у меня нет сил терпеть! Давай быстрее, быстрее!
Когда с первых двух сосудов оплетка наконец была удалена, оба стали ножами отдирать окаменевшую за долгие годы замазку. При этом Зебулон без умолку говорил о серебре, золоте, о жемчуге, о древних мексиканских толтекских, ацтекских или древнеперуанских драгоценностях. Я выносил эту безумную болтовню только в интересах психологического эксперимента.
Наконец настал долгожданный момент: каждый мог открыть свой сосуд. Энтерсы перевели дух.
- Угадай, что там? - из последних сил прошептал Зебулон. - Золото? Алмазы?
- Не хочу гадать, - ответил Гарриман. - Открываем!
- Хорошо. Раз, два, три!..
Обе крышки были сорваны одновременно, и на свет было извлечено содержимое сосудов. Но не слышно было ликующих возгласов. Братья молча разглядывали добычу.
- Мешок! - наконец пришел в себя Зебулон.
- Да, какой-то кожаный мешок, - подтвердил Гарриман.
- Может, с золотом?
- Нет. Для этого он слишком легкий.
- А банкноты?
Глаза Зебулона блеснули. Еще бы: целых пять мешочков с банкнотами!
- Открывай! Режь! Быстрее, быстрее!
Ремни были разрезаны, а мешок вспорот.
- Кни-иги! - разочарованно протянул Гарриман.
- Книги, черт возьми, только книги! - взревел Зебулон. - К дьяволу их! - Он отшвырнул мешок прочь.
- Но что за книги? - возразил Гарриман. - Посмотри сначала. Может, там внутри деньги.
Зебулон тотчас принялся листать отброшенные было тома, но очень скоро забросил их еще дальше.
- Одна писанина! - разочарованно протянул он. - Писанина с именем этого Виннету!
- У меня тоже, - отозвался Гарриман, обследовав свою книгу.
- Так выброси их к дьяволу!
Можно представить, чего мне стоило сохранять равнодушный вид! Ведь для меня каждый листок или страничка, каждый кусочек кожи и даже лыковые завязки были священны! Я только потому и позволил этим типам рыться у могилы, что они выполнили для меня тяжелую часть работы. Но портить находку они не имели никакого права. Поэтому, когда Зебулон предложил расколоть оставшиеся сосуды, я спокойно, но твердо предупредил:
- Здесь ничего не будет разбито! В сосудах завещание великого, благородного умершего. Оно для меня дороже золота и драгоценностей.
Зебулон схватился за заступ:
- А если я все же разобью, что тогда?
- Вы этого не сделаете.
- Почему?
- Потому что прежде с вами поговорю я и вы будете лежать на земле.
- Попробуйте! Видите вон тот заступ? Так вот, сначала я разобью им сосуд, а потом разнесу ваш череп при малейшей попытке предпринять что-нибудь против меня! Давайте, начинайте!
Он поднял заступ, чтобы осуществить угрозу, и я уже сжал кулак для объявленного удара, но тут между нами появилась Душенька:
- Не ты, а я!
Она твердо шагнула к Зебулону и приказала:
- Опустите заступ!
Сказав это, она властно указала на землю. Весь ее вид говорил о том, что она привыкла повелевать. Зебулон вздрогнул от неожиданности, их взгляды встретились. И тут он опустил глаза. Опустил и заступ.
- Бросьте его! - скомандовала она.
Он послушно выполнил команду.
- Сядьте!
Он снова подчинился.
- Вот так! Теперь продолжайте свою работу, но без резких движений. Надеюсь, вы окажете мне любезность.
- «Любезность»?! - голос его зазвучал очень неуверенно. - О, эти глаза, эти глаза! Гарриман, скажи ей… Пусть ее муж не считает меня трусом.
- Мой брат не может вынести взгляда ваших глаз, миссис Бартон, - обратился к Душеньке Гарриман. - С первой же встречи.
- Это так! - подтвердил Зебулон. - Не смотрите на меня, миссис Бартон, не смотрите! А то я сделаю все, что вы захотите.
Она села рядом с ним, легонько коснулась его руки и с улыбкой произнесла:
- Если бы вы делали только то, что я хочу, то не совершили бы ошибок.
Он отдернул руку и простонал:
- Дьявольщина! Вы коснулись меня!
- Это произошло совершенно случайно, - извинилась она. - Больше не буду. Но теперь прошу вас взять сосуды, а я посмотрю, что там.
Оба как ни в чем не бывало вернулись к прерванной работе. А Душенька тихо улыбалась. Она всегда радуется, когда ей удается отвратить зло.
Когда Зебулон открыл следующий сосуд, он тяжело перевел дух и воскликнул:
- Извините, миссис Бартон, если там снова окажутся книги, то они ваши. Но золото или что-нибудь подобное я не отдам. Ни за какую цену! Можно начинать?
- Да, - ответила она.
Он снял крышку, заглянул внутрь и простонал:
- Точно такой же кожаный сверток! Что за напасть! А у тебя?
Он обратил вопрос к брату, который открыл другой мешок.
- Тоже бумаги, и ничего больше! - констатировал тот.
Тут Зебулон завопил:
- Сейчас меня хватит удар!
Он отшвырнул заступ и стал носиться взад-вперед. Гарриман же поднял последний, пятый сосуд, и стал снимать оплетку. Еще несколько секунд - и вот он распечатан. Содержимое оказалось таким же. Зебулон опустился на землю, закрыв лицо руками. Сквозь рыдания слышалось:
- Где наш отец? От старого подлеца давно не осталось ни пылинки! Только позор на наши головы! Смерть нас призывает… - Он сплюнул. - Миссис Бартон, - продолжал он, - я отказываюсь от этой писанины. Мне она не нужна. Я дарю ее вам. Вы слышите? Вам, и только вам! Делайте с ней что захотите! - С этими словами он отвернулся и зашагал в лес.
- Безумец! - произнес его брат, глядя ему вслед.
Душеньке пора было готовить обед, но она не спешила. Она хотела узнать истинную ценность находок. Я попросил Паппермана подкопать яму поглубже, чтобы убедиться, что там больше ничего нет. Вместе с Гарриманом они вынули еще на два фута земли, но так ничего и не нашли, после чего засыпали всю яму. А я и Душенька тем временем занялись осмотром содержимого кожаных мешков.
Это были сшитые в тома манускрипты, написанные хорошо известной мне рукой великого Виннету. Не стоит говорить, какое впечатление произвели они на меня. Буквы аккуратно располагались на строчках. Почерк был четким и твердым, как душа того, чья рука выводила слова на этих страницах. Их оказалось не десять, не двадцать, а несколько сотен! Где и когда он их писал? На обложках тетрадей можно было прочесть: «Написано у могилы Клеки-Петры», «Написано у Тателла-Саты», «Написано для моих красных братьев», «Написано для моих белых братьев», «Написано в жилище Олд Шеттерхэнда на Рио Пекос», «Написано для всего человечества». Язык был английский. А там, где автор затруднялся в подборе точных выражений, стояли индейские слова и фразы. Заметил я и немецкие обороты, - похоже, они крепко засели в его памяти после общения со мной.
В конце последней тетради я нашел полный перечень всех текстов и адресованное мне послание. О перечне я скажу позже, а письмо гласило:
«Мой дорогой брат!
Я молю Великого и Благосклонного Маниту, чтобы ты пришел и взял эти книги. И если ты их не найдешь в первый раз, поскольку копать будешь не очень глубоко, значит, еще не пришло время, чтобы они попали тебе в руки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
Когда с первых двух сосудов оплетка наконец была удалена, оба стали ножами отдирать окаменевшую за долгие годы замазку. При этом Зебулон без умолку говорил о серебре, золоте, о жемчуге, о древних мексиканских толтекских, ацтекских или древнеперуанских драгоценностях. Я выносил эту безумную болтовню только в интересах психологического эксперимента.
Наконец настал долгожданный момент: каждый мог открыть свой сосуд. Энтерсы перевели дух.
- Угадай, что там? - из последних сил прошептал Зебулон. - Золото? Алмазы?
- Не хочу гадать, - ответил Гарриман. - Открываем!
- Хорошо. Раз, два, три!..
Обе крышки были сорваны одновременно, и на свет было извлечено содержимое сосудов. Но не слышно было ликующих возгласов. Братья молча разглядывали добычу.
- Мешок! - наконец пришел в себя Зебулон.
- Да, какой-то кожаный мешок, - подтвердил Гарриман.
- Может, с золотом?
- Нет. Для этого он слишком легкий.
- А банкноты?
Глаза Зебулона блеснули. Еще бы: целых пять мешочков с банкнотами!
- Открывай! Режь! Быстрее, быстрее!
Ремни были разрезаны, а мешок вспорот.
- Кни-иги! - разочарованно протянул Гарриман.
- Книги, черт возьми, только книги! - взревел Зебулон. - К дьяволу их! - Он отшвырнул мешок прочь.
- Но что за книги? - возразил Гарриман. - Посмотри сначала. Может, там внутри деньги.
Зебулон тотчас принялся листать отброшенные было тома, но очень скоро забросил их еще дальше.
- Одна писанина! - разочарованно протянул он. - Писанина с именем этого Виннету!
- У меня тоже, - отозвался Гарриман, обследовав свою книгу.
- Так выброси их к дьяволу!
Можно представить, чего мне стоило сохранять равнодушный вид! Ведь для меня каждый листок или страничка, каждый кусочек кожи и даже лыковые завязки были священны! Я только потому и позволил этим типам рыться у могилы, что они выполнили для меня тяжелую часть работы. Но портить находку они не имели никакого права. Поэтому, когда Зебулон предложил расколоть оставшиеся сосуды, я спокойно, но твердо предупредил:
- Здесь ничего не будет разбито! В сосудах завещание великого, благородного умершего. Оно для меня дороже золота и драгоценностей.
Зебулон схватился за заступ:
- А если я все же разобью, что тогда?
- Вы этого не сделаете.
- Почему?
- Потому что прежде с вами поговорю я и вы будете лежать на земле.
- Попробуйте! Видите вон тот заступ? Так вот, сначала я разобью им сосуд, а потом разнесу ваш череп при малейшей попытке предпринять что-нибудь против меня! Давайте, начинайте!
Он поднял заступ, чтобы осуществить угрозу, и я уже сжал кулак для объявленного удара, но тут между нами появилась Душенька:
- Не ты, а я!
Она твердо шагнула к Зебулону и приказала:
- Опустите заступ!
Сказав это, она властно указала на землю. Весь ее вид говорил о том, что она привыкла повелевать. Зебулон вздрогнул от неожиданности, их взгляды встретились. И тут он опустил глаза. Опустил и заступ.
- Бросьте его! - скомандовала она.
Он послушно выполнил команду.
- Сядьте!
Он снова подчинился.
- Вот так! Теперь продолжайте свою работу, но без резких движений. Надеюсь, вы окажете мне любезность.
- «Любезность»?! - голос его зазвучал очень неуверенно. - О, эти глаза, эти глаза! Гарриман, скажи ей… Пусть ее муж не считает меня трусом.
- Мой брат не может вынести взгляда ваших глаз, миссис Бартон, - обратился к Душеньке Гарриман. - С первой же встречи.
- Это так! - подтвердил Зебулон. - Не смотрите на меня, миссис Бартон, не смотрите! А то я сделаю все, что вы захотите.
Она села рядом с ним, легонько коснулась его руки и с улыбкой произнесла:
- Если бы вы делали только то, что я хочу, то не совершили бы ошибок.
Он отдернул руку и простонал:
- Дьявольщина! Вы коснулись меня!
- Это произошло совершенно случайно, - извинилась она. - Больше не буду. Но теперь прошу вас взять сосуды, а я посмотрю, что там.
Оба как ни в чем не бывало вернулись к прерванной работе. А Душенька тихо улыбалась. Она всегда радуется, когда ей удается отвратить зло.
Когда Зебулон открыл следующий сосуд, он тяжело перевел дух и воскликнул:
- Извините, миссис Бартон, если там снова окажутся книги, то они ваши. Но золото или что-нибудь подобное я не отдам. Ни за какую цену! Можно начинать?
- Да, - ответила она.
Он снял крышку, заглянул внутрь и простонал:
- Точно такой же кожаный сверток! Что за напасть! А у тебя?
Он обратил вопрос к брату, который открыл другой мешок.
- Тоже бумаги, и ничего больше! - констатировал тот.
Тут Зебулон завопил:
- Сейчас меня хватит удар!
Он отшвырнул заступ и стал носиться взад-вперед. Гарриман же поднял последний, пятый сосуд, и стал снимать оплетку. Еще несколько секунд - и вот он распечатан. Содержимое оказалось таким же. Зебулон опустился на землю, закрыв лицо руками. Сквозь рыдания слышалось:
- Где наш отец? От старого подлеца давно не осталось ни пылинки! Только позор на наши головы! Смерть нас призывает… - Он сплюнул. - Миссис Бартон, - продолжал он, - я отказываюсь от этой писанины. Мне она не нужна. Я дарю ее вам. Вы слышите? Вам, и только вам! Делайте с ней что захотите! - С этими словами он отвернулся и зашагал в лес.
- Безумец! - произнес его брат, глядя ему вслед.
Душеньке пора было готовить обед, но она не спешила. Она хотела узнать истинную ценность находок. Я попросил Паппермана подкопать яму поглубже, чтобы убедиться, что там больше ничего нет. Вместе с Гарриманом они вынули еще на два фута земли, но так ничего и не нашли, после чего засыпали всю яму. А я и Душенька тем временем занялись осмотром содержимого кожаных мешков.
Это были сшитые в тома манускрипты, написанные хорошо известной мне рукой великого Виннету. Не стоит говорить, какое впечатление произвели они на меня. Буквы аккуратно располагались на строчках. Почерк был четким и твердым, как душа того, чья рука выводила слова на этих страницах. Их оказалось не десять, не двадцать, а несколько сотен! Где и когда он их писал? На обложках тетрадей можно было прочесть: «Написано у могилы Клеки-Петры», «Написано у Тателла-Саты», «Написано для моих красных братьев», «Написано для моих белых братьев», «Написано в жилище Олд Шеттерхэнда на Рио Пекос», «Написано для всего человечества». Язык был английский. А там, где автор затруднялся в подборе точных выражений, стояли индейские слова и фразы. Заметил я и немецкие обороты, - похоже, они крепко засели в его памяти после общения со мной.
В конце последней тетради я нашел полный перечень всех текстов и адресованное мне послание. О перечне я скажу позже, а письмо гласило:
«Мой дорогой брат!
Я молю Великого и Благосклонного Маниту, чтобы ты пришел и взял эти книги. И если ты их не найдешь в первый раз, поскольку копать будешь не очень глубоко, значит, еще не пришло время, чтобы они попали тебе в руки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94