. Шэнноу отвел туда мерина и забросил поводья ему на шею. Затем подошел к седобородому.
— Добро пожаловать к моему огню, — сказал старик глубоким басом и протянул руку. — Можете называть меня Джейком.
— Йон Шэнноу.
— Добро пожаловать, мистер Шэнноу. Я все смотрел на это мясо и думал: многовато для тебя, Джейк. А теперь Господь послал мне сотрапезника. Издалека путь держите?
Шэнноу покачал головой. Им овладела неизбывная усталость, и привалившись спиной к каменной стене, он вытянул ноги перед собой.
Джейк наполнил кружку чем-то горчим.
— Ну-ка выпей, малый. Очень бодрит, а сахару в нем тонна!
Шэнноу отхлебнул. Напиток был густой и горько-сладкий.
— Спасибо, Джейк. Отличная штука. Скажите, Джейк, я вас знаю?
— Может быть, сынок, мир ведь тесен. А я много где побывал. Ольон, Ривердейл, Долина Паломника, Чумные Земли. Что ни назови, а я и туда заглядывал.
— Ривердейл… Да, я словно бы помню. — Он увидел красавицу и мальчика. Видение исчезло, будто сон, но сквозь ставни проскользнуло имя. — Донна! — сказал он.
— Тебе нехорошо, малый?
— Вы меня знаете, Джейк?
— Случалось, видел. А ты грозное имя носишь. Уверен, что оно твое?
— Уверен.
— Что-то ты слишком молод, если позволишь мне заметить. Сколько тебе… Тридцать пять… шесть?
— Я, пожалуй, посплю, — сказал Шэнноу, растягиваясь возле костра.
Сны у него были обрывочными и тревожными. Он ранен, и человек-лев Шер-ран ухаживает за ним. Существо с чешуйчатой кожей вбегает в пещеру, зажав в лапе зазубренный кинжал. Грянули пистолеты Шэнноу, существо упало навзничь, превратилось в ребенка с широко открытыми полными ужаса глазами.
— Господи! Нет! Не опять! — вскрикнул Шэнноу. Он открыл глаза и увидел, что рядом с ним на коленях стоит Джейк.
— Проснись, малый, это только сон! Шэнноу застонал, приподнялся и сел. Костер погас. Старик протянул ему тарелку с ломтями холодного мяса.
— Поешь-ка! Сразу полегчает.
Шэнноу взял тарелку и начал есть. Джейк снял горшок с тлеющих углей и наполнил жестяную кружку. Потом положил хвороста на угли. Шэнноу пробрал озноб, но вспыхнувшие языки пламени уже лизали хворост.
— Скоро согреемся. — Джейк встал, направился в глубину грота и вернулся с одеялом, которым закутал плечи Шэнноу.
— Прошлой ночью ты побывал в перестрелке, — сказал он. — От твоего плаща пахнет порохом. Хороший был бой?
— А бывают хорошие бои? — спросил Шэнноу.
— Если гибнет зло, значит, бой хороший, — сказал Джейк.
— Зло обычно не погибает одно, — сказал Шэнноу. — Они убили молодую женщину и ее дочку.
— Печальные времена, — согласился Джейк. Мясо было прекрасное, и Шэнноу почувствовал, как к нему возвращаются силы. Расстегнув пояс с пистолетами, он положил его возле себя и лег, давая отдохнуть утомленным мышцам. Джейк не ошибся: жар костра начинал отражаться от стен.
— Что вы делаете в такой глуши, Джейк?
— Люблю безлюдье — в общем и целом. И это чудесное место, чтобы беседовать с Богом, верно? Чистые просторы, и ветер уносит твои слова к небесам. Как я понял, ты был с фургонщиками?
— Да. Хорошие люди.
— Может, и так, сынок, только они не сеют и не строят, — сказал Джейк.
— Как птицы небесные.
— Отличная евангельская ссылка, мистер Шэнноу, а я очень люблю дискуссии. Но вы ошибаетесь. Птица склевывает много семян, потом улетает. Не все семена перевариваются, и она роняет их в других местах. Все великие леса мира, возможно, начинались с птичьего помета. Шэнноу улыбнулся:
— Быть может, странники подобны птицам. Быть может, они распространяют семена знания.
— Это сделало бы их истинно опасными, — сказал Джейк, и его глаза блеснули в свете костра. — Знание бывает разное, мистер Шэнноу. Я был знаком с человеком, который знал наперечет все ядовитые растения в мире. Хотел написать о них книгу. Опасное знание, согласитесь?
— Читатели книги узнавали бы, какие растения есть нельзя.
— Ну да, а люди, желавшие разбираться в ядах, знали бы, какими растениями угощать врагов.
— Он написал эту книгу?
— Нет. Он погиб в войне Единения. Оставил вдову и пятерых детей. А вы участвовали в той войне?
— Нет. Во всяком случае, думаю, что нет. Джейк внимательно на него посмотрел.
— От вас ускользают воспоминания?
— Некоторые.
— Например?
— Например, то, что происходило последние двадцать лет.
— Я видел, что вы ранены в голову. Бывает. Так что вы будете делать?
— Ждать. Господь покажет мне прошлое, когда настанет срок.
— Не могу ли я помочь?
— Расскажите мне про Диакона и его войну. Старик усмехнулся.
— Нелегкая задачка, малый, для одной ночи у костра. — Откинувшись, он вытянул ноги. — Староват становлюсь для того, чтобы с удовольствием спать на камнях, — сказал он. — Ну-с, с чего же начнем? Диакон… — Он громко потянул носом и задумался. — Если вы тот, кем себя называете, мистер Шэнноу, значит, в этот мир его втолкнули вы.
Он и его братья летели в самолете, поднявшемся ввысь в день Армагеддона и захваченном силой, которая захватила и Меч Божий. Вы освободили самолет, когда метнули Меч в прошлое, чтобы уничтожить Атлантиду.
Шэнноу закрыл глаза. Воспоминание было смутным, но он увидел висящий в небе Меч, отверзающиеся врата времени. И что-то еще… Лицо красивой чернокожей женщины. Имени он не вспомнил, но услышал ее голос:
«Это ракета, Шэнноу. Сокрушающее оружие смерти и разрушения». Но как Шэнноу ни старался, больше ничего ему о своем прошлом вспомнить не удалось.
— Продолжайте, — сказал он Джейку.
— Диакон и его люди приземлились возле Ривердейла. Было это словно Второе Пришествие. Никто в мире не знал ничего об упадке и нравственной развращенности былых городов — убийцы безнаказанно рыщут по улицам, похоть и порок повсюду. Тот мир, сказал он, отринул Бога. Грехи Содома и Гоморры сторицей приумножились в том старом мире. И вскоре Диакон был окружен благоговейным почитанием. Его власть росла. Он сказал, что нельзя допустить, чтобы новый мир повторил ошибки старого, что Библия содержит семена будущего преуспеяния человека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
— Э-эй! — окликнул он. Подходить незваным к костру в такой глуши было бы неразумно. Страх перед разбойниками царил повсюду, и внезапное появление незнакомца могло сделать его мишенью перепуганных путников.
— Входи! — донесся голос, отдавшийся в расселине пугающим эхо. Шэнноу накинул полу плаща на рукоятку правого пистолета и, ведя мерина левой рукой, приблизился к расселине. Узкой она была только у входа, а дальше расширялась в грушевидный грот. У костра, над которым на вертеле жарился кусок мяса, сидел старик с седой бородой по пояс. В глубине грота стоял стреноженный мул. Шэнноу отвел туда мерина и забросил поводья ему на шею. Затем подошел к седобородому.
— Добро пожаловать к моему огню, — сказал старик глубоким басом и протянул руку. — Можете называть меня Джейком.
— Йон Шэнноу.
— Добро пожаловать, мистер Шэнноу. Я все смотрел на это мясо и думал: многовато для тебя, Джейк. А теперь Господь послал мне сотрапезника. Издалека путь держите?
Шэнноу покачал головой. Им овладела неизбывная усталость, и привалившись спиной к каменной стене, он вытянул ноги перед собой.
Джейк наполнил кружку чем-то горчим.
— Ну-ка выпей, малый. Очень бодрит, а сахару в нем тонна!
Шэнноу отхлебнул. Напиток был густой и горько-сладкий.
— Спасибо, Джейк. Отличная штука. Скажите, Джейк, я вас знаю?
— Может быть, сынок, мир ведь тесен. А я много где побывал. Ольон, Ривердейл, Долина Паломника, Чумные Земли. Что ни назови, а я и туда заглядывал.
— Ривердейл… Да, я словно бы помню. — Он увидел красавицу и мальчика. Видение исчезло, будто сон, но сквозь ставни проскользнуло имя. — Донна! — сказал он.
— Тебе нехорошо, малый?
— Вы меня знаете, Джейк?
— Случалось, видел. А ты грозное имя носишь. Уверен, что оно твое?
— Уверен.
— Что-то ты слишком молод, если позволишь мне заметить. Сколько тебе… Тридцать пять… шесть?
— Я, пожалуй, посплю, — сказал Шэнноу, растягиваясь возле костра.
Сны у него были обрывочными и тревожными. Он ранен, и человек-лев Шер-ран ухаживает за ним. Существо с чешуйчатой кожей вбегает в пещеру, зажав в лапе зазубренный кинжал. Грянули пистолеты Шэнноу, существо упало навзничь, превратилось в ребенка с широко открытыми полными ужаса глазами.
— Господи! Нет! Не опять! — вскрикнул Шэнноу. Он открыл глаза и увидел, что рядом с ним на коленях стоит Джейк.
— Проснись, малый, это только сон! Шэнноу застонал, приподнялся и сел. Костер погас. Старик протянул ему тарелку с ломтями холодного мяса.
— Поешь-ка! Сразу полегчает.
Шэнноу взял тарелку и начал есть. Джейк снял горшок с тлеющих углей и наполнил жестяную кружку. Потом положил хвороста на угли. Шэнноу пробрал озноб, но вспыхнувшие языки пламени уже лизали хворост.
— Скоро согреемся. — Джейк встал, направился в глубину грота и вернулся с одеялом, которым закутал плечи Шэнноу.
— Прошлой ночью ты побывал в перестрелке, — сказал он. — От твоего плаща пахнет порохом. Хороший был бой?
— А бывают хорошие бои? — спросил Шэнноу.
— Если гибнет зло, значит, бой хороший, — сказал Джейк.
— Зло обычно не погибает одно, — сказал Шэнноу. — Они убили молодую женщину и ее дочку.
— Печальные времена, — согласился Джейк. Мясо было прекрасное, и Шэнноу почувствовал, как к нему возвращаются силы. Расстегнув пояс с пистолетами, он положил его возле себя и лег, давая отдохнуть утомленным мышцам. Джейк не ошибся: жар костра начинал отражаться от стен.
— Что вы делаете в такой глуши, Джейк?
— Люблю безлюдье — в общем и целом. И это чудесное место, чтобы беседовать с Богом, верно? Чистые просторы, и ветер уносит твои слова к небесам. Как я понял, ты был с фургонщиками?
— Да. Хорошие люди.
— Может, и так, сынок, только они не сеют и не строят, — сказал Джейк.
— Как птицы небесные.
— Отличная евангельская ссылка, мистер Шэнноу, а я очень люблю дискуссии. Но вы ошибаетесь. Птица склевывает много семян, потом улетает. Не все семена перевариваются, и она роняет их в других местах. Все великие леса мира, возможно, начинались с птичьего помета. Шэнноу улыбнулся:
— Быть может, странники подобны птицам. Быть может, они распространяют семена знания.
— Это сделало бы их истинно опасными, — сказал Джейк, и его глаза блеснули в свете костра. — Знание бывает разное, мистер Шэнноу. Я был знаком с человеком, который знал наперечет все ядовитые растения в мире. Хотел написать о них книгу. Опасное знание, согласитесь?
— Читатели книги узнавали бы, какие растения есть нельзя.
— Ну да, а люди, желавшие разбираться в ядах, знали бы, какими растениями угощать врагов.
— Он написал эту книгу?
— Нет. Он погиб в войне Единения. Оставил вдову и пятерых детей. А вы участвовали в той войне?
— Нет. Во всяком случае, думаю, что нет. Джейк внимательно на него посмотрел.
— От вас ускользают воспоминания?
— Некоторые.
— Например?
— Например, то, что происходило последние двадцать лет.
— Я видел, что вы ранены в голову. Бывает. Так что вы будете делать?
— Ждать. Господь покажет мне прошлое, когда настанет срок.
— Не могу ли я помочь?
— Расскажите мне про Диакона и его войну. Старик усмехнулся.
— Нелегкая задачка, малый, для одной ночи у костра. — Откинувшись, он вытянул ноги. — Староват становлюсь для того, чтобы с удовольствием спать на камнях, — сказал он. — Ну-с, с чего же начнем? Диакон… — Он громко потянул носом и задумался. — Если вы тот, кем себя называете, мистер Шэнноу, значит, в этот мир его втолкнули вы.
Он и его братья летели в самолете, поднявшемся ввысь в день Армагеддона и захваченном силой, которая захватила и Меч Божий. Вы освободили самолет, когда метнули Меч в прошлое, чтобы уничтожить Атлантиду.
Шэнноу закрыл глаза. Воспоминание было смутным, но он увидел висящий в небе Меч, отверзающиеся врата времени. И что-то еще… Лицо красивой чернокожей женщины. Имени он не вспомнил, но услышал ее голос:
«Это ракета, Шэнноу. Сокрушающее оружие смерти и разрушения». Но как Шэнноу ни старался, больше ничего ему о своем прошлом вспомнить не удалось.
— Продолжайте, — сказал он Джейку.
— Диакон и его люди приземлились возле Ривердейла. Было это словно Второе Пришествие. Никто в мире не знал ничего об упадке и нравственной развращенности былых городов — убийцы безнаказанно рыщут по улицам, похоть и порок повсюду. Тот мир, сказал он, отринул Бога. Грехи Содома и Гоморры сторицей приумножились в том старом мире. И вскоре Диакон был окружен благоговейным почитанием. Его власть росла. Он сказал, что нельзя допустить, чтобы новый мир повторил ошибки старого, что Библия содержит семена будущего преуспеяния человека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86