Любая ситуация переламывалась задолго до того, как он успевал к ней привыкнуть. Сумбур в его душе, похоже, не был для старика тайной за семью печатями. Чудище с того света было убеждено, что его железные доводы разобьют упрямство Конана. Должно быть, не ведал старик, что Конан чаще доверял сердцу и интуиции, чем здравому смыслу.
Киммерийцу сразу не понравился незваный гость из мира покойников.
– Уходи, колдун, – глухо проговорил он. – Возвращайся, откуда пришел. Может, у тебя и благие намерения, но все равно, не пристало мертвецу лезть в дела живых. Насчет этого Тахем был прав. На земле как-нибудь обойдутся без тебя.
– Что за детский лепет, Конан?! – осерчал старик. – Хватит чиниться! Время не ждет, в Агадее король собирает жрецов, чтобы воззвать к Нергалу. Всех жрецов обоих храмов! Ты представляешь, какая это силища? Без тебя мне с ними не справиться.
Сказать по правде, я свалял дурака, слишком долго носился со своими обетами – не проливать крови, не лезть в дела смертных и тому подобное. Я упустил время. Хищник вырос на моих глазах и наточил когти. Скоро он растерзает в клочья весь мир, пытаясь его осчастливить, а потом, как и я когда-то, будет скитаться в слезах по безлюдным пустошам и замаливать грехи. Я не могу просто взять и прикончить Абакомо, как эту стигийскую вшу, – он указал вдоль дороги, туда, где смерть настигла Тахема. – Нергал, когда продерет глаза, не простит вульгарной расправы над его одаренным приверженцем. Другое дело, если обнаглевшему петушку свернет шею рука смертного. В этом случае моя честь и репутация останутся незапятнанными, и Нергал не посмеет дать волю гневу, а если и посмеет, за меня вступятся другие боги. И за тебя, да-да, Конан, не криви рот, мы тебя в обиду не дадим. Спасти землю от агадейского нашествия – дело нешуточное, самый настоящий подвиг, и на вашем свете, клянусь, тебе воздастся по заслугам.
К Конану подъехали Сонго и Юйсары. Бросив опасливый взгляд на призрака, молодой когирец сказал командиру:
– Мы принесли с поля боя наших ребят. На них живого места нет, рана на ране. Рубились, пока не побежали вендийцы, а потом кто где стоял, там и умер.
– Я отпустил моих верных слуг на серые равнины, – пояснил призрак. – В них больше нет нужды. Но если хочешь, Конан, я тебе скажу заклинание, и ты сможешь в любой момент позвать их на подмогу. Они вселятся в твоих воинов, и даже агадейцы не устоят под их натиском.
Конан наклонился и сплюнул в истоптанную копытами пыль.
– А может, ты сначала спросишь у верных слуг, по душе ли им это занятие? Ты сам говорил: из целой армии на твой зов откликнулась дюжина. Видно, остальные не пришли в восторг, когда ты предложил тряхнуть стариной. – Окинув старца, точно кусок смердящей падали, брезгливым взглядом, Конан сказал: – Ступай восвояси, мертвец. А я пойду своей дорогой. Если она приведет меня в Агадею, значит, на то воля Крома. Не вздумай встать на моем пути, иначе тебя не спасут ни верные слуги, ни цепные псы, ни красотки из твоего мира. – Он повернулся к отряду и прокричал: – В походную колонну! Идем в Собутан.
* * *
«Вот и все, – ликовал в душе Тарк, разглядывая лагерь Конана с высокой сторожевой башни, что венчала изъеденный ветрами холм. – Вот тебе и конец, землячок. Вряд ли ты доживешь до рассвета, но ежели доживешь, завтра будешь орать у пыточного столба, а я по старому киммерийскому обычаю спою тебе погребальную песнь. Завтра, – крупные зубы сверкнули в злорадной ухмылке, – мы поквитаемся за все».
– Байрам, – повернулся он к коренастого сотнику, – иди вниз, командуй. Всем, кто не в карауле, – спать. Со вторыми петухами – подъем и построение. Пора кончать, – он указал подбородком на неприятельский лагерь, – с этими баловнями судьбы.
Байрам скептически качнул головой и поджал нижнюю губу. Лагерь Конана стоял в четырех полетах стрелы от захваченной разбойниками деревни, и с двух сторон его обжимал лес. Совсем как две недели назад, в Когире, у замка Парро. С той лишь разницей, что в тот раз Конан сидел за стенами замка, а войско Тарка стояло лагерем в небольшом отдалении от крепостных ворот. И опасалось разве что осиных укусов из леса.
– А не слишком ли рискованно, командир? – Байрам посмотрел Тарку в глаза, но тот промолчал, решив выслушать доводы сотника. – Людей у нас не маловато ли?
– Маловато? Без малого три сотни. А у него от силы восемьдесят.
– Так ведь у него не намного больше было, – возразил Байрам, – когда он вендийцев расколошматил.
Разъезд из сотни Нулана побывал на поле сражения, где тучи ворон пировали на останках кшатриев, а потом целый день издали следил за отрядом Конана. Вечером Конан подошел к лесной деревне, был обстрелян и отступил на безопасное, как ему мнилось, расстояние, чтобы разбить лагерь. Разведчики Нулана пробрались в деревню по звериной тропке и рассказали Тарку обо всем, что видели.
– Мы – не вендийцы, – парировал Конан. – Вендийцев и мы лупили.
Он имел в виду полсотни кшатриев, которые угодили в засаду и полегли все до одного. Тарк приказал снять с мертвецов доспехи и оружие, чтобы потом нападать на вендийские села и малочисленные отряды под видом туземных солдат. Победа над кшатриями далась ему легко, он потерял всего троих из сотни покойного Роджа.
– Ночью, – сказал Тарк, – мы выйдем из деревни, подступим к Конану на два полета стрелы, снимем часовых, а потом врежем по лагерю. Как они по нам в Когире. Ты еще не забыл замок Парро? Сколько там нас было, и сколько их? Внезапность, брат, – залог победы.
– Ну, не знаю, атаман. – Хмурый Байрам пожал плечами, разглядывая далекий лагерь. – Что-то мне не по нутру, ей-же-ей…
– Да тебе вечно все не по нутру! – вспылил Тарк. – Кшатриев бить не по нутру. Афгулов резать – тоже. Ты мне лучше вот что скажи, друг любезный. Долго мы еще будем шарахаться от этого ублюдка, как вошь от гребенки? Иль не видишь, что он уже вконец обнаглел? Знает ведь, что нас втрое больше, так нет бы обойти – вон, встал раком на виду и задницу заголил. Издевается, сволочь. Как же – герой непобедимый, вендийских олухов тыщами кладет. Нет, Байрам. Хочешь, ее хочешь, а нынче ночью мы его геройскую задницу копьями пощекочем. Еще похлеще вздрючим гада, чем он нас тогда в Когире. За все отплатим. За обоз с деньгами, за Раджа, за Евнуха. За все сучьи приключения. Хватит с меня, надрапался. – Он упер в Байрама жесткий взгляд и рявкнул: – Вниз, живо. Всем дрыхнуть. Ночью силы понадобятся.
* * *
Со стороны деревни лагерь охраняли двое солдат Конана, небольшое расстояние, всего полтора броска копья, позволяло им легко перекликаться. Тарк отправил к ним по четыре разбойника, владевших искусством бесшумного передвижения в лесу. Среди них был и Байрам. Опережая двоих офирцев и одного гирканца, он призраком скользил от дерева к дереву и при любом подозрительном шорохе падал, хоронился за кочкой или широким замшелым комлем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
Киммерийцу сразу не понравился незваный гость из мира покойников.
– Уходи, колдун, – глухо проговорил он. – Возвращайся, откуда пришел. Может, у тебя и благие намерения, но все равно, не пристало мертвецу лезть в дела живых. Насчет этого Тахем был прав. На земле как-нибудь обойдутся без тебя.
– Что за детский лепет, Конан?! – осерчал старик. – Хватит чиниться! Время не ждет, в Агадее король собирает жрецов, чтобы воззвать к Нергалу. Всех жрецов обоих храмов! Ты представляешь, какая это силища? Без тебя мне с ними не справиться.
Сказать по правде, я свалял дурака, слишком долго носился со своими обетами – не проливать крови, не лезть в дела смертных и тому подобное. Я упустил время. Хищник вырос на моих глазах и наточил когти. Скоро он растерзает в клочья весь мир, пытаясь его осчастливить, а потом, как и я когда-то, будет скитаться в слезах по безлюдным пустошам и замаливать грехи. Я не могу просто взять и прикончить Абакомо, как эту стигийскую вшу, – он указал вдоль дороги, туда, где смерть настигла Тахема. – Нергал, когда продерет глаза, не простит вульгарной расправы над его одаренным приверженцем. Другое дело, если обнаглевшему петушку свернет шею рука смертного. В этом случае моя честь и репутация останутся незапятнанными, и Нергал не посмеет дать волю гневу, а если и посмеет, за меня вступятся другие боги. И за тебя, да-да, Конан, не криви рот, мы тебя в обиду не дадим. Спасти землю от агадейского нашествия – дело нешуточное, самый настоящий подвиг, и на вашем свете, клянусь, тебе воздастся по заслугам.
К Конану подъехали Сонго и Юйсары. Бросив опасливый взгляд на призрака, молодой когирец сказал командиру:
– Мы принесли с поля боя наших ребят. На них живого места нет, рана на ране. Рубились, пока не побежали вендийцы, а потом кто где стоял, там и умер.
– Я отпустил моих верных слуг на серые равнины, – пояснил призрак. – В них больше нет нужды. Но если хочешь, Конан, я тебе скажу заклинание, и ты сможешь в любой момент позвать их на подмогу. Они вселятся в твоих воинов, и даже агадейцы не устоят под их натиском.
Конан наклонился и сплюнул в истоптанную копытами пыль.
– А может, ты сначала спросишь у верных слуг, по душе ли им это занятие? Ты сам говорил: из целой армии на твой зов откликнулась дюжина. Видно, остальные не пришли в восторг, когда ты предложил тряхнуть стариной. – Окинув старца, точно кусок смердящей падали, брезгливым взглядом, Конан сказал: – Ступай восвояси, мертвец. А я пойду своей дорогой. Если она приведет меня в Агадею, значит, на то воля Крома. Не вздумай встать на моем пути, иначе тебя не спасут ни верные слуги, ни цепные псы, ни красотки из твоего мира. – Он повернулся к отряду и прокричал: – В походную колонну! Идем в Собутан.
* * *
«Вот и все, – ликовал в душе Тарк, разглядывая лагерь Конана с высокой сторожевой башни, что венчала изъеденный ветрами холм. – Вот тебе и конец, землячок. Вряд ли ты доживешь до рассвета, но ежели доживешь, завтра будешь орать у пыточного столба, а я по старому киммерийскому обычаю спою тебе погребальную песнь. Завтра, – крупные зубы сверкнули в злорадной ухмылке, – мы поквитаемся за все».
– Байрам, – повернулся он к коренастого сотнику, – иди вниз, командуй. Всем, кто не в карауле, – спать. Со вторыми петухами – подъем и построение. Пора кончать, – он указал подбородком на неприятельский лагерь, – с этими баловнями судьбы.
Байрам скептически качнул головой и поджал нижнюю губу. Лагерь Конана стоял в четырех полетах стрелы от захваченной разбойниками деревни, и с двух сторон его обжимал лес. Совсем как две недели назад, в Когире, у замка Парро. С той лишь разницей, что в тот раз Конан сидел за стенами замка, а войско Тарка стояло лагерем в небольшом отдалении от крепостных ворот. И опасалось разве что осиных укусов из леса.
– А не слишком ли рискованно, командир? – Байрам посмотрел Тарку в глаза, но тот промолчал, решив выслушать доводы сотника. – Людей у нас не маловато ли?
– Маловато? Без малого три сотни. А у него от силы восемьдесят.
– Так ведь у него не намного больше было, – возразил Байрам, – когда он вендийцев расколошматил.
Разъезд из сотни Нулана побывал на поле сражения, где тучи ворон пировали на останках кшатриев, а потом целый день издали следил за отрядом Конана. Вечером Конан подошел к лесной деревне, был обстрелян и отступил на безопасное, как ему мнилось, расстояние, чтобы разбить лагерь. Разведчики Нулана пробрались в деревню по звериной тропке и рассказали Тарку обо всем, что видели.
– Мы – не вендийцы, – парировал Конан. – Вендийцев и мы лупили.
Он имел в виду полсотни кшатриев, которые угодили в засаду и полегли все до одного. Тарк приказал снять с мертвецов доспехи и оружие, чтобы потом нападать на вендийские села и малочисленные отряды под видом туземных солдат. Победа над кшатриями далась ему легко, он потерял всего троих из сотни покойного Роджа.
– Ночью, – сказал Тарк, – мы выйдем из деревни, подступим к Конану на два полета стрелы, снимем часовых, а потом врежем по лагерю. Как они по нам в Когире. Ты еще не забыл замок Парро? Сколько там нас было, и сколько их? Внезапность, брат, – залог победы.
– Ну, не знаю, атаман. – Хмурый Байрам пожал плечами, разглядывая далекий лагерь. – Что-то мне не по нутру, ей-же-ей…
– Да тебе вечно все не по нутру! – вспылил Тарк. – Кшатриев бить не по нутру. Афгулов резать – тоже. Ты мне лучше вот что скажи, друг любезный. Долго мы еще будем шарахаться от этого ублюдка, как вошь от гребенки? Иль не видишь, что он уже вконец обнаглел? Знает ведь, что нас втрое больше, так нет бы обойти – вон, встал раком на виду и задницу заголил. Издевается, сволочь. Как же – герой непобедимый, вендийских олухов тыщами кладет. Нет, Байрам. Хочешь, ее хочешь, а нынче ночью мы его геройскую задницу копьями пощекочем. Еще похлеще вздрючим гада, чем он нас тогда в Когире. За все отплатим. За обоз с деньгами, за Раджа, за Евнуха. За все сучьи приключения. Хватит с меня, надрапался. – Он упер в Байрама жесткий взгляд и рявкнул: – Вниз, живо. Всем дрыхнуть. Ночью силы понадобятся.
* * *
Со стороны деревни лагерь охраняли двое солдат Конана, небольшое расстояние, всего полтора броска копья, позволяло им легко перекликаться. Тарк отправил к ним по четыре разбойника, владевших искусством бесшумного передвижения в лесу. Среди них был и Байрам. Опережая двоих офирцев и одного гирканца, он призраком скользил от дерева к дереву и при любом подозрительном шорохе падал, хоронился за кочкой или широким замшелым комлем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94