— Послушай, мы ведь договорились, что это больше не повторится?
— Но это же особый случай, дорогой, — ответила она. А затем, рассмеявшись, соскочила со стула и обвила руками его шею. — Ах, Гарион, — смеясь проговорила она. — Я безумно тебя люблю.
— Надеюсь, что так оно и есть, — произнес он и, крепко обняв свою драгоценную жену, поцеловал ее в губы.
На следующее утро, одевшись довольно небрежно, Гарион постучал в дверь личных покоев Сенедры.
— Да? — откликнулась она.
— Это Гарион, — сказал он. — Можно мне войти? Воспитание Полгары не прошло для него бесследно. В Сендарии ему так прочно привили хорошие манеры, что, даже будучи королем, он всегда спрашивал разрешения прежде, чем войти к кому-нибудь в комнату.
— Конечно, — ответила она.
Отворив дверь, он оказался в комнате, сплошь отделанной драпировками из розового атласа и светло-зеленого бархата. Арелл, любимая фрейлина Сенедры, смущенно поднялась со стула и склонилась в реверансе. Арелл была племянницей сенешаля Бренда, дочерью его младшей сестры. Она представляла собой образец алорийской женской красоты — высокая, светловолосая и полногрудая, с обернутыми вокруг головы косами, глубокими голубыми глазами и нежно-молочным цветом кожи. Они с Сенедрой стали близкими подругами и много времени проводили вместе, шепчась и хихикая. Арелл всегда густо краснела, когда в комнату заходил Гарион. Он не мог понять почему, но втайне подозревал, что Сенедра рассказывает своей фрейлине кое-какие интимные подробности их супружеской жизни, которые следовало бы держать при себе.
— Я отправляюсь в город, — сказал Гарион своей жене. — Тебе что-нибудь нужно?
— Я предпочитаю сама ходить по магазинам, — ответила Сенедра, расправляя складки на своем атласном утреннем платье. — Все равно ты купишь что-нибудь не то.
Он хотел было ей на это ответить, но передумал.
— Как хочешь. Увидимся за обедом.
— Как прикажет мой господин, — ответила Сенедра, делая вид, будто опускается на колени.
— Прекрати.
Она состроила ему гримаску, а потом вдруг подбежала, обвила руками за шею и поцеловала. Гарион повернулся к Арелл.
— Моя госпожа, — поздоровался он, вежливо поклонившись.
Арелл, стоявшая поодаль, наблюдала за супругами с откровенным интересом и, как показалось Гариону, с некоторым ехидством. В ответ на приветствие своего государя она снова вспыхнула и сделала реверанс.
— Ваше величество, — с уважением произнесла фрейлина.
Покидая личные покои королевы, Гарион пытался догадаться, что же такого Сенедра поведала Арелл, что вызывает все эти румянцы и странные взгляды. Он был, однако, искренне благодарен этой светлово лосой девушке. После вмешательства тетушки Пол, которой удалось положить конец размолвке, причинившей королевской чете так много страданий, Сенедра снова стала покушаться на все свободное время Гариона. И только Арелл, эта светловолосая красавица, умела увлечь беседой и разными женскими заботами несколько взбалмошную королеву, что позволяло Гариону заниматься своими делами и не ощущать при этом чувство вины. В общем, он понял, что быть женатым — дело неплохое, но иногда Сенедра немного пережимает.
В коридоре его поджидал второй сын Бренда, Кейл, державший в руке лист пергамента.
— Думаю, что это заслуживает вашего незамедлительного внимания, ваше величество, — церемонно произнес он.
Кейл был настоящим воином, высоким, широким в плечах, как и его отец и братья, к тому же он отличался недюжинным умом, образованностью, сдержанностью и благоразумием и достаточно много знал о Риве и ее гражданах, чтобы разбираться в ворохе прошений, жалоб и предложений, отделяя действительно важное от незначительного. Когда Гарион впервые сел на престол, он сразу понял, что ему необходим человек для управления штатом чиновников, и выбор естественным образом пал на Кейла. Ему было года двадцать четыре, он носил аккуратно подстриженную каштановую бороду. Результатом долгих часов, проведенных над книгами и документами, стали слегка прищуренные глаза и глубокая складка между бровями. Поскольку они с Гарионом много работали вместе, то вскоре сделались добрыми друзьями. Гарион высоко ценил советы Кейла и всегда прислушивался к его суждениям.
— Это серьезно? — спросил он, беря в руки пергамент и пробегая по нему глазами.
— Может оказаться, что да, ваше величество, — ответил Кейл. — Спор идет о владении одной долиной. Обе семьи, вовлеченные в него, довольно могущественны, и мне кажется, что нам следует поскорее уладить это дело, пока оно не зашло слишком далеко.
— Есть у какой-нибудь из сторон неоспоримые доказательства на право собственности? Кейл покачал головой.
— Обе семьи уже несколько веков сообща пользуются этой землей. Однако в последнее время между ними возникли какие-то трения.
— Понятно, — кивнул Гарион. Он задумался. — Что бы я ни решил, или одна сторона, или другая обязательно останется в претензии, так?
— Весьма вероятно, ваше величество.
— Ладно. Пускай лучше они обе будут недовольны. Сочини что-нибудь вроде официальной декларации о том, что их долина теперь принадлежит мне. Пускай они рвут и мечут, а через недельку я разделю эту землю точно посередине и дам каждой семье по половине. Они так разозлятся на меня, что забудут о своей вражде. Я не хочу, чтобы этот остров превратился в новую Арендию.
Кейл рассмеялся.
— Очень практичное решение, Белгарион, — сказал он.
Гарион лукаво улыбнулся ему в ответ.
— Ты забыл, что я вырос в Сендарии? А там хитроумие и практичность ценятся как высшие добродетели. И еще — оставь в центре долины полосу земли шириной в сотню ярдов. Назови это государственной землей и запрети этим склочникам, ступать на нее. Тогда они не столкнутся лбами на границе. — Он отдал пергамент Кейлу и последовал дальше по коридору, весьма довольный собой.
В то утро дела в городе привели его в лавку одного знакомого молодого стеклодува, искусного ремесленника по имени Джоран. Предлогом для визита послужила покупка набора хрустальных кубков, заказанного им в подарок Сенедре. Но истинная его цель была, однако, гораздо серьезнее. Будучи воспитан среди низкого сословия, Гарион прекрасно знал, что нужды и чаяния простого народа редко удостаиваются внимания тех, кто сидит на троне. Ему было просто необходимо иметь в городе пару ушей — не затем, чтобы шпионить и вынюхивать, подслушивая разглагольствования подвыпивших горожан, а чтобы иметь ясную, непредвзятую картину реальных нужд своего народа. Для исполнения этой задачи он выбрал Джорана.
Осмотрев кубки, мужчины удалились в небольшое помещение в подсобной части лавки Джорана.
— Я получил твою записку, как только вернулся из Арендии, — сказал Гарион.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108