— Я надеялся, что после смерти Торака мы сможем немного отдохнуть.
— У тебя был на это целый год, — возразил Белдин. — Еще немного — и ты совсем закиснешь.
— Иногда ты бываешь просто несносным, тебе об этом говорили?
Белдин, плотно сжав губы, отвратительно хмыкнул.
— Да, — согласился он. — И не раз.
На следующее утро Белгарат начал разбирать огромную кучу сваленных в беспорядке пергаментных свитков, пытаясь привести в систему вековой хаос. Эрранд какое-то время молча наблюдал за стариком, а потом переместился к окну. В миле от них возвышалась еще одна стройная башня, выглядевшая спокойно и безмятежно.
— Можно я погуляю? — спросил он у Белгарата.
— Что? Да, конечно. Только далеко не убегай.
— Не убегу, — пообещал Эрранд, выходя на площадку, откуда в прохладную темноту спускалась винтовая лестница.
Утреннее солнце бросало косые лучи на покрытые росой луга, а в сладковатом воздухе пели и кружились жаворонки. Бурый кролик выпрыгнул из густой травы и преспокойно уставился на Эрранда. Затем он уселся на задние лапки, а передними принялся скрести свои длинные уши.
Но Эрранд вышел из башни не затем, чтобы просто поразмяться или поглядеть на кроликов. У него была определенная цель, и он решительно зашагал по зеленому росистому лугу в направлении башни, которую видел у Белгарата из окна.
Он не рассчитал, что будет роса, и к тому времени, когда он приблизился к одиноко стоявшей башне, ноги его отяжелели от сырости. Он несколько раз обошел вокруг каменного строения, хлюпая ногами в промокших сапогах.
— Я все ждал, когда же ты придешь, — раздался ровный голос.
— Я был занят — помогал Белгарату, — извинился Эрранд.
— А ему была нужна помощь?
— Трудно начинать что-то делать в одиночку.
— Хочешь подняться?
— Если можно.
— Дверь с другой стороны.
Эрранд обошел башню и обнаружил вывернутый из стены камень, за которым скрывалась дверь. Он вошел в башню и поднялся вверх по лестнице.
Комната на верху башни была похожа на комнату Белгарата, но все же между ними существовали определенные различия. Так же, как и в башне Белгарата, здесь был очаг, в котором плясали языки пламени, но огонь горел сам по себе, без дров. Сама комната казалась до странности пустой, поскольку владелец этой башни хранил свою утварь, инструменты и пергаменты в воображаемом месте, откуда он при необходимости мог их извлечь.
Владелец башни сидел у очага. У него были белоснежные волосы и борода, плечи покрывал просторный голубой плащ.
— Подойди к огню и высуши ноги, мальчик, — мягко произнес он.
— Спасибо, — отвечал Эрранд.
— Как дела у Полгары?
— Очень хорошо, — сказал Эрранд. — Она счастлива. По-моему, ей нравится семейная жизнь. — Он придвинулся поближе к огню.
— Не сожги сапоги.
— Я осторожно.
— Хочешь позавтракать?
— Было бы здорово. Белгарат иногда об этих вещах забывает.
— Еда на столе.
Эрранд поглядел на стол, на котором появился горшок с горячей кашей, которого там раньше не было.
— Спасибо, — поблагодарил он, подойдя к столу и придвинув стул.
— Ты пришел о чем-то поговорить?
— Нет, — ответил Эрранд, взяв ложку и принимаясь за кашу. — Я просто решил, что надо бы к тебе заглянуть. В конце концов, это твоя Долина.
— Как вижу, Полгара научила тебя хорошим манерам.
Эрранд улыбнулся.
— И многому другому.
— Тебе хорошо с ней, Эрранд? — спросил владелец башни.
— Да, Алдур, очень, — ответил Эрранд, продолжая расправляться с кашей.
Глава 3
Шло лето, и Эрранд все больше времени проводил в обществе Дарника. Он все больше убеждался в том, что кузнец был необыкновенным человеком. Взять, к примеру, хотя бы то, что Дарник все, за что ни брался, делал по старинке, без помощи волшебства, но не столько по причине некоторых моральных предрассудков против «других доступных нам возможностей», по выражению Белгарата, сколько потому, что работа руками доставляла ему истинное наслаждение. Конечно, порой Дарник шел и по более легкому пути. Эрранд заметил определенную закономерность в действиях кузнеца. Так, Дарник не допускал ни малейшей халтуры, когда изготовлял что-то для Полгары или для дома. И какой бы сложной и трудоемкой ни была работа, он выполнял ее только с помощью собственных рук и мускулов.
Однако не всегда он был так тверд в своих убеждениях. Например, в одно прекрасное утро вдруг откуда ни возьмись вокруг сада появилась железная ограда. Ограда эта, безусловно, была нужна, поскольку требовалось преградить дорогу пасущемуся неподалеку стаду алгарийского скота, которое с бычьим упрямством ходило на водопой через сад Полгары. И вдруг перед ошеломленными коровами прямо из земли начала вырастать надежная изгородь. Медлительные животные, поразмыслив несколько минут над проблемой, отправились в обход препятствия, которое удлинялось у них на глазах. Через некоторое время коровы просто взбесились и пустились бегом, думая, очевидно, что обгонят невидимого строителя. А Дарник, усевшись на пень, с напряженным лицом и сосредоточенным взглядом достраивал ограду, пока она не замкнулась в кольцо.
Один пегий бык пришел в неописуемую ярость, наклонил голову, несколько раз стукнул копытом о землю и с диким мычанием ринулся на изгородь. Дарник сделал рукой характерный жест, и бык вдруг припустил прочь от изгороди, даже не заметив, что развернулся на полном ходу. Так он пронесся несколько сотен ярдов, пока ему не пришло в голову, что его рога еще не встретили на пути ничего ощутимого. Он затормозил и удивленно поднял голову. С сомнением взглянув через плечо на ограду, он развернулся и сделал еще одну попытку. Дарник опять развернул быка, и тот решительно помчался в другом направлении. При третьей попытке он перелетел через вершину холма и исчез по ту его сторону. Больше он не возвращался.
С самой серьезной миной Дарник подмигнул Эрранду. Из дома вышла Полгара, вытирая руки о передник, и заметила изгородь, которая сама собой построилась, пока она мыла посуду после завтрака. Она испытующе взглянула на мужа, которому, очевидно, было слегка не по себе, что он на этот раз действовал колдовством, а не топором.
— Замечательная ограда, дорогой, — одобрительно заметила она.
— Нам она была здесь нужна, — произнес он извиняющимся тоном. — Эти коровы — ну, в общем, мне пришлось поторопиться.
— Дарник, — нежно сказала она, — никто не вправе тебя упрекнуть, если для такого рода вещей ты используешь свой талант, более того, ты должен его развивать. — Она поглядела на переплетенные зигзагом железные прутья решетки, и лицо ее приняло сосредоточенное выражение. Одно за другим все места, где соединялись прутья, вдруг оказались оплетенными пышными розовыми кустами в полном цвету. — Вот так, — удовлетворенно произнесла она и, похлопав мужа по плечу, вернулась назад в дом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108