Младший сын – мой отец... В общем, можно сказать, что ему не повезло. Дед потребовал от своего младшего сына продолжения семейной традиции. И пришлось отцу стать военным. По молодости лет офицерский быт еще представлял для отца кое-какую романтику, но с возрастом, сменой семейного положения (отцу пришлось жениться на матери, потому что на свет грозила появиться я и появлением своим наложить пятно на репутацию тогда еще советского офицера) утратил всякий блеск и лоск. Немудрено, что отец почти всю жизнь считал себя неудачником и жертвой обстоятельств. Обстоятельствами были: деспотичный дед, почти нелюбимая жена, почти нежеланная дочь – то есть я, Неонилла Ларина.
В детстве нелюбовь родителей для ребенка все равно что кислородное голодание. Авитаминоз души. Я не понимала, за что они так со мной – лишь за то, что появилась на свет? Мать и отец постоянно ссорились, а поскольку жили мы с дедом и бабушкой, мой героический дед-офицер считал своим гражданским долгом каждую внутрисемейную склоку раздуть до масштабов глобальной войны. Только бабушка Юцзян старалась всех примирить и умилостивить. И еще – бабушка Юцзян была единственным человеком на земле, который любил меня по-настоящему, всей душой... Моя бабушка верила в перерождения, и я думаю, что если ей суждено переродиться, то станет она какой-нибудь китайской святой или богиней.
От бабушки же мне досталось самое дорогое наследство (мне тогда не было и десяти лет) – большая фарфоровая кукла-китаянка неописуемой красоты и странная квадратная дощечка с прикрепленным к ней блестящим медным диском, исчерченным крохотными иероглифами. В центре диска белело окошечко – там дрожал волосок магнитной иглы... Это был компас-луобань, компас мастеров ветров и вод, но что я могла понимать об этом в детстве! Я, разумеется, больше дорожила фарфоровой красавицей в алой шелковой юбке, золотой кофте, отороченной белым мехом, и с розами в длинных черных косах...
А еще от бабушки Юцзян мне в наследство досталась одна мудрая фраза, которую я долго не могла понять:
Какая хула тому, что возвратился на собственный путь?
... Наверное, в те времена я еще не понимала Пути, потому и...
Но об этом потом.
Бабушка Юцзян умерла, когда мне едва исполнилось одиннадцать лет. А нелюбимая и никому особо не нужная девочка Нила продолжала расти, учиться и хоронить свои незатейливые мечты. У меня для них было целое кладбище – для своих мечтаний и надежд. Но с одной мечтой я расставаться никак не хотела. Я сделала ее целью своей жизни!
Я хотела учиться в Москве и выйти замуж за иностранного студента!
Ох, недаром говорят, что надо быть поосторожней со своими мечтами: вдруг возьмут да и сбудутся!
Мне было двадцать два года, я заканчивала престижный факультет престижного столичного вуза (мой удачливый старший дядя помог туда пристроиться) и на одной премилой вечеринке познакомилась с премилым парнем, чей кливлендский акцент ввел меня в коматозное состояние большой и чистой любви. Роджер Хент был стопроцентным американцем, неизвестно каким счастливым ураганом занесенным в мир московского студенчества. Кажется, Роджер намеревался писать книгу о новой России или что-то в этом роде... Во всяком случае, первые полчаса нашего знакомства он говорил о книге. А дальше было уже не до разговоров, потому что я уж расстаралась показать простому кливлендскому парню, на что способны российские студентки.
А потом я повторила ошибку собственной матери. Я знала, что Роджер когда-нибудь да вернется в свой Кливленд и найдет себе американскую подругу жизни. Но это не входило в мои планы, ибо подругой жизни Роджера намеревалась стать я – прочно и навсегда. А потому я совершила диверсию в виде беременности и, не жалея слез, слов, стенаний, описала Роджеру кошмарную ситуацию, в которой окажусь, если он не женится на мне и не увезет в США... Пришлось даже пару раз имитировать самоубийство, и это Роджера проняло. Мы поженились, я претерпела все круги ада, связанные с переездом в Америку и получением гражданства, но важен факт: мечта сбылась!
Ну не прекрасно ли жить на этом свете, господа?
Так я стала американкой Нилой Хент, обосновавшейся в пригороде Кливленда и воспитывающей дочку по имени Кэтрин, пока муж занимается написанием новой книги... о брачных традициях племен островов Бора-Бора... Ну что цепляться за эвфемизмы – Роджер мне банально и скучно изменял: и с женщинами, и с «Джеком Дениелсом». Причем «Джеку Дениелсу» всегда везло больше, чем женщинам Роджера.
А вообще мой американский муженек клял меня на чем свет стоит: я слишком не вовремя вторглась в его карьеру со своим ребенком. Американская мечта выглядела мрачно и бесперспективно, и, возможно, именно тогда я вспомнила старую поговорку бабушки Юцзян:
Какая хула тому, что возвратился на собственный путь?
Я прожила с Роджером три с половиной года и подала на развод. По решению суда Кэтрин осталась со мной (попробовал бы этот ублюдок отнять у меня мою девочку!), а бывший муж обязывался уплатить мне отступные в размере трехсот тысяч долларов. Разумеется, никаких денег я не получила – откуда им было взяться, если ни одна из книг Роджера так и не выкарабкалась из пеленок рукописей и заметок...
Американка русского происхождения да еще с ребенком на руках вряд ли может рассчитывать на приличную работу. Мы с Кэтрин уехали из Кливленда в Висконсин и перебивались там, как и чем могли.
А потом произошло чудо. Из разряда таких чудес, что случиться, конечно, могут, но особенно на них никто не полагается. Нет, на горизонте нашей с дочкой жизни не появился принц со всеми положенными принцу атрибутами. Принц – это банальность, годная лишь для сказок. Произошло другое.
У меня объявились Удивительные Родственники.
В том-то и дело, что не те, которые остались в России! Мои российские родственники (даже мать) напрочь забыли меня, едва я стала американкой и в ответ на их письма с просьбами о дочерней любви в виде чеков «Америкэн экспресс» присылала фотографии маленькой Кэтрин. А оба дяди – что профессор, что бизнесмен – холодно презирали меня за то, что я смогла сделать жалкую карьеру «американской жены». Ну и черт с ними со всеми, не о них разговор.
Удивительные Родственники явились ко мне из Китая.
Помните, я говорила, что род моей бабушки – Чжао – был низким? Однако прошли времена, и род Чжао возвысился и разбогател, невзирая на все происходящие в Китае политические катаклизмы. И глава рода Чжао, будучи на смертном одре, повелел найти всех потомков Юцзян Чжао. Моей бабушки. Найти и осчастливить в буквальном смысле слова.
Так род Чжао нашел сыновей Юцзян – то бишь моего отца и дядьев, но что-то у них с осчастливливанием не заладилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
В детстве нелюбовь родителей для ребенка все равно что кислородное голодание. Авитаминоз души. Я не понимала, за что они так со мной – лишь за то, что появилась на свет? Мать и отец постоянно ссорились, а поскольку жили мы с дедом и бабушкой, мой героический дед-офицер считал своим гражданским долгом каждую внутрисемейную склоку раздуть до масштабов глобальной войны. Только бабушка Юцзян старалась всех примирить и умилостивить. И еще – бабушка Юцзян была единственным человеком на земле, который любил меня по-настоящему, всей душой... Моя бабушка верила в перерождения, и я думаю, что если ей суждено переродиться, то станет она какой-нибудь китайской святой или богиней.
От бабушки же мне досталось самое дорогое наследство (мне тогда не было и десяти лет) – большая фарфоровая кукла-китаянка неописуемой красоты и странная квадратная дощечка с прикрепленным к ней блестящим медным диском, исчерченным крохотными иероглифами. В центре диска белело окошечко – там дрожал волосок магнитной иглы... Это был компас-луобань, компас мастеров ветров и вод, но что я могла понимать об этом в детстве! Я, разумеется, больше дорожила фарфоровой красавицей в алой шелковой юбке, золотой кофте, отороченной белым мехом, и с розами в длинных черных косах...
А еще от бабушки Юцзян мне в наследство досталась одна мудрая фраза, которую я долго не могла понять:
Какая хула тому, что возвратился на собственный путь?
... Наверное, в те времена я еще не понимала Пути, потому и...
Но об этом потом.
Бабушка Юцзян умерла, когда мне едва исполнилось одиннадцать лет. А нелюбимая и никому особо не нужная девочка Нила продолжала расти, учиться и хоронить свои незатейливые мечты. У меня для них было целое кладбище – для своих мечтаний и надежд. Но с одной мечтой я расставаться никак не хотела. Я сделала ее целью своей жизни!
Я хотела учиться в Москве и выйти замуж за иностранного студента!
Ох, недаром говорят, что надо быть поосторожней со своими мечтами: вдруг возьмут да и сбудутся!
Мне было двадцать два года, я заканчивала престижный факультет престижного столичного вуза (мой удачливый старший дядя помог туда пристроиться) и на одной премилой вечеринке познакомилась с премилым парнем, чей кливлендский акцент ввел меня в коматозное состояние большой и чистой любви. Роджер Хент был стопроцентным американцем, неизвестно каким счастливым ураганом занесенным в мир московского студенчества. Кажется, Роджер намеревался писать книгу о новой России или что-то в этом роде... Во всяком случае, первые полчаса нашего знакомства он говорил о книге. А дальше было уже не до разговоров, потому что я уж расстаралась показать простому кливлендскому парню, на что способны российские студентки.
А потом я повторила ошибку собственной матери. Я знала, что Роджер когда-нибудь да вернется в свой Кливленд и найдет себе американскую подругу жизни. Но это не входило в мои планы, ибо подругой жизни Роджера намеревалась стать я – прочно и навсегда. А потому я совершила диверсию в виде беременности и, не жалея слез, слов, стенаний, описала Роджеру кошмарную ситуацию, в которой окажусь, если он не женится на мне и не увезет в США... Пришлось даже пару раз имитировать самоубийство, и это Роджера проняло. Мы поженились, я претерпела все круги ада, связанные с переездом в Америку и получением гражданства, но важен факт: мечта сбылась!
Ну не прекрасно ли жить на этом свете, господа?
Так я стала американкой Нилой Хент, обосновавшейся в пригороде Кливленда и воспитывающей дочку по имени Кэтрин, пока муж занимается написанием новой книги... о брачных традициях племен островов Бора-Бора... Ну что цепляться за эвфемизмы – Роджер мне банально и скучно изменял: и с женщинами, и с «Джеком Дениелсом». Причем «Джеку Дениелсу» всегда везло больше, чем женщинам Роджера.
А вообще мой американский муженек клял меня на чем свет стоит: я слишком не вовремя вторглась в его карьеру со своим ребенком. Американская мечта выглядела мрачно и бесперспективно, и, возможно, именно тогда я вспомнила старую поговорку бабушки Юцзян:
Какая хула тому, что возвратился на собственный путь?
Я прожила с Роджером три с половиной года и подала на развод. По решению суда Кэтрин осталась со мной (попробовал бы этот ублюдок отнять у меня мою девочку!), а бывший муж обязывался уплатить мне отступные в размере трехсот тысяч долларов. Разумеется, никаких денег я не получила – откуда им было взяться, если ни одна из книг Роджера так и не выкарабкалась из пеленок рукописей и заметок...
Американка русского происхождения да еще с ребенком на руках вряд ли может рассчитывать на приличную работу. Мы с Кэтрин уехали из Кливленда в Висконсин и перебивались там, как и чем могли.
А потом произошло чудо. Из разряда таких чудес, что случиться, конечно, могут, но особенно на них никто не полагается. Нет, на горизонте нашей с дочкой жизни не появился принц со всеми положенными принцу атрибутами. Принц – это банальность, годная лишь для сказок. Произошло другое.
У меня объявились Удивительные Родственники.
В том-то и дело, что не те, которые остались в России! Мои российские родственники (даже мать) напрочь забыли меня, едва я стала американкой и в ответ на их письма с просьбами о дочерней любви в виде чеков «Америкэн экспресс» присылала фотографии маленькой Кэтрин. А оба дяди – что профессор, что бизнесмен – холодно презирали меня за то, что я смогла сделать жалкую карьеру «американской жены». Ну и черт с ними со всеми, не о них разговор.
Удивительные Родственники явились ко мне из Китая.
Помните, я говорила, что род моей бабушки – Чжао – был низким? Однако прошли времена, и род Чжао возвысился и разбогател, невзирая на все происходящие в Китае политические катаклизмы. И глава рода Чжао, будучи на смертном одре, повелел найти всех потомков Юцзян Чжао. Моей бабушки. Найти и осчастливить в буквальном смысле слова.
Так род Чжао нашел сыновей Юцзян – то бишь моего отца и дядьев, но что-то у них с осчастливливанием не заладилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63