— Вы напрасно назвали ресторан моим. Он принадлежит сеньору Ваккарелло, а я лишь веду дела.
— Я не впервые побывал в ресторане «У Сальваторе», мисс Кавано, и не мог не отметить его теперешнюю утонченность.
— Вы очень любезны, — сухо ответила Сэйбл, впадая в обычную отрешенность.
— Надеюсь, это не прозвучит нескромно, если я спрошу: вы счастливы, мисс Кавано?
Раздражение, вызванное подобной смелостью, быстро растаяло при виде искренне заинтересованного лица капитана.
— Не совсем, — призналась Сэйбл.
— Ослепительная женщина, равнодушная к балам… Причиной этого может быть только мужчина. Ради Бога, мисс Кавано, не смотрите на меня так! Я вовсе не хотел задеть вас. (Да она поистине способна разбить сердце одним взглядом этих лавандовых глаз!) Каким же надо быть идиотом, чтобы оставить женщину столь прекрасную, — добавил капитан, нисколько не преувеличивая, от всей души.
— Я уже слышала такое однажды. — Сэйбл засмеялась коротким безрадостным смехом. — Лучше бы кто-нибудь высказал эту мысль ему.
— Нет уж, пусть «он» не знает, как много потерял. Возможно, это даст мне шанс.
И капитан Мастерс закружил Сэйбл с отточенной ловкостью. Флирт? Почему бы и нет? У этого хотя бы язык неплохо подвешен! Сэйбл надеялась, что улыбается не слишком холодно.
— Знайте, капитан, что танец со мной ставит точку на вашей репутации.
— Все имеет свою цену, мисс Кавано, — улыбнулся тот, прижимая Сэйбл чуточку ближе в знак того, что попытка напугать его не удалась. — Например, в этой самой зале есть немало мужчин, которые согласились бы отдать правую руку за то, чтобы оказаться сейчас на моем месте.
Он верил в то, что говорил, как бы выспренне это ни звучало. Женщина в его объятиях была чувственной, загадочной, ослепительно красивой, а главное равнодушной, что особенно воспламеняло.
— Как вам не стыдно так бессовестно лгать, капитан?!
От дверей раздался странный, совершенно неуместный звук, в котором Сэйбл послышалось что-то волнующе знакомое (не то чтобы она когда-нибудь слышала стук подков по мраморным ступеням). Музыканты понесли вразнобой, вытягивая шеи от любопытства, и вскоре умолкли совсем. Танцующие замерли там, где их застало происходящее. Глаза капитана Мастерса полезли на лоб. Сэйбл волей-неволей повернулась туда, откуда доносился знакомый и тревожащий, ритмичный звук.
— Сэйбл! — раздалось с веранды.
Одними губами она ответила: «Хантер…» — даже не видя еще того, кто породил смятение в зале. Но кто еще осмелился бы на такое бесцеремонное вторжение? Поэтому, когда всадник появился в дверях, ведущих на веранду, бросил поводья ближайшему официанту и пошел через залу, она просто стояла и смотрела, впивая каждую деталь знакомого облика, не в силах броситься навстречу. Хантер. Он выглядел таким необычным здесь, среди разряженных гостей, — мужественный, статный, вооруженный охотничьим ножом и парой кольтов, одетый в экзотический костюм, сверху донизу отороченный бахромой, в высокие запыленные сапоги и видавшую виды широкополую шляпу! Он был в пути долго и, должно быть, весь пропах конским потом и пылью. Он шел, оставляя цепочку следов на узорчатом полу залы, шел обратно в ее жизнь!
Сэйбл стояла, прижимая ладонь к сердцу, сознавая театральность своей позы и нимало о том не заботясь. Да и что было делать, если сердце угрожало выпрыгнуть из груди?
— Я сказал, что найду тебя, — и вот нашел.
Хантер остановился перед ней — такой громадный, такой усталый, с лицом, оттененным свежей щетиной. Он был самой жизнью. Хантер! Его неукротимая натура сказывалась в беспокойном, жестком блеске глаз.
— Я не сомневалась, что ты придешь.
Капитан Мастере, давно уже переводивший взгляд с одного из них на другого, отошел в сторонку и сделал оркестру знак продолжать. Он утешал себя мыслью, что с самого начала не имел и шанса, а значит, при таком раскладе удачно избежал разочарования.
Вальс снова взлетел над толпой. Без лишних слов Хантер закружил Сэйбл по зале, подавая пример другим парам, все еще медлящим в нерешительности. Впрочем, он не заметил бы, даже если бы они танцевали в полном одиночестве. Много дней он гнал коня по полям и лесам, трясся в товарном вагоне и снова садился в седло — и все это время его сводило с ума опасение, что Сэйбл разлюбила, Сэйбл не дождалась. Он ожил лишь в тот момент, когда спрыгнул с коня в дверях залы и увидел ее, стоящую с прижатой к сердцу ладонью. Он по-прежнему ревновал, и теперь эта ревность имела конкретный объект — молодого военного в чине капитана, в объятиях которого он застал ее. Хантер и не думал обвинять Сэйбл. Такая красивая, полная жизни женщина не могла просто забиться в угол и томиться в ожидании. Она честно предупреждала его об этом. И все же она жила полной жизнью, занималась делами. Должно быть, у нее появилась масса поклонников. И зачем только он оставил ее так надолго? Вот дьявольщина!
— Почему ты не говоришь мне, что я провонял конским потом… и своим в придачу?
— Я еще не успела забыть этот запах, — безмятежно откликнулась Сэйбл.
Взгляд ее был мягким, без малейшего оттенка упрека.
— Как ты жила без меня, Фиалковые Глаза? — вдруг спросил Хантер, наклоняясь к самому ее уху.
— Прекрасно, просто прекрасно, — ответила она все тем же спокойным голосом. — А как жил ты?
— Я вообще не жил! Мне было так одиноко, так мерзко и беспросветно, что я едва не удавился от пребывания в собственной никчемной компании, — сообщил он и был вознагражден улыбкой. — Вот-вот, я так и знал, что тебя это позабавит!
— Если ты говоришь всерьез, то мне никогда не казались забавными твои мучения, Хантер. Никогда.
— Какой я все-таки олух! Пошутить — и то не умею.
Он сознавал, что имеет один-единственный шанс вернуть Сэйбл, и если эта попытка не удастся, другой попросту не будет. Самое странное, что и Сэйбл чувствовала нечто подобное, зная, каким неуклюжим, каким косноязычным становится человек в момент решающих объяснений. Они посмотрели в глаза друг другу, почти физически ощущая, что парят на грани между сияющим счастьем и беспросветным несчастьем.
— Я люблю тебя… — начал Хантер, но она перебила:
— Не говори этого!
— Почему? — испугался он.
— Потому что это только слова и сами по себе они ничего не значат. Лучше ответь, хочешь ли ты поделиться со мной всем, что у тебя в душе? Могу ли я быть уверена, что однажды ты снова не вычеркнешь меня из своей жизни на несколько месяцев? Что, если тебе снова покажется, что ты недостаточно хорош для меня?
— Ты считаешь, что я расстался с тобой охотно?
— Даже если нет, все равно это случилось, Хантер. Теперь это наше общее прошлое.
— Прости.
Эта мольба о прощении не понравилась Сэйбл. Она любила его гордым и сильным и сейчас охотно ущипнула бы, чтобы показать, что не нуждается в выяснении отношений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138