— По сто раз на дню, — заверил он. — Пошевеливайся, женщина!
Она помедлила, но, когда рука Мак-Кракена потянулась к застежке ее одежды, она воспользовалась этим, чтобы высвободиться и отбежать на несколько шагов. Понимая, что бегством делу не поможешь, она стащила верхнюю одежду, свернула в ком, подняла его над головой и швырнула в проводника.
Пока Хантер выпутывался, Быстрая Стрела заливался развеселым смехом. Фиалковые Глаза устремилась на суверенную территорию — к ребенку.
— Ну и чертовка. — Расстелив у костра ее одежду, Хантер снова пристроился рядом с другом.
— Да уж, она с перчинкой. Лично мне это нравится.
— В ней не столько перца, сколько уксуса, и ни зернышка здравого смысла. Лучше бы она продолжала при виде меня клацать зубами от страха.
— Ты и впрямь грубиян, — сказал Быстрая Стрела серьезно.
— В тот день, когда я перестану ей грубить и начну во всем потакать, она сделает какую-нибудь глупость и лишится жизни.
На этом разговор иссяк. Хантер постарался выбросить из головы и Фиалковые Глаза, и ее мокрую одежду, не мешая ей заниматься ребенком, доить козу, путешествовать к ручью и обратно, наполняя водой большое ведро, согревать его у огня и при всем при этом то и дело помешивать суп. Он заметил, что она успела умыться (по крайней мере на лице уже не было такого количества засохшей грязи). Однако через полчаса, когда Фиалковые Глаза направилась в чащу с кучкой одежды в руках, Хантер не выдержал.
— А ну стой! — гаркнул он.
Фиалковые Глаза сделала вид, что этот окрик ее не касается. Тогда он бросился следом, при этом больно ушибив о булыжник большой палец ноги. То хромая, то прыгая на одной ноге, он догнал ее и развернул за плечи:
— Чтоб тебя разразило, женщина! Не смей покидать лагерь.
— Это еще почему?
— Мы находимся на индейской территории. В лесу может бродить кто угодно, — объяснил он, не решившись полностью высказать свои подозрения.
— Совсем недавно вас больше волновала моя простуда, — возразила Фиалковые Глаза, глядя на него с терпеливой улыбкой, какую обычно адресуют деревенскому дурачку. — Обратите внимание, я все еще насквозь мокрая.
— Да, действительно, — признал Хантер, внимательно (даже слишком внимательно) оглядев забрызганную кровью рубаху.
— Как же я переоденусь в сухое, если не выйду за пределы лагеря? — спросила она, поспешно стягивая шаль у самого горла.
— Ты вполне сможешь переодеться здесь. Мы с Кристофером отвернемся.
— Послушайте, мистер Мак-Кракен, будьте же благоразумны!
— Вот что, женщина: или переодевайся здесь, или ходи в мокром! — отрезал Хантер, терпение которого иссякло.
Он круто повернулся и заковылял к костру, не обращая внимания на острые камешки и ветки, попадавшиеся под ноги. И за что Бог наказал его самой сварливой из женщин во всех штатах? Подумать только, она готова простудиться и умереть, лишь бы не переодеваться рядом с мужчинами, повернувшимися к ней спиной!
Сэйбл впилась ненавидящим взором в спину удаляющегося Мак-Кракена, сожалея, что не может прожечь в ней две здоровенные дыры. Грубый, бесчувственный чурбан! В ботинках противно хлюпало, ноги не превратились в куски льда только благодаря постоянной ходьбе туда-сюда. Она стояла в нерешительности, продолжая сверлить взглядом рассевшегося у костра Мак-Кракена.
Быстрая Стрела взглянул сначала на одного из них, потом на другую, вздохнул и пошел к своим мешкам. В одном из них нашлось великолепное одеяло, расшитое индейскими узорами. Пристроив его между двумя деревьями, он отвесил Сэйбл изящный поклон со словами:
— Ваша гардеробная, мадам!
В его голосе не было и намека на веселость, хотя он никогда в жизни так не развлекался, как в этот вечер. Сэйбл рассыпалась в благодарностях и уже собралась укрыться за одеялом, как вдруг Маленький Ястреб заплакал. Бросив охапку одежды на землю, она устремилась к нему.
— Похоже, ты задался целью подорвать мой авторитет. Учти, он и без того не слишком крепок, — с укором обратился Хантер к приятелю.
— Ты сам только и делаешь, что подрываешь его, — усмехнулся Быстрая Стрела, но поймал предостерегающий взгляд и понизил голос. — Чего ради ты все так усложняешь? Такое ощущение, что прошли годы с тех пор, как ты в последний раз находился в обществе молодой леди.
— В обществе леди? Да уж, с тех пор прошли годы.
Разгоревшийся костер весело трещал, в котелке побулькивало густое варево. Слегка сдвинувшаяся крышка позволяла аппетитному аромату просачиваться наружу и распространяться по всей поляне. У Хантера буквально слюнки текли, и он бессознательно придвигался все ближе и ближе к котелку, делая гримасу каждый раз, когда пустой желудок сжимал голодный спазм. Наконец он не выдержал и схватился за коробку с табаком. Привычным жестом скрутив и прикурив самокрутку, он перебросил принадлежности для курения Быстрой Стреле. Табачный дым несколько притупил муки голода.
Глубоко затягиваясь, с намеренной медлительностью выпуская дым, Хантер думал о словах приятеля. Да, он долгие годы не был в обществе леди. Женщины, с которыми приходилось иметь дело, воняли дешевой выпивкой и мужчинами, с которыми они проводили ночи. Речь их была незатейлива, мысли убоги. Впрочем, это были женщины на несколько часов, в крайнем случае на ночь. Он уже забыл, когда проводил столько времени подряд рядом с человеком какого бы то ни было пола, тем более с женщиной. Сколько же дней он живет бок о бок с Фиалковыми Глазами?
«Как я могу вести себя любезно и предупредительно, если приходится постоянно нервничать?»
Хантер сделал очередную глубокую затяжку и выпустил дым кольцами. Он не привык заботиться о ком бы то ни было, а его собственная жизнь могла оборваться когда угодно — ему было безразлично. Бывали ночи, когда он подумывал о том, чтобы оборвать ее своими руками. Он был не вполне безумен, чтобы пойти на это, но и не достаточно нормален, чтобы находиться рядом с прекрасным созданием вроде Фиалковых Глаз. Тем не менее она и ее мальчишка стали серьезной причиной для того, чтобы еще на какое-то время продлить свое бессмысленное существование.
Хантер посмотрел на другую сторону костра. Там стояла она, прижимая к себе ребенка и целуя его в темноволосую макушку. Невольная улыбка смягчила суровую линию его рта. Фиалковые Глаза что-то ворковала, и лицо ее буквально сияло любовью. С бесконечной нежностью она уложила малыша и укрыла вторым одеялом, накрыв сверху еще и куском меха.
Когда она подобрала одежду и выпрямилась, Хантер заметил, как сильно ее трясет: даже узел на голове распустился и жалко свисал на одно ухо. Что-то из вещей выпало из охапки, и он вскочил на ноги, чтобы подобрать.
Почувствовав прикосновение к локтю, Фиалковые Глаза настороженно обернулась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138