- Какие же?
- Еще не знаю. Вдруг инструменты нам пригодятся! Киктахан Шонка обещал нам не деньги, а добычу. Речь идет о бонансе, или кладе. Потому мы и прихватили с собой заступы.
Парень был упоен собой. У него и мысли не возникало, что он сам всего лишь простой инструмент, который за ненадобностью будет безжалостно выброшен.
Мы отправились той самой дорогой, по которой много лет назад я ехал вместе с Гейтсом, Клаем и Саммером. И лагерем мы стали именно там, в открытой прерии, где и в прошлый раз. Костра разжигать не стали - так и уснули. На следующее утро я сообщил Энтерсам, что мы достигнем Тавунцит-Пайа в полдень. О Мэгворт-хиллз я предусмотрительно умолчал, поскольку это название упоминалось в третьей части «Виннету», которую, судя по всему, они читали и могли догадаться, что речь шла о Наггит-циль. Знать им об этом было еще рано. К моему удивлению, Зебулон вдруг спросил:
- Вы знаете горы понаслышке, мистер Бартон, или уже бывали там?
- Бывал, - ответил я.
- Там наверняка есть могилы. Две, три… Это так?
- Две я видел. Кто там похоронен?
- Вожди кайова.
- Правда?
- Да. Мне рассказывал один человек, который не раз бывал там.
- Привал сделаем у двух могил, которые я видел. Лучшего места не найти.
Все утро жена выглядела задумчивой. Мы приближались к месту, которое было для нее священным. Она ревностно чтила память о прекрасной сестре Виннету и сожалела, что никогда не приедет в Америку и не увидит ее могилы. И вот она здесь и ее желание вот-вот исполнится.
Молодой Орел тоже впал в раздумье. Временами он испытующе смотрел на меня, и опускал глаза, как только встречал мой взгляд.
Энтерсы держались от нас на расстоянии. Они ехали за Папперманом, который теперь точно знал, что можно при них говорить, а что нельзя - накануне я его проинструктировал.
Около полудня показались горы. Они становились все выше по мере приближения к ним, и вот на одной из самых высоких вершин замаячило огромное дерево.
- Все чистая правда! - указала Душенька на дерево. - Вон туда, наверх, Виннету выслал своего разведчика, да?
- Да, - кивнул я.
- Скажи, что у тебя на душе? Мне хочется плакать. А тебе?
Я промолчал. Мы объехали темные вершины с запада, чтобы спуститься в глубокую долину, которую, безусловно, хорошо помнят мои читатели. По ней мы проследовали в небезызвестное боковое ущелье, которое снова вывело нас, разветвляясь наверх. Спешившись, мы перевалили через одну из остроконечных вершин и направились прямо к лесу, пока не достигли цели. Здесь находились две могилы: Инчу-Чуны, отца моего Виннету, похороненного верхом на своем жеребце, и каменная пирамида с растущим в центре деревом, в стволе которого покоилась Ншо-Чи. Мне показалось, будто я был здесь совсем недавно. Правда, деревья стали выше, а кустарник - гуще. Но девственный покой остался таким же, каким был десятилетия назад.
- Тут лежат вожди кайова, - первым нарушил молчание Зебулон Энтерс. - Значит, мы на месте. Останемся здесь сегодня?
- Да; возможно, и завтра, - ответил я.
- Отведи их подальше! - почти взмолилась жена. - Пусть они не портят мне хотя бы первые часы!
Но Зебулон опередил меня:
- Может, мы с братом поищем свежей дичи? Или прямо сейчас займемся обещанными медвежьими лапами?
- Да, попробуйте ннайти что-нибудь, - поддержал его Кларочка. - У вас в запасе много времени. Обедать будем не скоро.
Они удалились, мы с Папперманом разбили палатку, а Душенька опустилась на колени у могилы Ншо-Чи и стала молиться. Потом она подошла к могиле вождя. С западной стороны, где все заросло мхом, грунт немного осел.
- Ты копал здесь? - спросила она.
- Да, - ответил я. - Я замаскировал яму очень тщательно, но вырыл слишком много земли, поэтому со временем грунт осел. Оттого и эта выемка.
- Но здесь кто-то мог рыть и после тебя!
- Если это и так, они все равно ничего не нашли.
- Прошу тебя, не говори так уверенно. У меня на этот счет есть одна мысль.
Как правило, я прислушиваюсь к соображениям, высказываемым женой. Ее врожденная проницательность часто помогает мне, в то время как мой с таким трудом приобретенный в прериях опыт иногда уводит на ложный путь. Не будем спорить: женская интуиция превосходит мужскую. Потому я всегда жду, что скажет жена, и принимаю это во внимание.
- Когда мы приближались к этим горам, я снова и снова перебирала в памяти все, что ты рассказывал. И вспомнила слово, которое в первый раз сказал тебе Виннету. Ты не забыл, как он обычно называл золото?
- Ты имеешь в виду deadly dust?
- Да, «мертвая пыль», именно так он говорил. Незадолго до смерти он сказал, что тебе уготована лучшая судьба, чем просто обладание золотом. А ты все равно рылся здесь, у могилы его отца, только ради золота и больше ничего! Разве это не было ошибкой, мой дорогой?
- Не думаю. Золото, зарытое здесь, предназначалось не мне, оно должно было послужить благородным благотворительным целям.
- Разве дальновидный и благородный Виннету при составлении завещания не мог иметь в виду, что для «благородных благотворительных целей» можно оставить нечто лучшее, чем золото? Подумай же!
- Хм! Знаешь, Душенька, ты права. Хотя тогда я вел поиски с большим риском для жизни и в страшной спешке, это вовсе не оправдывает меня. Позже у меня было время наверстать упущенное, но я даже не подумал об этом. Никогда!
- Я тоже нет. Значит, и меня можно упрекнуть в такой же неразумности, что и тебя. Ты исполнишь мое желание?
- Какое?
- Раскопать могилу еще раз. Но тщательнее и гораздо глубже, чем тогда! Я полагаю, мы найдем самое важное! Упоминание о золоте было сделано только ради защиты настоящего сокровища.
- Как будто ты все это точно знаешь.
- Не знаю, но чувствую. Виннету был умнее и опытнее тебя в то время. Хотя ты и был его другом, тебе не удалось постичь его суть. Мы займемся, так сказать, «двойными раскопками»: в могиле его отца и в твоих воспоминаниях. Тогда мы определенно не испачкаем руки «мертвой пылью», а достанем подлинные драгоценности. Не начать ли нам прямо сейчас, пока нет Энтерсов?
- Замести следы будет непросто. Прошло тридцать лет, и, пожалуй, два-три часа роли не сыграют… Вспомни, что Тателла-Сата в письме указал на среднюю из голубых елей. Он писал: «Ее голос станет для тебя голосом Маниту, Великого и Вселюбящего Духа!» Значит, это и есть самое важное и самое главное!
- Совершенно верно! Но где эти голубые ели? - нетерпеливо вопросила Душенька.
- Недалеко отсюда. Идем.
Я вывел ее на другую сторону леса, где скалы вырастали словно великаны из земли. Там росли пять голубых елей, которые и имел в виду Тателла-Сата. Едва взглянув на ту, что росла в середине, я понял, как мне быть дальше. Но Душенька застыла, безмолвно взирая на деревья, потом вздохнула:
- Они как близнецы, только вот средняя переросла своих сестер на несколько локтей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94