Удар, похоже, нарушил всю блокировку, выставленную мной от боли, и секунду-другую я не мог даже шевелиться, не то чтобы бежать.
Глау вытащил из-за пояса длинный изогнутый клинок – судя по форме, арабского происхождения – и не спеша направился к нам. Это было глупо, но мы с Роулинзом все-таки еще пытались бежать.
Послышались шаги, чья-то фигура с нечеловеческой стремительностью метнулась к нам, и Крейн сделал мне подсечку. Я снова полетел на землю. Повернувшись, он нанес ногой удар Роулинзу в живот. Тот тоже упал.
– Я предупреждал тебя, чародей. – Побелевший от ярости Крейн поднял пистолет и направил его на Роулинза. – Считай, что ты убил этого человека.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
Чья-то темная фигура выступила из-за груды старых покрышек и нацелила на Крейна дуло обреза.
– Как дела? – спросила фигура.
Глау вихрем обернулся лицом к неизвестному, занося клинок для удара. Тот нажал на спуск. Ударил гром. Заряд картечи швырнул Глау на гравий, и он остался лежать, слабо трепыхаясь, как огромная, выброшенная на берег рыба.
Томас вышел на свет, если таковым можно считать лучи далекого фонаря. Он был одет в свободную черную одежду – включая мою кожаную куртку, доходившую ему чуть не до колен. Волосы его сбились от ветра, а серые глаза излучали убийственный холод. Он передернул цевье, выкинув из патронника пустую гильзу, и дослал свежий патрон. Ствол дробовика снова метнулся к Крейну.
Вот сукин сын!
Теперь-то я понял, кто таскался за мной хвостом по городу.
– Ты, – глухо произнес Крейн, злобно глядя на Томаса.
– Я, – не без удовольствия согласился Томас. – Брось пистолет, Мадригал.
Крейн скривил губы в недоброй ухмылке, но опустил пистолет и разжал пальцы. Пистолет шмякнулся на землю.
– Толкни его сюда, – приказал Томас.
Крейн подчинился, начисто игнорируя меня.
– Я думал, ты уже мертв, братец. Видит Бог, ты и у себя в семье нажил врагов, не говоря уж об остальной Коллегии.
– Как видишь, уцелел, – усмехнулся Томас и носком башмака толкнул пистолет в мою сторону.
Глаза Крейна расширились от удивления и тут же злобно сощурились.
Я поднял револьвер и проверил барабан. Вывихнутая левая кисть в общем-то действовала, но болела как черт-те что и обещала болеть до тех пор, пока у меня не появится пара спокойных минут, чтобы привести ее в порядок. Головная боль, когда я наклонился, превратилась в славную, всепоглощающую муку, но я и на нее не стал обращать внимания. В моей жизни столько всякого бывало, что я не слишком боюсь сотрясений.
Крейн успел перезарядить револьвер: все шесть патронов в гнездах. Я защелкнул барабан и оглянулся на Роулинза. Боль от ранений и напряжение последних минут не добавили ему сил.
– Все не так плохо, – заверил он меня вполголоса. – Больно только. И устал.
– Посидите спокойно, – сказал я ему. – Мы вас отсюда вытащим.
Он кивнул и растянулся на земле. Глаза его закрывались сами собой, но он еще старался следить за происходящим.
Я проверил, не истекает ли он кровью, и, нацелив пистолет на Крейна, встал между ним и Роулинзом.
– Как дела, Дрезден? – поинтересовался Томас.
– Что-то ты не спешил, – отозвался я.
Томас ухмыльнулся одними губами, не отводя взгляда от Крейна.
– Ты знаком с моим кузеном Мадригалом Рейтом?
– Я же говорил, не похож он на Дарби, – буркнул я.
Томас кивнул.
– Это тот фильм с Дженет Мунро?
– И Шоном Коннери.
– Пожалуй, да, – согласился Томас.
Мадригал Рейт слушал нашу болтовню, продолжая щуриться. Возможно, сказывалось плохое освещение, но теперь он казался бледнее, и черты его сделались неестественно правильными. А может, это просто показалось мне теперь, когда Томас идентифицировал его как вампира Белой Коллегии – тем более мои инстинкты и так буквально визжали об этом еще при первой встрече. Во взгляде, которым сверлил Мадригал моего брата, явственно читалось сомнение.
– Ты даже не представляешь, братец, во что впутался. Я не отдам тебе этой добычи.
– А придется, – заметил Томас голосом киношного злодея.
Взгляд Крейна вспыхнул бешеной злобой.
– Не дави на меня, братец. Я заставлю тебя пожалеть об этом!
В ответ Томас рассмеялся:
– Реку вспять не повернешь. Уходи, пока цел.
– Не валяй дурака, – ответил Мадригал. – Знаешь, сколько он стоит?
– Тех денег, что тратятся в аду? – спросил Томас. – Потому что если ты будешь настаивать, этим и кончится.
Мадригал злобно оскалился.
– Ты сможешь хладнокровно убить свою родню, Томас? Ты?
Не всякой статуе удалось бы состроить такое каменное лицо, как у Томаса.
– Может, до тебя еще не дошло. Мадригал. Я же изгнан, ты что, забыл? Ты мне не родня.
Долгую минуту Мадригал молча смотрел на Томаса.
– Ты блефуешь, – произнес он наконец.
Томас поднял бровь и повернулся ко мне:
– Он думает, я блефую.
– Только так, чтобы он мог говорить, – попросил я.
– Идет, – кивнул Томас и выстрелил Крейну в ногу.
Когда глаза, ослепленные вспышкой, обрели способность видеть, а эхо выстрела стихло, я обнаружил, что Мадригал катается по земле, шипя от боли. Потом он съежился, сжав руками то, что осталось от лодыжки и ступни. Кровь, слишком бледная, чтобы сойти за человеческую, сочилась на гравий.
– Туше, – хмыкнул Роулинз с нескрываемым удовлетворением.
Потребовалось некоторое время, чтобы Мадригал немного пришел в себя и восстановил способность говорить.
– Ты труп, – прохрипел он прерывающимся от боли голосом. – Ты бесхребетная мелкая свинья. Ты труп. Дядя убьет тебя за это.
Мой сводный брат улыбнулся и снова передернул цевье обреза.
– Не думаю, чтобы отцу было дело до этого, – ответил он. – Одним племянником больше, одним меньше… тем более таким, который знается со сбродом вроде Мальвора.
– Ага, – негромко произнес я, сложив два и два. – Кажется, до меня дошло. Он вроде них.
– Вроде кого? – не понял Томас.
– Фобофагов, – вполголоса пояснил я. – Он кормится страхом так же, как ты кормишься похотью.
Лицо у Томаса сделалось таким, словно его подташнивает.
– Да. Многие из Мальвора питаются таким образом.
Бледное, перекошенное от боли лицо Мадригала скривилось в нехорошей ухмылке.
– Тебе стоило бы самому попробовать как-нибудь, братец.
– Дерьмо это, Мад, – сказал Томас. В его словах прозвучала едва заметная нотка горечи, а может, жалости – я бы не заметил ее, не проживи я с ним почти год. Блин, я даже не уверен, что он ощутил ее сам. – Дерьмо. И ты с этим превращаешься в дерьмо.
– Ты питаешься страстью смертных – страстью к маленькой смерти, – произнес Мадригал, полуприкрыв веки. – Я питаюсь их страстью к смерти настоящей. Мы оба питаемся. В конце концов мы оба убиваем. Никакой разницы.
– Разница в том, что, раз начав, ты уже не позволяешь им бежать и жаловаться на тебя в полицию, – возразил Томас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126
Глау вытащил из-за пояса длинный изогнутый клинок – судя по форме, арабского происхождения – и не спеша направился к нам. Это было глупо, но мы с Роулинзом все-таки еще пытались бежать.
Послышались шаги, чья-то фигура с нечеловеческой стремительностью метнулась к нам, и Крейн сделал мне подсечку. Я снова полетел на землю. Повернувшись, он нанес ногой удар Роулинзу в живот. Тот тоже упал.
– Я предупреждал тебя, чародей. – Побелевший от ярости Крейн поднял пистолет и направил его на Роулинза. – Считай, что ты убил этого человека.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
Чья-то темная фигура выступила из-за груды старых покрышек и нацелила на Крейна дуло обреза.
– Как дела? – спросила фигура.
Глау вихрем обернулся лицом к неизвестному, занося клинок для удара. Тот нажал на спуск. Ударил гром. Заряд картечи швырнул Глау на гравий, и он остался лежать, слабо трепыхаясь, как огромная, выброшенная на берег рыба.
Томас вышел на свет, если таковым можно считать лучи далекого фонаря. Он был одет в свободную черную одежду – включая мою кожаную куртку, доходившую ему чуть не до колен. Волосы его сбились от ветра, а серые глаза излучали убийственный холод. Он передернул цевье, выкинув из патронника пустую гильзу, и дослал свежий патрон. Ствол дробовика снова метнулся к Крейну.
Вот сукин сын!
Теперь-то я понял, кто таскался за мной хвостом по городу.
– Ты, – глухо произнес Крейн, злобно глядя на Томаса.
– Я, – не без удовольствия согласился Томас. – Брось пистолет, Мадригал.
Крейн скривил губы в недоброй ухмылке, но опустил пистолет и разжал пальцы. Пистолет шмякнулся на землю.
– Толкни его сюда, – приказал Томас.
Крейн подчинился, начисто игнорируя меня.
– Я думал, ты уже мертв, братец. Видит Бог, ты и у себя в семье нажил врагов, не говоря уж об остальной Коллегии.
– Как видишь, уцелел, – усмехнулся Томас и носком башмака толкнул пистолет в мою сторону.
Глаза Крейна расширились от удивления и тут же злобно сощурились.
Я поднял револьвер и проверил барабан. Вывихнутая левая кисть в общем-то действовала, но болела как черт-те что и обещала болеть до тех пор, пока у меня не появится пара спокойных минут, чтобы привести ее в порядок. Головная боль, когда я наклонился, превратилась в славную, всепоглощающую муку, но я и на нее не стал обращать внимания. В моей жизни столько всякого бывало, что я не слишком боюсь сотрясений.
Крейн успел перезарядить револьвер: все шесть патронов в гнездах. Я защелкнул барабан и оглянулся на Роулинза. Боль от ранений и напряжение последних минут не добавили ему сил.
– Все не так плохо, – заверил он меня вполголоса. – Больно только. И устал.
– Посидите спокойно, – сказал я ему. – Мы вас отсюда вытащим.
Он кивнул и растянулся на земле. Глаза его закрывались сами собой, но он еще старался следить за происходящим.
Я проверил, не истекает ли он кровью, и, нацелив пистолет на Крейна, встал между ним и Роулинзом.
– Как дела, Дрезден? – поинтересовался Томас.
– Что-то ты не спешил, – отозвался я.
Томас ухмыльнулся одними губами, не отводя взгляда от Крейна.
– Ты знаком с моим кузеном Мадригалом Рейтом?
– Я же говорил, не похож он на Дарби, – буркнул я.
Томас кивнул.
– Это тот фильм с Дженет Мунро?
– И Шоном Коннери.
– Пожалуй, да, – согласился Томас.
Мадригал Рейт слушал нашу болтовню, продолжая щуриться. Возможно, сказывалось плохое освещение, но теперь он казался бледнее, и черты его сделались неестественно правильными. А может, это просто показалось мне теперь, когда Томас идентифицировал его как вампира Белой Коллегии – тем более мои инстинкты и так буквально визжали об этом еще при первой встрече. Во взгляде, которым сверлил Мадригал моего брата, явственно читалось сомнение.
– Ты даже не представляешь, братец, во что впутался. Я не отдам тебе этой добычи.
– А придется, – заметил Томас голосом киношного злодея.
Взгляд Крейна вспыхнул бешеной злобой.
– Не дави на меня, братец. Я заставлю тебя пожалеть об этом!
В ответ Томас рассмеялся:
– Реку вспять не повернешь. Уходи, пока цел.
– Не валяй дурака, – ответил Мадригал. – Знаешь, сколько он стоит?
– Тех денег, что тратятся в аду? – спросил Томас. – Потому что если ты будешь настаивать, этим и кончится.
Мадригал злобно оскалился.
– Ты сможешь хладнокровно убить свою родню, Томас? Ты?
Не всякой статуе удалось бы состроить такое каменное лицо, как у Томаса.
– Может, до тебя еще не дошло. Мадригал. Я же изгнан, ты что, забыл? Ты мне не родня.
Долгую минуту Мадригал молча смотрел на Томаса.
– Ты блефуешь, – произнес он наконец.
Томас поднял бровь и повернулся ко мне:
– Он думает, я блефую.
– Только так, чтобы он мог говорить, – попросил я.
– Идет, – кивнул Томас и выстрелил Крейну в ногу.
Когда глаза, ослепленные вспышкой, обрели способность видеть, а эхо выстрела стихло, я обнаружил, что Мадригал катается по земле, шипя от боли. Потом он съежился, сжав руками то, что осталось от лодыжки и ступни. Кровь, слишком бледная, чтобы сойти за человеческую, сочилась на гравий.
– Туше, – хмыкнул Роулинз с нескрываемым удовлетворением.
Потребовалось некоторое время, чтобы Мадригал немного пришел в себя и восстановил способность говорить.
– Ты труп, – прохрипел он прерывающимся от боли голосом. – Ты бесхребетная мелкая свинья. Ты труп. Дядя убьет тебя за это.
Мой сводный брат улыбнулся и снова передернул цевье обреза.
– Не думаю, чтобы отцу было дело до этого, – ответил он. – Одним племянником больше, одним меньше… тем более таким, который знается со сбродом вроде Мальвора.
– Ага, – негромко произнес я, сложив два и два. – Кажется, до меня дошло. Он вроде них.
– Вроде кого? – не понял Томас.
– Фобофагов, – вполголоса пояснил я. – Он кормится страхом так же, как ты кормишься похотью.
Лицо у Томаса сделалось таким, словно его подташнивает.
– Да. Многие из Мальвора питаются таким образом.
Бледное, перекошенное от боли лицо Мадригала скривилось в нехорошей ухмылке.
– Тебе стоило бы самому попробовать как-нибудь, братец.
– Дерьмо это, Мад, – сказал Томас. В его словах прозвучала едва заметная нотка горечи, а может, жалости – я бы не заметил ее, не проживи я с ним почти год. Блин, я даже не уверен, что он ощутил ее сам. – Дерьмо. И ты с этим превращаешься в дерьмо.
– Ты питаешься страстью смертных – страстью к маленькой смерти, – произнес Мадригал, полуприкрыв веки. – Я питаюсь их страстью к смерти настоящей. Мы оба питаемся. В конце концов мы оба убиваем. Никакой разницы.
– Разница в том, что, раз начав, ты уже не позволяешь им бежать и жаловаться на тебя в полицию, – возразил Томас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126