— Я подам рапорт по всей форме, сэр, но подробности хочу сообщить вам лично, если не возражаете.
Мейтланд резко обернулся через плечо. У крыльца сгрудились несколько женщин, их печальные взгляды не отрывались от спины лейтенанта. Жены кавалеристов из числа тех, кто выехал с Кирквудом на патрулирование. Эти узнают первыми.
— Позже, лейтенант. Сначала вам нужно вымыться и переодеться… — Полковник оборвал себя, заметив поднимающегося на крыльцо высокого, статного мужчину. — Это еще кто такой?
— Капитан Хантер Мак-Кракен. Он-то и спас мне жизнь.
Со стороны собравшихся зевак раздались удивленные восклицания. Не обращая на них внимания, Хантер пожал протянутую полковником руку. Тот ткнул пальцем в сторону Сэйбл:
— Что за женщина?
— Просто краснозадая шлюха, сэр, — бросил кто-то из собравшихся — и поспешил убраться в задний ряд под мрачным взглядом Мак-Кракена.
— Если бы не эта леди, — громко объяснил Ной (слово «леди» он подчеркнул), — мне бы не выбраться живым из той переделки.
Долгий и пристальный взгляд полковника заставил Сэйбл съежиться. Ей и раньше было не по себе, теперь же хотелось просто провалиться сквозь землю. Наконец Мейтланд отвернулся и вошел в здание, на прощание выразив желание позже увидеть лейтенанта и Мак-Кракена у себя в кабинете.
— Что ж ты стоишь под дождем? — удивился Хантер, подходя к Сэйбл и втягивая ее под ближайший деревянный навес.
— Я хочу только одного, мистер Мак-Кракен, — убраться отсюда поскорее.
— Жаль. Даже очень жаль, потому что нам придется остаться до утра.
— Почему вы так поступаете со мной? — возмутилась Сэйбл, но как-то вяло: усталость и холод успели взять свое.
— Может быть, поговорим? Расскажешь мне, что тебя здесь не устраивает.
Хантер спросил это без особенного любопытства. Он успел понять, что форт Макферсон таит для Сэйбл угрозу.
— Мне нужно поскорее забрать ребенка у Быстрой Стрелы, неужели это не понятно?
— Почему же, очень даже понятно, — ответил Хантер, отметив про себя, что она сказала не «моего ребенка» или «моего сына», как говорила всегда, а просто «ребенка».
Не замечая его изучающего взгляда, Сэйбл встревоженно озиралась. Прохожие слишком уж прислушивались к их разговору. Хантер тоже обратил на это внимание и понизил голос.
— Ты когда-нибудь слышала такое слово — долг?
Она скрипнула зубами. Как она ненавидела это слово, которое слышала всю свою жизнь! Оно было оправданием постоянного отсутствия отца, который потом засыпал их подарками, балуя сверх всякой меры и постепенно превращая в бесхребетные, ни к чему не пригодные создания. А теперь и Хантер собирался воспользоваться словом «долг», чтобы настоять на своем.
— Это намек на то, что мой долг — оставаться рядом с тобой, раз ты знаешь, где находится мой сын?
— Если хочешь, понимай это так, — ровно ответил Хантер. — Мне придется на некоторое время уйти вместе с Кирквудом. Составь список припасов вместе с Тревисом, хозяином гарнизонной лавки. — Заметив, что Сэйбл помрачнела, он добавил:
— Можешь не опасаться его, он парень безвредный. Когда покончишь с этим, иди прямиком в гостиницу. Там я снял для нас угол, который они гордо называют «номером».
В ладонь Сэйбл ткнулся холодный ключ, на который она уставилась с ошарашенным видом. Год назад в форте Макферсон не было гостиницы, но поразило ее совсем не это.
— Вы сказали, «для нас»?
— Угу.
«Ну, сейчас начнется!» — подумал Хантер.
— Мистер Мак-Кракен! — Сэйбл по-королевски выпрямилась, ткнув ключом в его сторону. — Я ни в коем случае не буду делить с вами… э-э… жилье. Это в высшей степени…
— Неприлично?
— Вот именно!
— Наше путешествие, женщина, неприлично с самого начала, и ему конца края не видно. Или номер на двоих, или ничего. Разве мы не делили до сих пор каждую поляну в лесу? Так какое имеет значение, если вокруг очередной поляны будут стены?
— Это совсем не одно и то же, и вы это прекрасно знаете.
— По-моему, женщина, ты слишком себе льстишь. — Хантер окинул ее пренебрежительным взглядом, усмехнулся, и ее пальцы до боли сжались вокруг ключа. — Думаешь, стоит двери закрыться, как я наброшусь на тебя? Да ты сейчас самое уродливое создание в юбке, с которым мне приходилось иметь дело.
— Вы, мистер Мак-Кракен, тоже невелика драгоценность, — процедила Сэйбл сквозь зубы.
Да ей и слова нельзя сказать, подумал Хантер благодушно. Раздражение, вызванное этой неистребимой щепетильностью, быстро растаяло.
— Знаю, знаю, я — неотесанный болван, и рот у меня, как сточная канава. — Он улыбнулся так заразительно, что губы Сэйбл едва не разъехались в улыбке, так что пришлось сжать их изо всех сил.
«Почему я не могу долго на него сердиться?»
— Это только малая часть ваших недостатков, но я рада, что вы признаете хотя бы эти.
— Считай это компенсацией за ночь в номере на двоих.
Нет, с ним положительно нельзя было говорить серьезно! Кончилось тем, что Сэйбл против воли улыбнулась краешками губ.
— Это бессовестно — загнать меня в угол и воспользоваться этим. Я начинаю думать, что вы — интриган, мистер Мак-Кракен.
— Наконец-то мое истинное лицо начинает вырисовываться во всей красе.
— И вам не стыдно держать меня заложницей? Нисколечко не стыдно?
Хантер медленно окинул взглядом ее жалкую, промокшую фигурку. Он знал, что за роскошная женщина скрывается под этим тряпьем.
— Ты уже знаешь, что у меня нет совести. Могу только добавить: и стыда тоже.
— Нет, это уму непостижимо… — начала Сэйбл, но тут на нее налетел торопящийся куда-то солдат.
Даже не замедлив шага, он спихнул ее с тротуара. Хантер бросился ему вслед, но Сэйбл ухватила его за рукав и удержала. Обернувшись, он увидел, что она кутается в одеяло. В узкую щелку выглядывали встревоженные глаза.
Хантер впал в нелегкое раздумье. С одной стороны, Сэйбл была в относительной безопасности: благодаря остаткам краски на ее коже и общему презрению к индейцам никто не мог заподозрить в ней белую женщину. С другой стороны, она была мишенью для всяческих оскорблений, предметом вожделения для любого пьяного солдата. Вот если бы дать ей револьвер… Но это может привести к стычке, к перестрелке — и тогда на них ополчится весь форт.
Особенно горько Хантер сетовал на то, что не знает всей правды и не подготовлен к возможным неприятностям. Но он не винил Сэйбл за недоверие. После всего того, что он успел наговорить, откровенность с ее стороны была последним, на что он мог рассчитывать.
— Я уверен — ты справишься, Фиалковые Глаза. Ты только кажешься хрупкой, а на деле не уступишь многим мужчинам.
Он заметил, что похвала вызвала легкую краску на ее бледных щеках. Оставлять ее в одиночестве ему очень не хотелось, но разговор с полковником нельзя было отложить на потом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138