- Кошка на ферме. Раньше он про кошек и слышать не слышал. Она повредила ему крыло, но наш тоже ей всыпал так, что она удрала. Ему удалось долететь сюда, но потом крыло разболелось. Подумать только - подраться с кошкой! Теперь-то я понимаю, что ничего не видел в жизни. А ведь кролик тоже может не струсить перед кошкой. Знаешь…
- Но что же что за птица? - перебил Падуб.
- Я пока еще не разобрал, - отвечал Шишак - Если я правильно понял - а я совсем не уверен что это так, - там, откуда он прилетел, их целые тысячи - больше, чем мы можем себе представить И когда взлетает вся стая, небо становится белым, а в брачный сезон гнезд на скалах - как листьев в лесу. Так он сказал.
- Но где это? Я никогда не встречал ни одной такой птицы.
- Наш говорит, - отметил Шишак, глядя Падубу прямо в глаза, - наш говорит - далеко, где заканчиваются холмы и земля.
- Ну, положим, закончились они. И что дальше?
- Дальше - вода.
- Ты хочешь сказать, река?
- Нет, - сказал Шишак, - не река. Наш говорит там огромная водяная пустыня, которая тянется во все стороны, сколько хватает глаз. И другого берега не видно. Его просто нет. Берег только один - с той стороны; там они и живут. Ну, я не знаю… должен сказать, я сам до конца этого не понял.
- Он что, хочет сказать, что был на краю земли и вернулся обратно? Быть этого не может.
- Не знаю, - сказал Шишак, - но уверен, что он не лжет. Он говорит, что вода там все время движется и бьется о берег, и если птица не слышит этого звука, она может сбиться с дороги. А зовут его Кехаар. Он говорит, именно так шуршит вода на камнях.
Против воли кролики заслушались.
- Ну а почему же он здесь? - спросил Орех.
- Здесь ему делать нечего. Он давно должен был вернуться к Большой Воде, туда, где у них гнезда. Наверное, зимой там слишком холодно и неуютно, и большинство улетает вглубь с побережья. А летом они возвращаются. Весной нашего гостя уже один раз ранили. Рана была пустяковой, но пришлось задержаться. Он вертелся рядом с грачовником и набирался сил. Потом окреп, улетел и как раз по дороге к гнездовью остановился на фермерском дворе и повстречался с кошкой.
- Значит, он опять улетит, как только поправится? - спросил Орех.
- Да.
- Тогда мы напрасно теряем время.
- Что значит «напрасно», Орех?!
- Позови Черничку и Пятика, да, и еще Серебряного. Я все объясню.
Еще с большим удовольствием, чем в прежние времена на лугах Сэндлфорда, кролики наслаждались вечерним покоем, когда лучи заходящего солнца освещают всю цепь холмов, а трава отбрасывает тени вдвое длиннее их самих, когда прохладный воздух полон запаха чабреца и шиповника. Конечно, они ничего не знали об этих холмах, не знали, что несколько сотен лет подряд здесь кипела жизнь. Но теперь тут больше не гонят овец на пастбища, и крестьяне из Кингсклера или Сидмонтона не проходят по здешним лугам ни по делу, ни на прогулку. В полях Сэндлфорда кроликам доводилось видеть людей чуть не каждый день. Здесь же, с самого первого дня, только один раз они заметили всадника. Оглядев собравшуюся в траве небольшую компанию, Орех подумал, что все - даже Падуб - успели окрепнуть, потолстеть и выглядят куда лучше, чем в тот вечер, когда появились здесь впервые. И что бы там ни случилось дальше, он все же привел их в хорошее мест.
- Живется нам тут неплохо, - сказал он, - по крайней мере, мне так кажется. Теперь мы не похожи на кучку бродяг. Но кое-что меня все-таки беспокоит. Странно, что только я и ломаю над этим голову. А ведь если ном не удастся найти выход, этот городок, как бы мы ни старались, опустеет, и очень скоро.
- О чем это ты, Орех? - спросил Черничка.
- Помнишь Нильдро-хэйн? - спросил Орех.
- Никогда ей не бегать по травке. Бедный наш Земляничка.
- Знаю. Но я говорю о том, что мы пришли сюда без крольчих, а раз нет крольчих - значит, не будет крольчат, а это значит, что через несколько лет в городке никого не останется.
Может показаться невероятным, что раньше никто из кроликов не вспоминал об этом. Но у кроликов жизнь всегда ходит рядом со смертью, а когда смерть подбирается совсем близко, мысль о спасении вытесняет все остальное. А сейчас, на закате, на пустынном, приветливом склоне, сидя рядом с уютной норой, чувствуя в брюшке приятную тяжесть свежей травы, Орех всем своим существом ощутил, как им всем не хватает семьи. Все молчали. Одни грызли траву - другие просто грелись в последних лучах. В вышине, где еще было совсем светло, пел жаворонок. Он парил, потом, все еще распевая, стал медленно опускаться, приземлился, мелко-мелко забив крылышками, а потом, виляя хвостом, скрылся в траве. Наконец Черничка сказал:
- Что же делать? Опять срываться с места?
- Как получится, - ответил Орех. - Но надеюсь, что нет. Я хочу только найти и привести сюда несколько крольчих.
- Откуда?
- Увести из другого племени.
- Ишь ты! Как же его найдешь? Ветер ни разу не принес даже намека на запах кроликов.
- Я не знаю, - сказал Орех. - Но знает птица. Птица все видит сверху.
- Молодец, Орех-рах! - воскликнул Черничка. - Вот так мысль! Отличная мысль! Птица за один день облетит столько, сколько нам не обежать за год! Л ты уверен, что мы ее уговорим? Она, конечно, скоро поправится, но что если потом просто возьмет и улетит?
- Тогда не знаю, - сказал Орех. - Мы можем пока лишь добывать ей корм да надеяться на лучшее. Шишак! Вы, кажется, подружились, так, может, ты и попробуешь объяснить, как это важно для нас. Ей нужно просто облететь холмы и сказать, что где есть.
- Предоставьте это мне, - ответил Шишак - Я знаю, как подступиться.
Причину беспокойства Ореха все поняли сразу и сразу сообразили, что их ожидает. Они и сами все понимали. Но он, как и положено Старшине, сумел вслух высказать то, что лежало на сердце каждою. А идея послать на разведку поморника понравилась всем, и все сразу молча признали - даже Черничке пока далеко до Ореха. Почем в разведке фунт лиха, знал каждый - кролики все разведчики от природы, - потому, услышав, как Старшина предложил вдруг послать вместо кролика чайку, злющую и чужую, они решили если затея и впрямь удастся, значит - Орех у них умный, как сам Эль-Ахрайрах.
В следующие несколько дней кроликам немало пришлось потрудиться, чтобы досыта накормить Кехаара. Желудь и Плошка хвастали тем, что ловчей других ловили насекомых и в огромных количествах таскали ему жуков и кузнечиков. Теперь поморник страдал только от недостатка воды. Отчаявшись, в поисках влаги он терзал длинные стебли. Но на третью ночь пошел дождь. Лил он часа три-четыре. По дороге растеклись лужи. Трава полегла под порывами налетевшего из-за холмов южного ветра и стала похожа на тусклое дамасское серебро. Огромные буковые ветви, едва шевелясь, громко шумели. Поморник забеспокоился. Он метался в норе, глядя на мчавшиеся тучи и с ходу заглатывая корм, который носили ему кролики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119