Что-то такое, тинейджерское, упрямое мелькнуло в ее глазах.
– Даже не думай, – сказал я. – Молли, одно дело быть продырявленной во всех возможных местах, и татутированной, и с волосами дикого цвета – просто потому, что тебе тошно жить по правилам. Но то, чем мы занимаемся сейчас, – совсем другое дело. Ошибка в подборе краски для волос не причинит вреда никому, кроме тебя самой. Стоит тебе ошибиться с магией, и кто-то – возможно, и не один человек, а много – может пострадать. Поэтому делай все так, как я тебе говорю, когда тебе говорю, и делай это потому, что не хочешь никого убивать. Иначе ты можешь погибнуть сама. Таков наш с тобой уговор, и ты с ним согласилась.
Она промолчала. Злости в ее лице поубавилось, но упрямое, бунтарское выражение осталось.
Я сощурился, сжал кулак и прошипел одно короткое слово. Огонь в камине вдруг взвихрился яростным смерчем. Молли отпрянула от него, прикрыв рукой глаза.
Когда она опустила руку, я стоял, пригнувшись к самому ее лицу.
– Я тебе не папа и не мама, детка, – сказал я. – И у тебя больше нет времени играть в подростковые бунты. Таков уговор. Поэтому делай, как я скажу, или тебе не выжить. – Я придвинулся еще ближе и смерил ее взглядом, который приберегаю обычно для распоясавшихся демонов и типов с опросниками в супермаркетах. – Скажи, Молли, у тебя есть сомнения – хоть капля сомнений – в том, что я, черт подери, могузаставить тебя сделать это?
Она поперхнулась. Комок упрямства в ее глазах вдруг разлетелся в клочья – так крошится алмаз, если ударить его под нужным углом. Она снова поежилась под одеялом.
– Нет, сэр, – пробормотала она чуть слышно.
Я кивнул. Она сидела, напуганная и дрожащая, в чем, собственно, и заключался смысл этого урока – вывести ее из равновесия, пока она не оправилась от последних событий, довести до ее сознания то, с чем она столкнулась. Было абсолютно необходимо, чтобы она поняла, как будут обстоять дела до тех пор, пока она не научится контролировать свои способности. Все, что угодно, кроме стопроцентной готовности к сотрудничеству, убило бы ее.
Однако думать об этом, глядя на то, как она, дрожа, смотрит в огонь, а по щекам ее стекают янтарные в свете камина слезы, было очень трудно. Нет, правда, совершенно душераздирающее зрелище. Все-таки она была еще такая, черт подери, юная.
Поэтому я пригнулся и обнял-таки ее за плечи.
– Все правильно, детка. Здесь есть чего бояться. Но ты не переживай. Все будет хорошо.
Она прижалась ко мне, дрожа. Пару секунд я не отстранял ее, потом выпрямился.
– Одевайся и собери вещи, – сказал я.
– Зачем?
Я выразительно посмотрел на нее. Она покраснела, подобрала рясу и нырнула в спальню. Когда она вышла, я уже надел плащ и был готов к выходу. Мы сели в машину, и я тронул Жучка с места.
– Можно спросить?
– Надеюсь, да. Тебе придется многому научиться, прежде чем начнешь понимать, когда этого не стоит делать.
Она чуть улыбнулась.
– Куда мы едем?
– В твою новую берлогу, – ответил я.
Она нахмурилась, но откинулась на спинку сиденья.
– А-а…
Мы затормозили у дома Карпентеров, ярко освещенного, несмотря на поздний час.
– О нет,– пробормотала Молли. – Скажите мне, что это шутка.
– Ты возвращаешься домой.
– Но…
– И не просто возвращаешься, – продолжал я так, словно она ничего не сказала. – Ты сделаешь все, что в твоих силах, чтобы стать самой почтительной, любящей, почтительной, разумной и еще раз почтительной дочерью на свете. Особенно во всем, что касается твоей мамы.
Она уставилась на меня в полном ошалении.
– Да, – продолжал я. – А еще ты возвращаешься в школу до самого ее окончания.
Молли пристально посмотрела на меня, потом зажмурилась и снова открыла глаза.
– Я умерла, – произнесла она. – Я умерла, и это Ад.
Я фыркнул.
– Если ты не способна контролировать себя хотя бы до такой степени, чтобы окончить среднюю школу и ужиться с родными тебе людьми, которые тебя любят, ты уж точно не сможешь контролировать себя в том, чему я тебя буду учить.
– Но… но…
– Считай возвращение домой длительным курсом почтительности и самоконтроля, – ободряюще сказал я. – Я буду связываться с твоими родителями не реже, чем раз в неделю. Ты будешь заниматься со мной до начала занятий в школе, а потом начнешь получать от меня книги и задания на дом…
– Задания на дом? –почти простонала она.
– Не перебивай. Домашние задания только на выходные. Заниматься тогда будем вечерами по пятницам и субботам.
– Пятницам и суббо… – Она осеклась, вздохнула и сникла. – Ад. Я в Аду.
– Это еще цветочки. Я так понимаю, ты ведешь половую жизнь?
Она порозовела и спрятала лицо в ладонях.
– Я… я… Ну, ладно. Я девственница.
Я пристально посмотрел на нее.
Она подняла на меня взгляд и покраснела еще сильнее.
– Чисто технически.
– Технически, – хмыкнул я.
– Э… Ну, я… типа, занималась открытиями. Изучала места.
– Ясно, – кивнул я. – Ну что ж, Магеллан, никаких больше открытий и новых мест, куда не ступала нога человека, – до тех пор, пока не освоишься с профессией. Секс здорово запутывает ситуацию, а для тебя это может обернуться бедой.
– Но…
– Да, и никаких исследований в одиночку.
Она уставилась на меня, словно в первый раз увидела.
– Почему?
– Ослепнешь, – бросил я и пошел через двор к крыльцу.
– Вы шутите, – пробормотала она, потом спохватилась и поспешила за мной. – Это шутка, правда? А, Гарри?
Я поднялся на крыльцо, не отвечая. Молли плелась за мной с обреченным видом – ни дать ни взять осужденный преступник, до последней минуты надеющийся на помилование от губернатора. Однако когда двери распахнулись и на нее с радостным визгом обрушилась вся ее родня, она буквально просияла.
Я вежливо поболтал со всеми с минуту, пока ко мне не прихромал Мыш, виляя хвостом и ухмыляясь до ушей. Нос его был перепачкан чем-то – то ли медовой горчицей, то ли кетчупом. Я пристегнул поводок к ошейнику и повел его к машине.
Прежде чем я успел взяться за ручку, меня догнала Черити. Я поднял бровь и подождал, пока она отдышится.
– Вы им сказали? – выпалила она. – Кем я была?
– Конечно, нет, – обиделся я.
Она чуть обмякла от облегчения.
– Ох…
– Всегда пожалуйста, – хмыкнул я.
Она нахмурилась.
– Если вы причините зло моей девочке, я лично приду в тот чулан, который вы называете своим офисом, и вышвырну вас из окна. Вы поняли?
– Смерть путем выбрасывания из окна, куда уж яснее.
Хмурое лицо ее чуть дрогнуло, а потом она резко тряхнула головой, обняла меня с силой, от которой у меня едва не треснули ребра, и, не сказав больше ни слова, вернулась в дом.
Мыш сидел рядом со мной, вздыхая и счастливо ухмыляясь.
Я вернулся домой и лег спать.
Следующий день я провел в своей лаборатории, стараясь записать все, что произошло, пока я ничего не забыл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126