— Я задал вопрос и жду ответа. — В голосе проводника прозвучала угроза. — Уж не забыла ли ты английский со вчерашнего дня?
— Это… это… — начала Сэйбл, моргая.
— Это я, — буркнул Хантер, избегая смотреть в глаза, цвет которых почему-то нервировал его.
Лучше бы он оставался пугалом, угрюмо подумала Сэйбл. По-видимому, он как следует вымылся и убрал с лица большую часть растительности. Усы и борода оставались, но они были коротко подстрижены и имели ухоженный вид. Даже красные с похмелья глаза и синяки под ними не могли испортить скульптурную красоту лица, пусть даже искаженного недовольной гримасой. В довершение ко всему мистер Хант переоделся в теплую куртку с белоснежным меховым воротником (неожиданное зрелище после вчерашнего неряшливого наряда) и штаны из грубой плотной ткани. Судя по позе, он чувствовал себя вполне непринужденно. Седельные мешки, тяжелые даже. на вид, были небрежно перекинуты через широченное плечо, поводья верховой лошади свисали свободно, как если бы она была вышколена стоять неподвижно, когда хозяин выражал желание привалиться к ее боку. Волосы, накануне тусклые и неопрятные, оказались черными-пре-черными и восхитительно свешивались на один глаз. Глаза… хм… глаза были серые… неприветливые, даже суровые.
Именно выражение глаз, с которыми Сэйбл неожиданно встретилась взглядом, вывело ее из состояния ступора. В этот момент она впервые поняла, до чего ему неприятна возложенная на него миссия. Так или иначе, он держал свое недовольство при себе. Сэйбл повернулась к лошадке, намереваясь вскочить в седло, — и издала ошеломленный возглас, когда ее буквально забросили туда, подхватив за талию.
«Да как он посмел дотронуться до меня, не спросив позволения?!» Но она проглотила возмущение, поспешно одергивая юбку, чтобы ненароком не показались ноги в шелковых чулках.
Звук, раздавшийся в следующую минуту, был до того неожиданным для Хантера, что он схватился за револьвер. Блеяние? Только тут ему на глаза попался вьючный мул, к которому была привязана дойная коза.
— Это еще что за чертовщина? — Он ткнул в ту сторону пальцем, невольно прищурившись от резкой похмельной боли в висках.
У Сэйбл, так и не сумевшей привыкнуть к проклятиям, краска бросилась в лицо. Ей удалось сохранить каменную неподвижность, но она недостаточно владела собой, чтобы помнить о ломаном английском.
— Мы заключили соглашение. Вас не касается, что я беру с собой в дорогу.
— Я и не знал, что сиу ждут нас в следующем году! Именно столько времени займет дорога с таким скарбом, — пролаял Хантер — и с трудом удержался от стона: так болезненно отдался в голове звук собственного голоса.
Он также разбудил Маленького Ястреба, и тот заплакал. Сэйбл приподняла колыбель, укрепленную на спине ее лошади, и подула младенцу в лицо. Ей не хотелось так с ним поступать, но Лэйн настаивала: индейский ребенок не должен плакать без крайней необходимости. Только голод или боль извиняли его плач, а иначе он мог привлечь внимание врага, поэтому детей всегда вовремя кормили и перепеленывали.
— Что?! Ребенок? Мы потащим к сиу ребенка, черт бы его побрал?
Хантер не верил своим глазам. Не может быть, чтобы от него ждали подобной глупости!
— А почему бы и нет? — спросила Сэйбл, трепеща: этот человек выглядел так, словно собирался схватить ее за горло.
— Дьявол и вся преисподняя! Женщина, ты забыла, что перед нами лежат дикие земли? Черт возьми, мужнина не всегда выживает там, не говоря уже о… — Он махнул рукой на колыбель.
— Вы дали мне слово, мистер Хант. С ребенком я или без, это ничего не меняет.
В ответ послышалось глухое рычание. Сэйбл огляделась, чтобы понять, откуда оно исходит, и с испугом поняла, что этот звериный звук издал ее проводник. Возможно, род его идет от медведей или ягуаров, невольно подумала она и затаила дыхание в ожидании гневной тирады. Однако мистер Хант молча вскочил в седло и ударил лошадь пятками.
— Поехали! — рявкнул он, небрежно нахлобучив на голову широкополую шляпу. — Так мы весь чертов день проболтаем!
Снова ощутив, как кровь приливает к лицу, Сэйбл решила при первом же удобном случае поговорить с ним по поводу постоянных проклятий (разумеется, когда — и если — между ними возникнут менее враждебные отношения, чем теперь). Смерив взглядом маячившую впереди напряженную спину, она покачала головой: пока и речи не шло о мирном сосуществовании. Очевидно, мистер Хант понятия не имел о правильном воспитании. Он был злобный, вспыльчивый, неотесанный сквернослов и пьяница. И все же она сумела справиться с ним, подумала Сэйбл и улыбнулась. Пока все шло так, как она задумала.
Хантер бросил короткий взгляд через плечо. Ребенок, скажите-ка! Итак, Фиалковые Глаза еще и мамочка, ко всему прочему. Не иначе как он был в белой горячке вчера вечером, если согласился участвовать в этом безумии. Глава 5
Единственным звуком, нарушавшим тишину, был ритмичный стук подков. Изредка слышался удар железа о камень — но и только. Хантер успел не раз возблагодарить Бога за благословенную тишину леса, так как каждый звук отдавался в голове, усиливаясь многократно. Ему казалось, что худшего похмелья он не переживал за всю свою жизнь. Стараясь не шевелить не только головой, но и глазами, Хантер осторожно снял с луки седла флягу и сделал несколько глотков, пытаясь смыть с языка отвратительный привкус вчерашней дешевой выпивки. Укрепляя флягу, он пробормотал клятву никогда больше не прикасаться к спиртному (Бог знает, какую по счету). Дыхание поднималось в морозном утреннем воздухе облачком белого пара. Повыше подняв воротник, чтобы прикрыть замерзшие уши, он повозился в седле и оглянулся.
Фиалковые Глаза низко склонилась над колыбелью, убаюкивая ребенка песней. Ни слов, ни мотива различить не удавалось, только еле слышное размеренное бормотание, похожее на мурлыканье кошки. Поводья небрежно свисали, едва придерживаемые одной рукой. Ее счастье, что лошади такие послушные, подумал Хантер, видимо, его подопечная не замечает, куда едет. С самого отъезда они не обменялись ни словом, и за это он был ей весьма благодарен. Он терпеть не мог болтливых женщин, равно белых, полукровок или чистокровных индианок. Однако ему казалось странным, что отец ребенка бросил ее на произвол судьбы. Как это могло случиться? Как вообще она оказалась вне своего племени? Ни один индеец не позволил бы матери своего ребенка и на день исчезнуть с его глаз, не говоря уже о том, чтобы оставить ее в окружении белых. Разумеется, если она была ему небезразлична.
Впрочем, какое до этого дело ему, Хантеру? Ему и без того хватает, о чем подумать, чтобы прийти в раздражение. О том, например, как ловко она обвела его вокруг пальца, вынудив взяться за работу, в которой он не нуждался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138