– Да ну? – Улыбка натужно растянулась, казалось, тонкие обветренные губы вот-вот полопаются. – А что, если ты ошибаешься?
Конан отрицательно покачал головой.
– Нет, землячок. Насчет тебя я еще ни разу не ошибся. Хотя… Пожалуй, разок все-таки дал маху. Когда пощадил тебя перед лафатским боем. А ты мне чем за добро отплатил?
Произнося эти слова, Конан стоял совершенно расслабленно, небрежно опирался на рукоять меча. А у Тарка, застывшего в напряженной позе с тяжелым клинком над головой, судорога уже сводила икры.
– Но урок мне пошел на пользу, – продолжал Конан, – и с того дня я не ошибался. Я предугадал каждый твой шаг. Как только ты вывел шайку из деревни, мои люди перелезли через ограду и попрятались в домах. Каждый выбрал себе двоих-троих олухов, и слышишь? – Он приподнял левую руку и указал большим пальцем через плечо. – Многим уже перерезали глотки. Тебя загнали в ловушку, – со смехом добавил он, – девчонка из Нехрема с десятком раненых и больных когирских солдат.
– Хитро, ничего не скажешь, – просипел Тарк и облизал пересохшие губы. – И всё-таки на этот раз, земляк, ты снова ошибся. Я еще не готов подохнуть. У меня совсем другие…
За кратчайшую долю мгновения до молниеносного прыжка он уловил презрительный блеск в глазах Конана и понял, что обречен, перед ним стоит сама смерть, ее не возьмешь на простенький трюк. Сталь встретила сталь, и Тарк отлетел назад, точно от каменной стенки.
– …Намерения, – растерянно договорил он.
Конан усмехнулся, не трогаясь с места, и Тарк решился нагнуться за своим оружием. Когда его пальцы, онемевшие от чудовищного удара, сомкнулись на рукояти, за спиной раздался яростный крик, и дикая боль обожгла ногу. Падая на колено, он успел полуобернуться. Мальчишка уже отпрянул, его сабля была в крови, на лице – торжество, упоение местью. Тарк попытался встать и, всплеснув свободной рукой, повалился набок. «Вот сволочь, щенок! – выругался он про себя, с ненавистью озираясь на мальчика. – Жилы под коленом рассек, гад!»
Посмотрев на мальчика, Конан укоризненно покачал головой, а затем в три широких шага подступил к Тарку. Разбойничий атаман поднял меч и тут же его лишился – оружие улетело под крыльцо. Второй пинок пришелся в нижнюю челюсть, а затем Конан поставил ногу на грудь поверженного соплеменника.
– Все, Тарк, – равнодушно произнес он. – Сейчас я тебя убью. Но это еще не конец твоего путешествия. Сегодня же мы соберем все трупы бандитов, уложим на телеги, отвезем в ближайшее село и отдадим жителям. Надеюсь, они разберутся, кто им друг, а кто враг, и обо всем расскажут кшатриям. Вендийцы – хорошие люди, я не хочу, чтобы они пугали моим именем детей.
– Но разве ты, – прохрипел Тарк, задыхаясь под сапогом Конана, – не сторговался с кшатриями? Разве они… не оцепили лес?
– О чем ты говоришь? – лучезарно улыбнулся Конан. – Как я мог с ними сторговаться? Они же от меня, как от проказы, удирают. Ну, все, земляк. Прости, мне недосуг с тобой болтать.
Конан взмахнул мечом, и Тарк расстался с жизнью без жалобных криков и мольбы о пощаде. Принял смерть, как подобает киммерийскому воину.

Часть третья
КОЛЫБЕЛЬ ВЕСНЫ
Глава 1
Только во внутреннем дворе великолепной резиденции пандрского деспота, среди высоких стен, причудливо украшенных лепниной и плитками из ценных пород камня, агадейский сотник позволяя себе снимать доспехи. И то всякий раз ненадолго. Запыхавшиеся солдаты прибегали во двор и звали его на крышу дворца, или в сумрачные коридоры сокровищницы, или в прилегающие поля и в сады, – всюду, где вдруг обнаруживалось уязвимое место в обороне или где враг испытывал горногвардейцев на бдительность.
Конан брал их измором. Его отряд нес потери, зато не давал агадейцам ни мига передышки. Павших заменяли новые бойцы. Из окрестных лесов и с гор возвращались мелкими группами и поодиночке люди из разбитого войска Сеула Выжиги, среди кшатриев губернатора Собутана нашлось немало желающих поквитаться с дерзкими чужаками. А еще в отряд киммерийца влилось много мстителей из погубленных Тарком деревень – простых добропорядочных крестьян, которые в иное время ни за что не нарушили бы закон своей касты, не взяли бы в руки оружие. Их-то и гибло больше всего. Их сотник, дородный вендиец из рядовых кшатриев, приглянувшийся Конану своей вдумчивостью и исполнительностью, на поверку оказался не семи пядей во лбу, и вендийским крестьянам дорого обошлась его стычка с конным патрулем неприятеля. Горногвардейцев не смутило, что враг всемеро превосходит числом, они ослепили сотника стрелой и закололи, сожгли дюжину народных мстителей «нектаром Митры» и «ноздрями Мушхуша», а потом долго с гиканьем и хохотом гонялись по садам за уцелевшими. От полного уничтожения крестьянский отряд спасли конные арбалетчики и лучники Конана, они растянулись в цепь невдалеке от сада и стреляли в каждого агадейца, который появлялся на виду. Великолепные доспехи не спасли одного из людей Бен-Саифа, его придавила подстреленная лошадь, и тут же из кустов подоспел крестьянин с булавой. Разъяренные агадейцы бросились в атаку на лучников, им на подмогу от дворца помчался Бен-Саиф с тремя десятками человек, но когирцы, пандрийцы и вендийские кшатрии легко ускакали от всадников-тяжеловесов, а тем временем крестьяне выбрались из сада и укрылись среди ближайших скал.
Весь первый день осады дворца и сокровищницы Конан не выдавал агадейцам своего присутствия. Его люди тайком следили за противником, а потом поднимались на утес, служивший их командиру наблюдательным пунктом, и рассказывали обо всем, что видели. А ночью Конан с несколькими людьми подкрался к вражескому посту и собственноручно свернул шею клевавшему носом часовому. Троих воинов недосчитался на рассвете Бен-Саиф, их всех унесли враги вместе с оружием и доспехами.
А ближе к полудню за дело взялись лучники Конана. Агадейцы метко отстреливались с крыши дворца, однако колчаны с ослепляющими стрелами, захваченные ночью киммерийцем, уравнивали силы. До тех пор, пока у осаждающих не кончились чужие стрелы. Знал бы Конан, что их вспышки вызывают только временную слепоту, он бы, конечно, приберег стрелы для решающего штурма. Как бы то ни было, к вечеру Бен-Саиф потерял еще одного убитым, а трое получили серьезные раны.
На ночь он удвоил посты и выставил секреты, но и Конан сменил тактику. Его люди уже не бросались из темноты на агадейцев с холодным оружием, они подкрадывались на бросок трофейной бутыли с «нектаром Мушхуша» или выстрелом «жала» и, сделав свое дело, бросались наутек. Не всем удалось уйти, но в итоге горногвардейцы потеряли убитыми и обожженными почти десяток. На следующее утро крестьяне схватились с конным патрулем, а потом чуть ли не весь день Бен-Саиф с большей частью своего отряда носился по садам за всадниками Конана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94