Рядом со столбом валялись забытый молоток и несколько гвоздей.
Высоко подпрыгивая, кролики подскакали к доске и спрятались в кустах крапивы, морща нос от запаха брошенного в траву сигаретного окурка. Вдруг Пятик испуганно задрожал:
- Орех! Это - отсюда! Я уже понял - что-то очень плохое! Что-то ужасное - совсем близко.
Он захныкал от страха.
- Что? Что ты имеешь в виду? Ты, кажется, говорил, что тут все в порядке.
- Я не знаю, что это, - ответил Пятик с несчастным видом. - Сейчас все спокойно. Но опасность - она приближается отсюда, да, отсюда. Орех! Смотри! Поле в крови!
- Не валяй дурака, это просто закат. И хватит, не говори ты так - страшно!
Пятик сидел в крапиве, дрожа и плача, а Орех пытался привести брата в чувство, силясь понять, отчего же он так перепугался. Если тут прячется что-то страшное, почему тогда Пятик не бежит в безопасное место, как всякий благоразумный кролик? Но тот ничего объяснить не мог, а только смотрел все несчастней и несчастней. Наконец Орех сказал: - Пятик, ну не сидеть же тут и плакать. Темнеет, в конце концов. Пора возвращаться.
- Возвращаться? - простонал Пятик. - Не надейся - оно и туда придет! Говорят же тебе, поле в крови…
- Ну хватит, - твердо сказал Орех. - Теперь буду я решать. Беда бедой, а пора в нору.
Он помчался вниз, через ручей, к коровьему броду. Пятик, беспомощный, со всех сторон окруженный спокойствием летнего вечера, от страха не мог двинуться с места и не сразу бросился догонять. А дома, куда он все же добрался вслед за Орехом, отказался было лезть в нору, и Ореху пришлось втащить его чуть не силой.
За вершиной противоположного склона село солнце. Ветер похолодал, посыпался дождь, и меньше чем через час стемнело.
В небе погасли все краски, а большая доска у ворот слегка поскрипывала от ночного ветра (будто бы говоря, что она не растаяла в потемках, а крепко держится там, куда ее приколотили), хотя некому было прочесть четкие острые буквы, врезавшиеся в белую древесину, как черные ножи. Буквы гласили:
ИДЕАЛЬНОЕ МЕСТО ДЛЯ ПОМЕСТЬЯ.
ШЕСТЬ АКРОВ.
ВЕЛИКОЛЕПНАЯ СТРОИТЕЛЬНАЯ ПЛОЩАДКА.
РАЗРАБОТКА ПРОЕКТА ЖИЛЫХ ЗДАНИЙ ЭКСТРАКЛАССА
ФИРМЫ САТЧ И МАРТИН,
ЛИМИТЕД, НЬЮБЕРИ, БЕРКС.
2.
СТАРШИНА
В теплой темноте Орех неожиданно проснулся, пиная и толкая кого-то задними лапами. Кто-то на него наседал. Но ни хорьком, ни лаской не пахло. Инстинкт прочь не гнал. В голове прояснилось, и Орех сообразил, что в норе только он да Пятик. И это Пятик, царапаясь и цепляясь, пытается в страхе перелезть через него, словно через проволочную ограду.
- Пятик! Пятик, проснись ты, балбес! Это я, Орех. Ты меня поцарапаешь. Проснись!
Орех стряхнул с себя Пятика. Тот забил в воздухе лапами и проснулся.
- Ох, Орех! Какой мне приснился сон. Кошмар! Я и тебя видел. Мы сидели прямо на воде и плыли вниз по темной глубокой реке, а потом я понял: мы плывем на доске - такой же, как в поле, только белой с черными полосками. Плывем мы не одни - все прыгают, веселятся. А я посмотрел под ноги и увидел, что доска эта из проволоки и костей; тогда я закричал, а ты сказал: «Поплыли - все поплыли», а потом я искал тебя и хотел вытащить из какой-то дыры, но ты сказал: «Старшина должен идти один» - и уплыл в темный водяной тоннель.
- Бока, во всяком случае, ты мне расцарапал. «Водяной тоннель» - надо же! Чушь какая! Может, все-таки дашь мне поспать?
- Орех, беда! Дело дрянь. «Это» не ушло. Оно здесь - рядом. И не говори, чтобы я выбросил все из головы и ложился. Надо уходить, пока не поздно.
- Уходить? Ты хочешь сказать, уходить из дому? С наших лугов?
- Да. И побыстрее. Неважно куда.
- Вдвоем?
- Нет, все вместе.
- Все племя? Не валяй дурака. Никто и с места не двинется. Решат, что ты просто спятил.
- Пусть, но я считаю, надо пойти к Старшине, можешь сам ему все рассказать. Или я попробую. Вряд ли, конечно, он будет в восторге.
Орех первым бежал по склону вниз, потом снова вверх, туда, где темнел куманичный полог. Верить Пятику он не хотел, а не верить боялся.
Время было чуть позднее «на-Фрита», то есть после полудня. Кролики спрятались в норах, почти все спали. Пробежав немного поверху, потом через широкий открытый ход, вырытый на песчаной проплешине, Орех и Пятик помчались по замысловатым тропкам, пока не углубились в лес футов на тридцать и не оказались меж дубовых корней. Тут их остановил крупный, грузный гвардеец из Ауслы. Шерсть у него на макушке смешно нависала над глазами, что придавало ему забавный вид - будто на голове был шлем. За это его и прозвали «Тлайли», что на нашем языке означает «Мохнатая шапка», или, как еще можно сказать, «Шишак»
- Орех? - сказал Шишак, принюхиваясь в глубоких стоявших под деревьями, сумерках. - Ты ведь Орех? Что тебе здесь понадобилось? Да в такое время? - На Пятика, который ждал, не подходя, на тропинке, внимания он не обратил.
- Нам нужно увидеть Старшину, - сказал Орех. - Это важно. Помоги, пожалуйста.
- «Нам»? - сказал Шишак. - Он что, тоже идет к Старшине?
- Так надо. Поверь, Шишак. Я ведь не каждый же день прихожу сюда вот так «поболтать» Разве я когда-нибудь спрашивал разрешения увидеться с ним?
- Что ж, я сделаю это для тебя, хотя наверняка получу по макушке. Скажу, что ты научился предсказывать. Он, конечно, и сам тебя знает, да вдруг по старости запамятовал. Подожди туг, понятно?
Шишак пробежал чуть вперед по тропинке и остановился у входа в большую нору. Он что-то сказал - что именно, Орех не расслышал, - а потом его, наверное, позвали внутрь. Два брата остались ждать в тишине, которую нарушало лишь нервное ерзанье Пятика.
Старшину звали - вернее, величали - Треарах, что означает «Лорд Рябинового Дерева». Почему-то его называли еще и «Тот Самый Треарах», может быть, потому - так уж вышло, - что рядом с городком рос один только «треар» - рябиновое дерево. Звание Старшины Треарах заработал еще в молодости - он и тогда был не только силен, но рассудителен, замкнут, уравновешен, чем очень отличался от большинства кроликов, которые частенько действуют по настроению. Все прекрасно знали - ничто не заставит Треараха впасть в панику: ни слухи, ни реальная опасность. Он хладнокровно - а кое-кто поговаривал даже: «холодно» - вел себя во время обрушившегося на городок миксоматоза, выдворяя из городка каждого, кто показался ему больным. Тогда Треарах устоял перед соблазном всеобщего переселения, обеспечил полную изоляцию племени и таким образом почти наверняка спас его от вымирания. Это именно Треарах справился однажды с одним необыкновенно назойливым горностаем, уведя его с риском для жизни к птичнику, под пули хозяина фермы. Теперь Треарах, как сказал гвардеец, начинал стареть, но ум у него оставался достаточно ясный. Когда Ореха и Пятика впустили внутрь, Старшина встретил их вежливо. Это гвардейцы из Ауслы, вроде Ленка, могут нагрубить или пригрозить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119
Высоко подпрыгивая, кролики подскакали к доске и спрятались в кустах крапивы, морща нос от запаха брошенного в траву сигаретного окурка. Вдруг Пятик испуганно задрожал:
- Орех! Это - отсюда! Я уже понял - что-то очень плохое! Что-то ужасное - совсем близко.
Он захныкал от страха.
- Что? Что ты имеешь в виду? Ты, кажется, говорил, что тут все в порядке.
- Я не знаю, что это, - ответил Пятик с несчастным видом. - Сейчас все спокойно. Но опасность - она приближается отсюда, да, отсюда. Орех! Смотри! Поле в крови!
- Не валяй дурака, это просто закат. И хватит, не говори ты так - страшно!
Пятик сидел в крапиве, дрожа и плача, а Орех пытался привести брата в чувство, силясь понять, отчего же он так перепугался. Если тут прячется что-то страшное, почему тогда Пятик не бежит в безопасное место, как всякий благоразумный кролик? Но тот ничего объяснить не мог, а только смотрел все несчастней и несчастней. Наконец Орех сказал: - Пятик, ну не сидеть же тут и плакать. Темнеет, в конце концов. Пора возвращаться.
- Возвращаться? - простонал Пятик. - Не надейся - оно и туда придет! Говорят же тебе, поле в крови…
- Ну хватит, - твердо сказал Орех. - Теперь буду я решать. Беда бедой, а пора в нору.
Он помчался вниз, через ручей, к коровьему броду. Пятик, беспомощный, со всех сторон окруженный спокойствием летнего вечера, от страха не мог двинуться с места и не сразу бросился догонять. А дома, куда он все же добрался вслед за Орехом, отказался было лезть в нору, и Ореху пришлось втащить его чуть не силой.
За вершиной противоположного склона село солнце. Ветер похолодал, посыпался дождь, и меньше чем через час стемнело.
В небе погасли все краски, а большая доска у ворот слегка поскрипывала от ночного ветра (будто бы говоря, что она не растаяла в потемках, а крепко держится там, куда ее приколотили), хотя некому было прочесть четкие острые буквы, врезавшиеся в белую древесину, как черные ножи. Буквы гласили:
ИДЕАЛЬНОЕ МЕСТО ДЛЯ ПОМЕСТЬЯ.
ШЕСТЬ АКРОВ.
ВЕЛИКОЛЕПНАЯ СТРОИТЕЛЬНАЯ ПЛОЩАДКА.
РАЗРАБОТКА ПРОЕКТА ЖИЛЫХ ЗДАНИЙ ЭКСТРАКЛАССА
ФИРМЫ САТЧ И МАРТИН,
ЛИМИТЕД, НЬЮБЕРИ, БЕРКС.
2.
СТАРШИНА
В теплой темноте Орех неожиданно проснулся, пиная и толкая кого-то задними лапами. Кто-то на него наседал. Но ни хорьком, ни лаской не пахло. Инстинкт прочь не гнал. В голове прояснилось, и Орех сообразил, что в норе только он да Пятик. И это Пятик, царапаясь и цепляясь, пытается в страхе перелезть через него, словно через проволочную ограду.
- Пятик! Пятик, проснись ты, балбес! Это я, Орех. Ты меня поцарапаешь. Проснись!
Орех стряхнул с себя Пятика. Тот забил в воздухе лапами и проснулся.
- Ох, Орех! Какой мне приснился сон. Кошмар! Я и тебя видел. Мы сидели прямо на воде и плыли вниз по темной глубокой реке, а потом я понял: мы плывем на доске - такой же, как в поле, только белой с черными полосками. Плывем мы не одни - все прыгают, веселятся. А я посмотрел под ноги и увидел, что доска эта из проволоки и костей; тогда я закричал, а ты сказал: «Поплыли - все поплыли», а потом я искал тебя и хотел вытащить из какой-то дыры, но ты сказал: «Старшина должен идти один» - и уплыл в темный водяной тоннель.
- Бока, во всяком случае, ты мне расцарапал. «Водяной тоннель» - надо же! Чушь какая! Может, все-таки дашь мне поспать?
- Орех, беда! Дело дрянь. «Это» не ушло. Оно здесь - рядом. И не говори, чтобы я выбросил все из головы и ложился. Надо уходить, пока не поздно.
- Уходить? Ты хочешь сказать, уходить из дому? С наших лугов?
- Да. И побыстрее. Неважно куда.
- Вдвоем?
- Нет, все вместе.
- Все племя? Не валяй дурака. Никто и с места не двинется. Решат, что ты просто спятил.
- Пусть, но я считаю, надо пойти к Старшине, можешь сам ему все рассказать. Или я попробую. Вряд ли, конечно, он будет в восторге.
Орех первым бежал по склону вниз, потом снова вверх, туда, где темнел куманичный полог. Верить Пятику он не хотел, а не верить боялся.
Время было чуть позднее «на-Фрита», то есть после полудня. Кролики спрятались в норах, почти все спали. Пробежав немного поверху, потом через широкий открытый ход, вырытый на песчаной проплешине, Орех и Пятик помчались по замысловатым тропкам, пока не углубились в лес футов на тридцать и не оказались меж дубовых корней. Тут их остановил крупный, грузный гвардеец из Ауслы. Шерсть у него на макушке смешно нависала над глазами, что придавало ему забавный вид - будто на голове был шлем. За это его и прозвали «Тлайли», что на нашем языке означает «Мохнатая шапка», или, как еще можно сказать, «Шишак»
- Орех? - сказал Шишак, принюхиваясь в глубоких стоявших под деревьями, сумерках. - Ты ведь Орех? Что тебе здесь понадобилось? Да в такое время? - На Пятика, который ждал, не подходя, на тропинке, внимания он не обратил.
- Нам нужно увидеть Старшину, - сказал Орех. - Это важно. Помоги, пожалуйста.
- «Нам»? - сказал Шишак. - Он что, тоже идет к Старшине?
- Так надо. Поверь, Шишак. Я ведь не каждый же день прихожу сюда вот так «поболтать» Разве я когда-нибудь спрашивал разрешения увидеться с ним?
- Что ж, я сделаю это для тебя, хотя наверняка получу по макушке. Скажу, что ты научился предсказывать. Он, конечно, и сам тебя знает, да вдруг по старости запамятовал. Подожди туг, понятно?
Шишак пробежал чуть вперед по тропинке и остановился у входа в большую нору. Он что-то сказал - что именно, Орех не расслышал, - а потом его, наверное, позвали внутрь. Два брата остались ждать в тишине, которую нарушало лишь нервное ерзанье Пятика.
Старшину звали - вернее, величали - Треарах, что означает «Лорд Рябинового Дерева». Почему-то его называли еще и «Тот Самый Треарах», может быть, потому - так уж вышло, - что рядом с городком рос один только «треар» - рябиновое дерево. Звание Старшины Треарах заработал еще в молодости - он и тогда был не только силен, но рассудителен, замкнут, уравновешен, чем очень отличался от большинства кроликов, которые частенько действуют по настроению. Все прекрасно знали - ничто не заставит Треараха впасть в панику: ни слухи, ни реальная опасность. Он хладнокровно - а кое-кто поговаривал даже: «холодно» - вел себя во время обрушившегося на городок миксоматоза, выдворяя из городка каждого, кто показался ему больным. Тогда Треарах устоял перед соблазном всеобщего переселения, обеспечил полную изоляцию племени и таким образом почти наверняка спас его от вымирания. Это именно Треарах справился однажды с одним необыкновенно назойливым горностаем, уведя его с риском для жизни к птичнику, под пули хозяина фермы. Теперь Треарах, как сказал гвардеец, начинал стареть, но ум у него оставался достаточно ясный. Когда Ореха и Пятика впустили внутрь, Старшина встретил их вежливо. Это гвардейцы из Ауслы, вроде Ленка, могут нагрубить или пригрозить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119