Может быть, хоть там все без изменений – живое, радостное, блестящее?
Но я тут же услышала голос за спиной:
– А вот этого тебе делать не положено. Я обернулась в некоторой растерянности.
На меня смотрело странное существо – с туловищем змеи, птичьими крыльями и рыбьим хвостом. Лицо его выглядело жутковато: огромная пасть, выпученные глаза и плоский широкий нос. Да, голову к тому же украшали рога. Выпуклые глаза переливались радужным сверканием, а изо рта периодически показывался золотистый раздвоенный язык.
– Я не знаю тебя, – надменно сказала я существу. – А потому ты не имеешь права мне указывать.
– Быстро же ты все забыла, – сказало существо. – Еще не минуло и миллиарда лет, а у тебя совсем сдала память.
– Послушай, – сказала я существу, раздражись. – Если я что и забыла, так, значит, оно стоит того, чтобы забыть! Но я отлично помню, что мне нужно быть на земле! Я – оттуда!
Я отпихнула назойливое облако и все-таки глянула вниз, ожидая увидеть там очертания земли. Но вместо этого внизу была лишь чернота – густая, самодостаточная, невыносимая для глаз чернота, от которой сжималось сердце и дрожали руки.
– И чего ты добилась? – насмешливо заметило существо. – Красива твоя земля? Так ли уж ты хочешь вернуться? Или мы продолжим с тобой ту игру, что началась тогда, когда этой земли и в помине не было?
– Оставь меня в покое! – яростно крикнула я. – Иначе я покажу тебе, на что способна!
– О, ты по-прежнему горда и высокомерна, – произнесло существо огромным ртом. – Ты так и не поняла простой истины: с духами надо договариваться, а не воевать.
– Так ты дух?
– Я – Лун. Теперь ты, смертная женщина вспомнила, что это значит?
– Нет, – сказала я, дрожа от непонятного ужаса. – Прости меня. Отпусти меня. Я так хочу на землю!
– Твое желание незаконно, – сказало существо. – Впрочем, не я устанавливаю здесь законы. Хочешь, так иди. Но я надеюсь, что мы еще ветретимся.
– Я не разделяю твоей надежды. – Почему-то мне хотелось грубить этому существу. И одновременно хотелось его бояться.
Существо усмехнулось, продемонстрировав серебряные клыки и узкую ленточку золотого языка взмахнуло крыльями и улетело прочь. А на его месте обнаружился люк вроде канализационного, с призывно отодвинутой крышкой.
– А более цивилизованного пути нет? – неизвестно у кого поинтересовалась я и прыгнула в люк.
– Пожалуйста, госпожа Чжао, лежите спокойно. Вам пока нельзя двигаться.
Я открыла глаза, будто натертые горячим песком. Глаза – единственное, что я чувствовала из своего тела. Позднее я узнала, что меня так накачали анестезирующими препаратами, что мои нервы плавали в них, как пьяные купальщики в бассейне с портвейном.
Вокруг все было ослепительно, нестерпимо белым.
– Зачем так ярко? – пробормотала я, зажмуриваясь. – Уберите свет.
– Фотофобия, – услышала я непонятное слово. – Побочный эффект от седатизифина. Доктор Линг предупреждал.
Я услышала шорох, словно опускали жалюзи, и снова открыла глаза. Теперь свет был вполне приемлемым. В этом свете я рассмотрела комнату, выдержанную в светло-персиковых тонах, узкий белый шкаф, стоявший напротив кровати, и саму кровать, на которой я благополучно возлежала. В прикроватной вселенной также обитала смуглая девушка в форме сестры милосердия. Узкие глаза девушки смотрели на меня внимательно и с беспокойством.
– Что случилось? – поинтересовалась я. – Я в больнице? Почему?
– Госпожа Чжао, вам не следует волноваться и задавать вопросы. Пожалуйста, отдыхайте и набирайтесь сил.
Девушка взяла в руки крошечный шприц и сделала мне укол.
– Доктор Линг... – последнее, что я услышала. Во второй раз я очнулась, как потом мне сказали, почти месяц спустя и перенеся четыре операции. И теперь я могла возвращаться к реальности и узнавать страшную правду.
Машина моего кузена Го взорвалась, когда мы ехали из ресторана «Тяньин». Го погиб мгновенно, а меня – обожженную, полуживую – нашли в сотне метров от искореженного остова пылающей машины. Полиция так и не выдумала достойной версии того, почему взорвалась машина, – слишком уж странным был взрыв, словно в бензобак ударила молния...
Когда медсестра, рассказывавшая мне это, произнесла слово «молния», я словно перенеслась в тот роковой вечер: пустое шоссе, сумерки и вдруг посреди дороги – человек. Человек, сквозь которого, как сквозь пелену тумана, проскочила наша машина. Человек, пославший нам вслед молнию, ослепительную и чудовищную...
Но об этом я не стала говорить ни сиделке, ни доктору Лингу, вернувшему мне человеческий облик и вылечившему мои ожоги. Во-первых, это сочли бы бредом, а во-вторых...
Что-то удерживало меня от разговоров.
Мне еще нельзя было вставать – пересаженная кожа на обожженных участках приживалась медленно. Но от одиночества я не страдала. За мной ухаживала не только сиделка, но и кузина Хуа, приехавшая вместе с моей дочерью из Гуанчжоу, едва до них добралась весть о несчастье. Семья скорбела о кончине Го, от кузины я узнала, что было отслужено несколько поминальных служб с монахами, приглашенными из разных монастырей. Также служили благодарственные молебны Трем Буддам – за то, что спаслась хотя бы я...
Мне невыносима была мысль о том, что Го больше нет. Отношения, связывавшие нас, не были отношениями любовников или просто приятелей. Это была кровная дружба; когда бы я ни обратилась к: Го, я знала, что получу от него поддержку, защиту и добродушно-насмешливую реплику, помогающую жить...
Но Го ушел к Желтым истокам, и я не знаю, кого в этом винить. Человека с молнией? Но вполне возможно, что этот человек – лишь плод моего воображения, тогда как в реальности... А что в реальности? Пустота и неразрешимые вопросы.
– Катя, прошу тебя, будь осторожна, – сказала я как-то дочери.
– Мама, не волнуйся, ничего плохого со мной не случится, – заверила меня Кэтнян.
– Я и... кузен Го тоже так думали, – сглатывая застрявший в горле комок, заметила я. – А эксперты так и не разобрались, отчего же взорвалась машина.
– Мама, это могли быть какие-нибудь неполадки... Неужели ты считаешь, что это – покушение? Ну кто мог на вас покушаться?
Присутствовавшая при сем разговоре кузина Хуа погрозила Кэтнян пальцем и сказала:
– Никто не мог, никто.
Но тут я заставила себя вспомнить события, предшествовавшие ресторану «Тяньин» и роковой поездке.
– Мне угрожали, – сообщила я кузине Хуа. – Два разных человека. Мужчина и женщина. Они заявили, что я своим фэн-шуй испортила им жизнь.
(Про Красавчика Ванга я тоже вспомнила, но вспомнила также, что проблема, связанная с ним, вроде бы была мною решена. Поэтому я смолчала, не поминая Красавчика Ванга всуе.)
– Угрожали?
– Да, это были довольно глупые угрозы. Кузен Го тогда еще сказал, чтобы я не беспокоилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
Но я тут же услышала голос за спиной:
– А вот этого тебе делать не положено. Я обернулась в некоторой растерянности.
На меня смотрело странное существо – с туловищем змеи, птичьими крыльями и рыбьим хвостом. Лицо его выглядело жутковато: огромная пасть, выпученные глаза и плоский широкий нос. Да, голову к тому же украшали рога. Выпуклые глаза переливались радужным сверканием, а изо рта периодически показывался золотистый раздвоенный язык.
– Я не знаю тебя, – надменно сказала я существу. – А потому ты не имеешь права мне указывать.
– Быстро же ты все забыла, – сказало существо. – Еще не минуло и миллиарда лет, а у тебя совсем сдала память.
– Послушай, – сказала я существу, раздражись. – Если я что и забыла, так, значит, оно стоит того, чтобы забыть! Но я отлично помню, что мне нужно быть на земле! Я – оттуда!
Я отпихнула назойливое облако и все-таки глянула вниз, ожидая увидеть там очертания земли. Но вместо этого внизу была лишь чернота – густая, самодостаточная, невыносимая для глаз чернота, от которой сжималось сердце и дрожали руки.
– И чего ты добилась? – насмешливо заметило существо. – Красива твоя земля? Так ли уж ты хочешь вернуться? Или мы продолжим с тобой ту игру, что началась тогда, когда этой земли и в помине не было?
– Оставь меня в покое! – яростно крикнула я. – Иначе я покажу тебе, на что способна!
– О, ты по-прежнему горда и высокомерна, – произнесло существо огромным ртом. – Ты так и не поняла простой истины: с духами надо договариваться, а не воевать.
– Так ты дух?
– Я – Лун. Теперь ты, смертная женщина вспомнила, что это значит?
– Нет, – сказала я, дрожа от непонятного ужаса. – Прости меня. Отпусти меня. Я так хочу на землю!
– Твое желание незаконно, – сказало существо. – Впрочем, не я устанавливаю здесь законы. Хочешь, так иди. Но я надеюсь, что мы еще ветретимся.
– Я не разделяю твоей надежды. – Почему-то мне хотелось грубить этому существу. И одновременно хотелось его бояться.
Существо усмехнулось, продемонстрировав серебряные клыки и узкую ленточку золотого языка взмахнуло крыльями и улетело прочь. А на его месте обнаружился люк вроде канализационного, с призывно отодвинутой крышкой.
– А более цивилизованного пути нет? – неизвестно у кого поинтересовалась я и прыгнула в люк.
– Пожалуйста, госпожа Чжао, лежите спокойно. Вам пока нельзя двигаться.
Я открыла глаза, будто натертые горячим песком. Глаза – единственное, что я чувствовала из своего тела. Позднее я узнала, что меня так накачали анестезирующими препаратами, что мои нервы плавали в них, как пьяные купальщики в бассейне с портвейном.
Вокруг все было ослепительно, нестерпимо белым.
– Зачем так ярко? – пробормотала я, зажмуриваясь. – Уберите свет.
– Фотофобия, – услышала я непонятное слово. – Побочный эффект от седатизифина. Доктор Линг предупреждал.
Я услышала шорох, словно опускали жалюзи, и снова открыла глаза. Теперь свет был вполне приемлемым. В этом свете я рассмотрела комнату, выдержанную в светло-персиковых тонах, узкий белый шкаф, стоявший напротив кровати, и саму кровать, на которой я благополучно возлежала. В прикроватной вселенной также обитала смуглая девушка в форме сестры милосердия. Узкие глаза девушки смотрели на меня внимательно и с беспокойством.
– Что случилось? – поинтересовалась я. – Я в больнице? Почему?
– Госпожа Чжао, вам не следует волноваться и задавать вопросы. Пожалуйста, отдыхайте и набирайтесь сил.
Девушка взяла в руки крошечный шприц и сделала мне укол.
– Доктор Линг... – последнее, что я услышала. Во второй раз я очнулась, как потом мне сказали, почти месяц спустя и перенеся четыре операции. И теперь я могла возвращаться к реальности и узнавать страшную правду.
Машина моего кузена Го взорвалась, когда мы ехали из ресторана «Тяньин». Го погиб мгновенно, а меня – обожженную, полуживую – нашли в сотне метров от искореженного остова пылающей машины. Полиция так и не выдумала достойной версии того, почему взорвалась машина, – слишком уж странным был взрыв, словно в бензобак ударила молния...
Когда медсестра, рассказывавшая мне это, произнесла слово «молния», я словно перенеслась в тот роковой вечер: пустое шоссе, сумерки и вдруг посреди дороги – человек. Человек, сквозь которого, как сквозь пелену тумана, проскочила наша машина. Человек, пославший нам вслед молнию, ослепительную и чудовищную...
Но об этом я не стала говорить ни сиделке, ни доктору Лингу, вернувшему мне человеческий облик и вылечившему мои ожоги. Во-первых, это сочли бы бредом, а во-вторых...
Что-то удерживало меня от разговоров.
Мне еще нельзя было вставать – пересаженная кожа на обожженных участках приживалась медленно. Но от одиночества я не страдала. За мной ухаживала не только сиделка, но и кузина Хуа, приехавшая вместе с моей дочерью из Гуанчжоу, едва до них добралась весть о несчастье. Семья скорбела о кончине Го, от кузины я узнала, что было отслужено несколько поминальных служб с монахами, приглашенными из разных монастырей. Также служили благодарственные молебны Трем Буддам – за то, что спаслась хотя бы я...
Мне невыносима была мысль о том, что Го больше нет. Отношения, связывавшие нас, не были отношениями любовников или просто приятелей. Это была кровная дружба; когда бы я ни обратилась к: Го, я знала, что получу от него поддержку, защиту и добродушно-насмешливую реплику, помогающую жить...
Но Го ушел к Желтым истокам, и я не знаю, кого в этом винить. Человека с молнией? Но вполне возможно, что этот человек – лишь плод моего воображения, тогда как в реальности... А что в реальности? Пустота и неразрешимые вопросы.
– Катя, прошу тебя, будь осторожна, – сказала я как-то дочери.
– Мама, не волнуйся, ничего плохого со мной не случится, – заверила меня Кэтнян.
– Я и... кузен Го тоже так думали, – сглатывая застрявший в горле комок, заметила я. – А эксперты так и не разобрались, отчего же взорвалась машина.
– Мама, это могли быть какие-нибудь неполадки... Неужели ты считаешь, что это – покушение? Ну кто мог на вас покушаться?
Присутствовавшая при сем разговоре кузина Хуа погрозила Кэтнян пальцем и сказала:
– Никто не мог, никто.
Но тут я заставила себя вспомнить события, предшествовавшие ресторану «Тяньин» и роковой поездке.
– Мне угрожали, – сообщила я кузине Хуа. – Два разных человека. Мужчина и женщина. Они заявили, что я своим фэн-шуй испортила им жизнь.
(Про Красавчика Ванга я тоже вспомнила, но вспомнила также, что проблема, связанная с ним, вроде бы была мною решена. Поэтому я смолчала, не поминая Красавчика Ванга всуе.)
– Угрожали?
– Да, это были довольно глупые угрозы. Кузен Го тогда еще сказал, чтобы я не беспокоилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63