Пожилая, поджарая, с сухим, невыразительным голосом, не подходила она в хозяйки бесшабашной, жизнерадостной Бале.
— Будем знакомы. Аранк, Урена, Атран. А я — Лотвич, вы не ошиблись, — представил всех командир охотников.
— Вы — тот самый турист, который заботился о моей куле? Благодарю вас, можете быть свободны — Умбрия внимательно осмотрела и ощупала хищницу. — Отличное животное.
— «Сухая/скучная» — передала кула все больше волнуясь. А когда Умбрия нацелилась на нижнее пятно, Атрану пришлось даже придержать Балу. Впрочем, слившись, охотница быстро и твердо взяла управление на себя.
— Мы кого-нибудь еще ждем? Нет? Тогда тронулись.
Лотвич усмехнулся и повел отряд на кордон. Атран, сведя связь с кулой до минимума, изучал в себе новую эмоцию. После долгих колебаний остановился на названии «горечь расставания». Справившись с этим делом, попробовал прощупать новую охотницу. Особой защиты она не ставила. Но оказалась холодна как Темнота.
— «Снизу холодная. Хочу с тобой. Ты добрый/понимающий» — выдала очередной шедевр кула.
— «Прости, малышка. Завтра я уйду».
— … «Откройся/пусти/приласкай», — жалобно попросила Бала, и Атран открылся. Хотя давал слово не делать этого никогда в жизни.
В последний ведь раз, — пытался оправдать он себя.
— «С тобой хорошо, с холодной/суровой плохо».
— «Она твоя хозяйка», — Атран попытался как можно четче сформировать этот образ.
— «Холодная/суровая меня не любит», — пожаловалась кула.
— «Слушайся ее», — передал Атран и повел кулу над зеленым ковром дна, так низко, что водоросли ласкали плавники.
— «Ты озабоченный/грустный. Почему не веселый?»
Короткая память — ваше счастье, — задумался юноша. — Равновесие. Одно зло уравновешивается другим.
— «Идем домой, малышка. Мне уже пора».
— «Там холодная/суровая. Боюсь ее.»
— «Надо».
— Атран, ты очень помог нам и действовал разумно и целесообразно. Если нужно, я могу послать об этом рапорт твоему руководству. А захочешь сменить профессию, возьму охотником и обеспечу кулом.
— Буду иметь в виду. Прощай, Лотвич.
— Да, чуть не забыл. Инфор не нашел в информатории никаких сведений о том, кто и как узнал о слоях среды различной плотности. Но этим данным больше шести тысяч лет.
— Ух ты, еще до открытия бессмертия? Тогда понятно. Сами знания сохранились, а кто когда открыл — забыли. Обычное дело…
— Будь счастлив, мой мальчик. И скорее найди себе подружку, — пожелала на прощание Урена.
До вокзала Атрана провожал Аранк. Кула Урены собиралась не сегодня-завтра метать икру, кул Лотвича и сами охотники не отходили от нее ни на секунду.
Отделившись от верхнего пятна кула, Атран кивнул охотнику, нашел шалота, идущего в Голубые сады и занял место на широкой спине чуть впереди спинного плавника. Машинально поерзал, притирая нервное пятно, но под ним была только теплая, бугристая от присосок пассажиров кожа. Очень быстро пассажиры заняли все места. Они ехали на курорт, были веселы и возбуждены.
Диспетчер объявил отправление, шалот развернулся над вокзальной площадью и лег на курс. Двое отставших пассажиров с веселыми криками присосались рядом с Атраном. Рулевой, которого на пассажирских маршрутах почему-то звали водителем, поднял шалота к самой поверхности. На его коже играли солнечные блики, а молодой ученый изучал новую эмоцию, навеянную расставанием с Балой. На этот раз даже название подобрать не удалось. Только простой, до предела упрощенный и утрированный образ. Будто он направил Балу прямо под удар клюва алмара. Как и предыдущие, эмоция была крайне неприятной. Атран еще раз проанализировал свои поступки за последний месяц. Принял участие в охоте на алмара. Принес пользу. По просьбе охотников ухаживал за кулой, пока не прибыла новая хозяйка. Теперь оставаться на кордоне больше незачем, значит, нужно двигаться дальше. Да, Бала хотела остаться с ним. Но кула — собственность отряда охотников. И что она будет делать вдали от границы? Народ пугать? Против чего же направлена эмоция?
Бедные зверюшки, как вы с этим живете? — подумал Атран и хотел заняться аутотренингом. Сосредоточиться, и усилием воли вытолкнуть паршивую эмоцию из головы. — Все в прошлом, назад время не идет, можно забыть, — внушал он себе.
Сосредоточиться не удавалось. Сосед справа без конца мурлыкал под ухом веселый, незатейливый мотивчик.
Сейчас ты у меня замолчишь, — решил Атран, дождался конца куплета и заорал припев в полный голос.
Лай-лай-лай ла-лай-ла! Лай-лай-лаа ла-лай-ла! Тым! Тыбыдым-тыбыдым!
Сосед справа заткнулся и изумленно распахнул глаза, зато сосед слева, а за ним и все остальные пассажиры с энтузиазмом подхватили песню.
Ну да, все едут на курорт, — вспомнил Атран и грустно рассмеялся. — Чего я там забыл?
Однако, молчать одному среди вопящей и ликующей толпы пассажиров неинтересно, и он подхватил песню вместе со всеми. Несколько пар студенческого возраста отделились от шалота и устроили маленькое представление, выстроившись узором, красиво и синхронно перестраиваясь в такт песне. А когда поравнялись с шалотом, идущим обратным рейсом, и все дружно закричали: «Физкульт-привет!», Атран окончательно позабыл о своих горестях.
Три дня в Голубых садах прошли замечательно, а на четвертый Атран, крайне довольный собой и отпуском, отправился домой.
Алим. Озеро
На следующий день Алим с утра отправился к завалу. С изумлением обнаружил, что Ефаль и Неток привели еще двух туристов. По командам Икши все впятером пытались столкнуть вниз крупный обломок скалы. Алим бросился им на помощь, обломок пошатнулся, Икша, изогнувшись дугой, уперлась хвостом в склон, закричала, все еще раз дружно поднажали… и обломок покатился вниз, на дно каньона. Туристы бросились врассыпную, столкнулись, получилась куча-мала, Ефаль едва не попала под камень, но успела уйти вверх. Маленькая победа подняла настроение. Ворчание Икши насчет осторожности и техники безопасности встретили прибаутками, но самым внимательным образом осмотрели ее сбитые камнями рук-ки, ссадины на хвосте — и отстранили от работ. Все равно, работать не мешая друг другу могли только пятеро.
Вскоре подошли еще четыре экстремальщика. Те самые приятели-хохмочи, которых Алим меньше всего хотел видеть.
— Нифига себе! Слышал, что инструкторы группам трудности создают, но чтоб такую кучу навалить… — изумился первый.
— Да эту груду полгода разгребать, а у нас отпуск кончается! — возмутился второй. — Икша! Икша!
— Здесь я.
— Когда вернемся, сообщите нашему руководству, что мы задержались по независящим от нас причинам.
— Сообщу. Обязательно сообщу. Но юридической силы мое сообщение иметь не будет. Выход на экстремальный маршрут ведь дело добровольное.
— Пусть это вас не волнует, — повеселели парни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
— Будем знакомы. Аранк, Урена, Атран. А я — Лотвич, вы не ошиблись, — представил всех командир охотников.
— Вы — тот самый турист, который заботился о моей куле? Благодарю вас, можете быть свободны — Умбрия внимательно осмотрела и ощупала хищницу. — Отличное животное.
— «Сухая/скучная» — передала кула все больше волнуясь. А когда Умбрия нацелилась на нижнее пятно, Атрану пришлось даже придержать Балу. Впрочем, слившись, охотница быстро и твердо взяла управление на себя.
— Мы кого-нибудь еще ждем? Нет? Тогда тронулись.
Лотвич усмехнулся и повел отряд на кордон. Атран, сведя связь с кулой до минимума, изучал в себе новую эмоцию. После долгих колебаний остановился на названии «горечь расставания». Справившись с этим делом, попробовал прощупать новую охотницу. Особой защиты она не ставила. Но оказалась холодна как Темнота.
— «Снизу холодная. Хочу с тобой. Ты добрый/понимающий» — выдала очередной шедевр кула.
— «Прости, малышка. Завтра я уйду».
— … «Откройся/пусти/приласкай», — жалобно попросила Бала, и Атран открылся. Хотя давал слово не делать этого никогда в жизни.
В последний ведь раз, — пытался оправдать он себя.
— «С тобой хорошо, с холодной/суровой плохо».
— «Она твоя хозяйка», — Атран попытался как можно четче сформировать этот образ.
— «Холодная/суровая меня не любит», — пожаловалась кула.
— «Слушайся ее», — передал Атран и повел кулу над зеленым ковром дна, так низко, что водоросли ласкали плавники.
— «Ты озабоченный/грустный. Почему не веселый?»
Короткая память — ваше счастье, — задумался юноша. — Равновесие. Одно зло уравновешивается другим.
— «Идем домой, малышка. Мне уже пора».
— «Там холодная/суровая. Боюсь ее.»
— «Надо».
— Атран, ты очень помог нам и действовал разумно и целесообразно. Если нужно, я могу послать об этом рапорт твоему руководству. А захочешь сменить профессию, возьму охотником и обеспечу кулом.
— Буду иметь в виду. Прощай, Лотвич.
— Да, чуть не забыл. Инфор не нашел в информатории никаких сведений о том, кто и как узнал о слоях среды различной плотности. Но этим данным больше шести тысяч лет.
— Ух ты, еще до открытия бессмертия? Тогда понятно. Сами знания сохранились, а кто когда открыл — забыли. Обычное дело…
— Будь счастлив, мой мальчик. И скорее найди себе подружку, — пожелала на прощание Урена.
До вокзала Атрана провожал Аранк. Кула Урены собиралась не сегодня-завтра метать икру, кул Лотвича и сами охотники не отходили от нее ни на секунду.
Отделившись от верхнего пятна кула, Атран кивнул охотнику, нашел шалота, идущего в Голубые сады и занял место на широкой спине чуть впереди спинного плавника. Машинально поерзал, притирая нервное пятно, но под ним была только теплая, бугристая от присосок пассажиров кожа. Очень быстро пассажиры заняли все места. Они ехали на курорт, были веселы и возбуждены.
Диспетчер объявил отправление, шалот развернулся над вокзальной площадью и лег на курс. Двое отставших пассажиров с веселыми криками присосались рядом с Атраном. Рулевой, которого на пассажирских маршрутах почему-то звали водителем, поднял шалота к самой поверхности. На его коже играли солнечные блики, а молодой ученый изучал новую эмоцию, навеянную расставанием с Балой. На этот раз даже название подобрать не удалось. Только простой, до предела упрощенный и утрированный образ. Будто он направил Балу прямо под удар клюва алмара. Как и предыдущие, эмоция была крайне неприятной. Атран еще раз проанализировал свои поступки за последний месяц. Принял участие в охоте на алмара. Принес пользу. По просьбе охотников ухаживал за кулой, пока не прибыла новая хозяйка. Теперь оставаться на кордоне больше незачем, значит, нужно двигаться дальше. Да, Бала хотела остаться с ним. Но кула — собственность отряда охотников. И что она будет делать вдали от границы? Народ пугать? Против чего же направлена эмоция?
Бедные зверюшки, как вы с этим живете? — подумал Атран и хотел заняться аутотренингом. Сосредоточиться, и усилием воли вытолкнуть паршивую эмоцию из головы. — Все в прошлом, назад время не идет, можно забыть, — внушал он себе.
Сосредоточиться не удавалось. Сосед справа без конца мурлыкал под ухом веселый, незатейливый мотивчик.
Сейчас ты у меня замолчишь, — решил Атран, дождался конца куплета и заорал припев в полный голос.
Лай-лай-лай ла-лай-ла! Лай-лай-лаа ла-лай-ла! Тым! Тыбыдым-тыбыдым!
Сосед справа заткнулся и изумленно распахнул глаза, зато сосед слева, а за ним и все остальные пассажиры с энтузиазмом подхватили песню.
Ну да, все едут на курорт, — вспомнил Атран и грустно рассмеялся. — Чего я там забыл?
Однако, молчать одному среди вопящей и ликующей толпы пассажиров неинтересно, и он подхватил песню вместе со всеми. Несколько пар студенческого возраста отделились от шалота и устроили маленькое представление, выстроившись узором, красиво и синхронно перестраиваясь в такт песне. А когда поравнялись с шалотом, идущим обратным рейсом, и все дружно закричали: «Физкульт-привет!», Атран окончательно позабыл о своих горестях.
Три дня в Голубых садах прошли замечательно, а на четвертый Атран, крайне довольный собой и отпуском, отправился домой.
Алим. Озеро
На следующий день Алим с утра отправился к завалу. С изумлением обнаружил, что Ефаль и Неток привели еще двух туристов. По командам Икши все впятером пытались столкнуть вниз крупный обломок скалы. Алим бросился им на помощь, обломок пошатнулся, Икша, изогнувшись дугой, уперлась хвостом в склон, закричала, все еще раз дружно поднажали… и обломок покатился вниз, на дно каньона. Туристы бросились врассыпную, столкнулись, получилась куча-мала, Ефаль едва не попала под камень, но успела уйти вверх. Маленькая победа подняла настроение. Ворчание Икши насчет осторожности и техники безопасности встретили прибаутками, но самым внимательным образом осмотрели ее сбитые камнями рук-ки, ссадины на хвосте — и отстранили от работ. Все равно, работать не мешая друг другу могли только пятеро.
Вскоре подошли еще четыре экстремальщика. Те самые приятели-хохмочи, которых Алим меньше всего хотел видеть.
— Нифига себе! Слышал, что инструкторы группам трудности создают, но чтоб такую кучу навалить… — изумился первый.
— Да эту груду полгода разгребать, а у нас отпуск кончается! — возмутился второй. — Икша! Икша!
— Здесь я.
— Когда вернемся, сообщите нашему руководству, что мы задержались по независящим от нас причинам.
— Сообщу. Обязательно сообщу. Но юридической силы мое сообщение иметь не будет. Выход на экстремальный маршрут ведь дело добровольное.
— Пусть это вас не волнует, — повеселели парни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100