Рядом маячила массивная человеческая фигура. Очевидно, кузнец взялся за мехи, петому что угли вдруг ярко вспыхнули. В темноте обрисовались громадные лоснящиеся мышцы плеча и руки.
— Эй, кузнец, есть работа, — окликнул Хантер, осторожно обходя горн.
— Работе завсегда рады, — послышался довольно приветливый ответ.
Кузнец ненадолго исчез в полной темноте, появившись снова с длинными щипцами, в которых была зажата подкова. Сунув ее поглубже в угли, он поворошил их, заставив снова ярко вспыхнуть.
— Стыдоба какая, скотину так-то мучить, — укорил он, оглядев усталую и наскозь мокрую лошадь, подрагивающую всем телом.
— Так уж получилось, — буркнул Хантер, снимая седло и бросая в узкий проход между стеной и лошадиным стойлом.
— Моя наука, значится, не пошла впрок.
И в лицо Хантеру впечатался здоровенный кулак. Боль в едва зажившей челюсти была ужасающей, а удар — таким сокрушительным, что Хантера пронесло по воздуху пару шагов «швырнуло на кучу слежавшегося сена. Там он и остался валяться, ошеломленно моргая и с трудом приходя в себя. Кузнец безмолвной глыбой навис над наковальней, не делая попыток продолжить избиение. Лошадь тихо заржала, словно зритель, который от души веселится, и подтолкнула хозяина мордой. Наконец Хантер нашел в себе достаточно сил, чтобы усесться. Осторожно двигая челюстью и бессознательно проверяя языком, не выбит ли зуб-другой, он помотал головой — в ушах как следует звенело.
— За что, черт возьми?
— Этот тычок тебя давно дожидается. Вспомни-ка свою матушку, святую женщину — за пять лет ни единой весточки, охальник ты эдакий!
— Откуда ты знаешь мою мать? — удивился Хантер, всматриваясь в широкогрудую фигуру, едва подсвеченную тлеющими углями. — Неужели… неужели старший сержант?
Он поднялся на подкашивающихся ногах.» Тычок «, нанесенный кузнецом, лишил его тех немногих сил, которые еще оставались. Хорошо, что он не попытался дать сдачи!
— Хе-хе! Кому ж еще быть, как не мне?
— Дугал Фрейзер! Старший сержант Дугал Фрейзер, подумать только! — Хантер отвернулся, сплюнул скопившуюся во рту кровь и заковылял к кузнецу.
Он снова сплюнул кровью. Дугал чертыхнулся.
— Эх-ма, сдуру не рассчитал силу-то. — Качая головой, он подхватил чистую тряпку и обмакнул в ведро с водой. — Ничего, один тычок еще никого не угробил. А врезать тебе надо было, чтоб дурь из головы повытряхнуть. Да-а, пустил тебе кровя, как свинье по осени.
Выжав тряпку в здоровенном кулачище, на который Хантер продолжал коситься с опаской, кузнец протянул ее с самым благодушным видом.
Хантер поскорее прижал тряпку к подбородку. Несмотря на то, что там продолжало сильно саднить, он улыбнулся, меряя взглядом внушительную фигуру своего бывшего подчиненного и ближайшего соседа родителей. Несмотря на холод, свободно проникающий в широко распахнутые двери конюшни, выше пояса Дугал был прикрыт только брезентовым фартуком и весь лоснился от пота. Волосы, которые при свете дня пламенели морковно-рыжим и потому когда-то служили противнику наилучшей мишенью, отросли ниже плеч. Хантер нашел, что, кроме длины волос и густых усов, в сержанте за пять лет мало что изменилось.
— Как поживает отец?
— Ты бы и сам распрекрасно знал, если б взял за труд писать хоть раз в год!
— Прекрати, Дугал. — Хантер отмахнулся от нравоучений и занялся лошадью, обтерев ее тряпкой, которую только что использовал в виде компресса. Не оборачиваясь, он буркнул:
— Я не могу писать им.
— По-другому сказать, не хочешь. Хоть бы словечко, разрази тебя гром! Мать с ума, сходит, ночи не спит.
Рука Хантера замерла на лошадином крупе. Острое чувство вины было едва ли слабее» тычка «, нанесенного Дугалом.
— В последнее время я для них — неподходящая компания.
— Зато самая раз подходящая для индейской девчонки.
— Откуда ты знаешь про индейскую девчонку? — насторожился Хантер.
— Да почитай весь форт знает. — Дугал повернулся к горну, извлек клещами подкову, светящуюся красным, и повертел перед глазами, проверяя на готовность для ковки. — У нас тут место новостями небогатое, особливо такими. Будет теперь бабьей болтовни до самого Рождества!
Он сунул подкову назад в угли. Пока Хантер развешивал куртку поближе к огню, он порылся в коробке на дощатом столе, достал оттуда серебряную фляжку и помахал ею с заговорщицким видом.
—» Даосская Молния «, так-то вот.
С этими словами он примостился на широком каменном барьере, опоясывающем горн, и сделал приглашающий жест Хантеру.
— Жидкий яд? — усмехнулся тот, охотно пристраиваясь рядом с кузнецом у огня.
— А теперь скажи, как-таки твои дела.
— Дерьмово.
Дугал осклабился и дал ему дружеского тычка, от которого Хантер едва не свалился на угли. Чудом удержав равновесие, он принял фляжку и сделал хороший глоток. Ему показалось, что в горло полился расплавленный свинец. Он успел забыть, как действует этот вид спиртного на пустой желудок.
— Так, значится, ты связался с индианкой… Не думал я дожить до такого дня.
— Все даже хуже: она просто мне платит за работу.
— Неважнецкие у тебя дела, паря, — заметил Дугал, приглаживая густые усы — очевидно, предмет его гордости.
— И просвета пока не видно, — согласился Хантер со вздохом.
Он долго смотрел на монограмму, выгравированную на боку фляжки, потом снова отпил из нее, по привычке отерев рот тыльной стороной ладони. В это время Дугал внимательно его рассматривал. В последний раз он видел его выходящим на подкашивающихся ногах из ворот тюрьмы. Похоже, прямиком оттуда он направился на индейскую территорию, где и затерялся на пять лет.
« Зря ты так изводишь себя, паря, — хотел сказать бывший сержант. — Я видывал и похлеще, чем то, что выпало на твою долю. И я знаю, что те, кто прошел через ад, рано или поздно должны воротиться к нормальной жизни. На воине как на войне, паря, и виноватых тут нет (точно так же, как виноват каждый из нас). Ты прав, командир отвечает за боевой дух солдат, за их храбрость на поле боя. Только он не в ответе за того, кто чересчур слаб, чтобы встать из грязи, куда его макнули, и жить дальше «.
Но он промолчал.
Наконец Хантер заметил, что является предметом пристального внимания, и это ему не понравилось. Взгляд Дугала буравил его, как невидимый вертел. Он решил отвлечь кузнеца и широким, жестом обвел помещение:
— Что же ты не расскажешь, Дугал, как оказался здесь? Наверное, за пять лет многое успело случиться?
— Да вот, живу, хлеб жую. Сам же на него и зарабатываю — ежели, скажем, ты не заметил.
Дугал отстранил протянутую фляжку, да и Хантера заодно, и взялся за щипцы. Вскоре от подковы, уложенной на наковальню, полетели фонтанчики искр, похожих на крохотные звезды. Он задал хороший темп, в то время как Хантер зачарованно наблюдал за процессом с безопасного расстояния.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138
— Эй, кузнец, есть работа, — окликнул Хантер, осторожно обходя горн.
— Работе завсегда рады, — послышался довольно приветливый ответ.
Кузнец ненадолго исчез в полной темноте, появившись снова с длинными щипцами, в которых была зажата подкова. Сунув ее поглубже в угли, он поворошил их, заставив снова ярко вспыхнуть.
— Стыдоба какая, скотину так-то мучить, — укорил он, оглядев усталую и наскозь мокрую лошадь, подрагивающую всем телом.
— Так уж получилось, — буркнул Хантер, снимая седло и бросая в узкий проход между стеной и лошадиным стойлом.
— Моя наука, значится, не пошла впрок.
И в лицо Хантеру впечатался здоровенный кулак. Боль в едва зажившей челюсти была ужасающей, а удар — таким сокрушительным, что Хантера пронесло по воздуху пару шагов «швырнуло на кучу слежавшегося сена. Там он и остался валяться, ошеломленно моргая и с трудом приходя в себя. Кузнец безмолвной глыбой навис над наковальней, не делая попыток продолжить избиение. Лошадь тихо заржала, словно зритель, который от души веселится, и подтолкнула хозяина мордой. Наконец Хантер нашел в себе достаточно сил, чтобы усесться. Осторожно двигая челюстью и бессознательно проверяя языком, не выбит ли зуб-другой, он помотал головой — в ушах как следует звенело.
— За что, черт возьми?
— Этот тычок тебя давно дожидается. Вспомни-ка свою матушку, святую женщину — за пять лет ни единой весточки, охальник ты эдакий!
— Откуда ты знаешь мою мать? — удивился Хантер, всматриваясь в широкогрудую фигуру, едва подсвеченную тлеющими углями. — Неужели… неужели старший сержант?
Он поднялся на подкашивающихся ногах.» Тычок «, нанесенный кузнецом, лишил его тех немногих сил, которые еще оставались. Хорошо, что он не попытался дать сдачи!
— Хе-хе! Кому ж еще быть, как не мне?
— Дугал Фрейзер! Старший сержант Дугал Фрейзер, подумать только! — Хантер отвернулся, сплюнул скопившуюся во рту кровь и заковылял к кузнецу.
Он снова сплюнул кровью. Дугал чертыхнулся.
— Эх-ма, сдуру не рассчитал силу-то. — Качая головой, он подхватил чистую тряпку и обмакнул в ведро с водой. — Ничего, один тычок еще никого не угробил. А врезать тебе надо было, чтоб дурь из головы повытряхнуть. Да-а, пустил тебе кровя, как свинье по осени.
Выжав тряпку в здоровенном кулачище, на который Хантер продолжал коситься с опаской, кузнец протянул ее с самым благодушным видом.
Хантер поскорее прижал тряпку к подбородку. Несмотря на то, что там продолжало сильно саднить, он улыбнулся, меряя взглядом внушительную фигуру своего бывшего подчиненного и ближайшего соседа родителей. Несмотря на холод, свободно проникающий в широко распахнутые двери конюшни, выше пояса Дугал был прикрыт только брезентовым фартуком и весь лоснился от пота. Волосы, которые при свете дня пламенели морковно-рыжим и потому когда-то служили противнику наилучшей мишенью, отросли ниже плеч. Хантер нашел, что, кроме длины волос и густых усов, в сержанте за пять лет мало что изменилось.
— Как поживает отец?
— Ты бы и сам распрекрасно знал, если б взял за труд писать хоть раз в год!
— Прекрати, Дугал. — Хантер отмахнулся от нравоучений и занялся лошадью, обтерев ее тряпкой, которую только что использовал в виде компресса. Не оборачиваясь, он буркнул:
— Я не могу писать им.
— По-другому сказать, не хочешь. Хоть бы словечко, разрази тебя гром! Мать с ума, сходит, ночи не спит.
Рука Хантера замерла на лошадином крупе. Острое чувство вины было едва ли слабее» тычка «, нанесенного Дугалом.
— В последнее время я для них — неподходящая компания.
— Зато самая раз подходящая для индейской девчонки.
— Откуда ты знаешь про индейскую девчонку? — насторожился Хантер.
— Да почитай весь форт знает. — Дугал повернулся к горну, извлек клещами подкову, светящуюся красным, и повертел перед глазами, проверяя на готовность для ковки. — У нас тут место новостями небогатое, особливо такими. Будет теперь бабьей болтовни до самого Рождества!
Он сунул подкову назад в угли. Пока Хантер развешивал куртку поближе к огню, он порылся в коробке на дощатом столе, достал оттуда серебряную фляжку и помахал ею с заговорщицким видом.
—» Даосская Молния «, так-то вот.
С этими словами он примостился на широком каменном барьере, опоясывающем горн, и сделал приглашающий жест Хантеру.
— Жидкий яд? — усмехнулся тот, охотно пристраиваясь рядом с кузнецом у огня.
— А теперь скажи, как-таки твои дела.
— Дерьмово.
Дугал осклабился и дал ему дружеского тычка, от которого Хантер едва не свалился на угли. Чудом удержав равновесие, он принял фляжку и сделал хороший глоток. Ему показалось, что в горло полился расплавленный свинец. Он успел забыть, как действует этот вид спиртного на пустой желудок.
— Так, значится, ты связался с индианкой… Не думал я дожить до такого дня.
— Все даже хуже: она просто мне платит за работу.
— Неважнецкие у тебя дела, паря, — заметил Дугал, приглаживая густые усы — очевидно, предмет его гордости.
— И просвета пока не видно, — согласился Хантер со вздохом.
Он долго смотрел на монограмму, выгравированную на боку фляжки, потом снова отпил из нее, по привычке отерев рот тыльной стороной ладони. В это время Дугал внимательно его рассматривал. В последний раз он видел его выходящим на подкашивающихся ногах из ворот тюрьмы. Похоже, прямиком оттуда он направился на индейскую территорию, где и затерялся на пять лет.
« Зря ты так изводишь себя, паря, — хотел сказать бывший сержант. — Я видывал и похлеще, чем то, что выпало на твою долю. И я знаю, что те, кто прошел через ад, рано или поздно должны воротиться к нормальной жизни. На воине как на войне, паря, и виноватых тут нет (точно так же, как виноват каждый из нас). Ты прав, командир отвечает за боевой дух солдат, за их храбрость на поле боя. Только он не в ответе за того, кто чересчур слаб, чтобы встать из грязи, куда его макнули, и жить дальше «.
Но он промолчал.
Наконец Хантер заметил, что является предметом пристального внимания, и это ему не понравилось. Взгляд Дугала буравил его, как невидимый вертел. Он решил отвлечь кузнеца и широким, жестом обвел помещение:
— Что же ты не расскажешь, Дугал, как оказался здесь? Наверное, за пять лет многое успело случиться?
— Да вот, живу, хлеб жую. Сам же на него и зарабатываю — ежели, скажем, ты не заметил.
Дугал отстранил протянутую фляжку, да и Хантера заодно, и взялся за щипцы. Вскоре от подковы, уложенной на наковальню, полетели фонтанчики искр, похожих на крохотные звезды. Он задал хороший темп, в то время как Хантер зачарованно наблюдал за процессом с безопасного расстояния.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138