— Идешь, дорогая? — спросил он, выражая этими двумя словами предложение помириться.
Сенедра взглянула на него с бесконечной нежностью во взгляде.
— Да, Гарион, — сказала она, вспыхнув нежно-розовым румянцем. — Пожалуй, да. Я тоже очень устала.
— Спокойной ночи, дети, — с теплотой в голосе произнесла Полгара, — приятного вам сна.
— Что ты им сказала? — спросил дочь Белгарат, после того как королевская чета рука об руку покинула зал.
— Много чего, отец, — самодовольно ответила она.
— Кто-то из них совершил чудо, — сказал он. — Дарник, будь добр, налей-ка мне полную. — Он протянул Дарнику, сидевшему рядом с бочонком, пустую кружку.
Полгара была так довольна своим успехом, что даже воздержалась от язвительных высказываний по этому поводу.
Было уже далеко за полночь, когда Эрранд проснулся от легкого толчка.
— Ну и крепко же ты спишь, — произнес голос, доносившийся, казалось, из глубины его сознания.
— Мне снился сон, — ответил Эрранд.
— Понятно, — сухо произнес голос. — Одевайся. Ты должен пойти в Тронный зал.
Эрранд послушно выбрался из постели, натянул тунику и засунул ноги в короткие сендарийские сапожки из мягкой кожи.
— Только тихо, — приказал голос. — Не разбуди Полгару и Дарника.
Эрранд тихо вышел из комнаты и прошел по длинным пустым коридорам к просторному Тронному залу, где три года назад он вложил в руку Гариона Шар Алдура, навсегда изменив жизнь молодого человека.
Эрранд потянул на себя тяжелую дверь, она слегка скрипнула, и из-за нее послышался голос:
— Кто там?
— Это я, Белгарион, — ответил Эрранд.
Огромный зал был освещен мягким голубым сиянием, которое излучал Шар Алдура, покоившийся на рукояти огромного Ривского меча, который висел над троном острием вниз.
— Что ты здесь делаешь в такой час, Эрранд? — спросил его Гарион. Король Ривский сидел, развалившись на троне, перекинув ногу через подлокотник.
— Мне приказали прийти сюда, — ответил Эрранд.
Гарион удивленно уставился на него.
— Приказали? Кто приказал?
— Ты знаешь кто, — сказал Эрранд, войдя в зал и закрыв за собой дверь. — Он.
Гарион заморгал.
— Он с тобой тоже говорит?
— Сегодня в первый раз. Хотя я знал, что когда-нибудь это произойдет.
— Если он никогда не… — Гарион не договорил и, пораженный, поднял глаза к Шару.
Мягкое голубое свечение камня внезапно сменилось на густой темно-красный свет. Эрранд отчетливо услышал странный звук. Когда он носил Шар, у него в ушах постоянно звучал хрустальный звон его песни, но теперь в этом звоне появился безобразный металлический скрежет, словно камень наткнулся на что-то или на кого-то и пришел в ярость.
— Берегитесь! — Они оба отчетливо услышали голос, не запомнить который было невозможно. — Берегитесь Зандрамас!
Глава 5
Как только рассвело, Эрранд и Гарион отправились на поиски Белгарата. Этой ночью им не удалось сомкнуть глаз; Эрранд чувствовал, как напряжен Гарион, да и сам он прекрасно понимал, что полученное ими предупреждение касалось дела такой важности, что все остальное по сравнению с ним отступало на второй план. Они не стали говорить об этом, а просто сидели в темноте Тронного зала, время от времени посматривая на Шар Алдура, но камень, на мгновение неожиданно побагровевший, будто от гнева, снова замерцал привычной голубизной.
Белгарата они застали сидящим у недавно разведенного огня в комнате рядом с королевской кухней. Рядом с ним на столе лежали толстый ломоть хлеба и огромная головка сыра. Эрранд взглянул на хлеб и сыр, внезапно осознав, как он голоден. Старый колдун сидел погруженный в свои мысли и созерцал пляшущие языки пламени; на плечи его был накинут толстый серый плед, хотя в комнате было не холодно.
— Раненько вы проснулись, — заметил он, когда Гарион и Эрранд, войдя в комнату, устроились рядом с ним у огня.
— И ты тоже, дед, — сказал Гарион.
— Мне приснился необычный сон, — ответил старик. — Я все никак не могу от него отвязаться. Мне почему-то приснилось, что наш Шар покраснел.
— Так оно и было, — тихо проговорил Эрранд.
Белгарат резко вскинул голову.
— Да. Мы оба это видели, — сказал Гарион. — Несколько часов назад мы были в Тронном зале, и на наших глазах Шар покраснел. А потом голос, который до сих пор у меня вот здесь, — он постучал пальцем по лбу, — сказал нам: «Берегитесь Зандрамас».
— Зандрамас? — озадаченно повторил Белгарат. — Это имя, или название, или что?
— Я не знаю, дедушка, — ответил Гарион, — но мы с Эррандом оба это слышали. Верно, Эрранд?
Не отводя глаз от хлеба и сыра, Эрранд кивнул.
— А что вы оба делали в Тронном зале в такое время? — поинтересовался Белгарат.
— Я спал, — ответил Гарион. Тут он слегка покраснел. — Ну, вроде бы спал. Мы с Сенедрой проговорили допоздна. Мы так давно не разговаривали, а нам нужно было многое сказать друг другу. Но вдруг он приказал мне встать и идти в Тронный зал.
Белгарат поглядел на Эрранда.
— А ты?
— Он разбудил меня, — ответил тот, — и сказал…
— Погоди-ка, — прервал его Белгарат. — Кто тебя разбудил?
— Тот же, кто разбудил Гариона.
— Ты знаешь, кто это?
— Да.
— А ты знаешь, кто он такой?
Эрранд кивнул.
— Ты с ним раньше говорил?
— Нет.
— Но ты сразу понял, кто это такой?
— Да. Он приказал мне пойти в Тронный зал, что я и сделал. Когда я пришел туда, Шар покраснел, и голос велел нам остерегаться Зандрамас.
Белгарат сидел, нахмурившись.
— Вы оба абсолютно уверены, что Шар сменил цвет?
— Да, дедушка, — уверил его Гарион, — и звук его тоже изменился. Он обычно звенит как колокольчик, а тут он звучал совсем по-другому.
— И ты уверен, что он стал красным? Может, он просто потемнел, принял другой оттенок?
— Нет, дедушка. Он определенно покраснел.
Белгарат встал со стула, лицо его внезапно стало очень серьезным.
— Пошли со мной, — коротко сказал он и направился к двери.
— Куда мы идем? — спросил Гарион.
— В библиотеку. Мне нужно кое-что проверить.
— Что?
— Не торопи меня. Это очень важно, и я хочу быть уверенным, что все понял правильно.
Проходя мимо стола, Эрранд отломил кусок сыра и, откусив от него, последовал за Белгаратом и Гарионом. Они быстро прошли по сумрачным полутемным коридорам и взобрались наверх по узким, отдающим эхом ступеням. За последние несколько лет беззаботной жизни лицо Белгарата приобрело скучающее выражение с налетом ленивой снисходительности. Сейчас от всего этого не осталось и следа, взгляд его сделался напряженным и настороженным. Когда они дошли до библиотеки, старик вынул из пыльного стола две свечи и зажег их от факела, прикрепленного железным кольцом к стене снаружи. Вернувшись в комнату, он установил одну из свечей в подсвечник.
— Закрой дверь, Гарион, — сказал он, держа другую свечу в руке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108