- О, у них всего полдиоптрии, - небрежно бросает женщина, глядя перед
собой.
- А по-моему, и того меньше.
И, прежде чем она успела возразить, добавляю:
- Удивительно, как он не заставил вас имя свое сменить.
Секретарша несколько огорошенно смотрит поверх очков, потом неловко
бормочет:
- Не понимаю, что вы хотите сказать.
- Конечно, нельзя не признать, вам присущи какие-то черты
женственности, - говорю я. - Но чтобы их обнаружить, надо хорошенько
присмотреться.
- Интересно, как это вы сумели присмотреться ко мне, когда были так
заняты Дороти?
- При должной организации на все найдется время.
- У вас, видать, организация четкая. Не успели проводить свою бывшую
приятельницу, а уже занялись поисками будущей.
- Еще нет. Займусь несколько позже. И вероятно, не в подозреваемом
вами направлении.
Эта дружеская пикировка продолжается до самой квартиры Сеймура. Она
находится в бельэтаже старинного особняка, скрывающегося за высокими
деревьями. Грейс дергает за ручку звонка, падающую из латунной львиной
пасти. Но так как изнутри никто не отвечает, женщина еще два-три раза
дергает хищника за язык.
- Странно. Говорил, что будет ждать нас тут, и... Ничего. В таком
случае мы сами его подождем.
Секретарша достает из сумочки ключ и отпирает дверь.
- Прошу.
Комнаты, по которым мы проходим, кажутся нежилыми. Окна плотно
зашторены массивными бархатными занавесями, старинная мебель в белых
чехлах, над мраморными каминами огромные мутные зеркала. Похоже, что
здешних обитателей давным-давно нет в живых.
- Ваш шеф тоже живет в довольно-таки мертвящей обстановке, - замечаю
я, следуя за Грейс, которая зажигает свет и открывает двери.
- Владелец этой квартиры, один наш знакомый, постоянно в разъездах.
Наконец мы попадаем в помещение, с виду более жилое: занавеси на
окнах раздвинуты, мебель без чехлов, на небольшом столике стоят бутылки и
бокалы, на диване разбросаны газеты. Это нечто вроде кабинета или
библиотеки: вдоль двух стен до самого потолка устроены стеллажи, сплошь
заставленные книгами в старинных кожаных переплетах.
- Выпьете чего-нибудь? - спрашивает Грейс.
- Почему бы нет?
- Тогда поухаживайте за собой.
Торопливо убрав газеты, Грейс, однако, не садится на диван, а
опускается в кресло и тут же замирает в своей обычной позе безучастной
сосредоточенности, как бы готовая стенографировать. От нечего делать
приближаюсь к столику и наливаю в высокий, вроде бы чистый бокал немного
виски. Закурив сигарету, беру бокал и также устраиваюсь в одном из кресел.
Мой взгляд, минуя строгое лицо секретарши, устремляется в окно, где на
фоне серого полуденного неба темнеют высокие деревья.
- Как видно, разлука с любимой нагоняет на вас тоску, - устанавливает
Грейс.
- Любимая? Мне не очень понятно это слово.
- О! - наигранно изумляется женщина.
- Встречаются, знаете, люди, которые не могут правильно взять
какую-либо ноту. А вот я отношусь к числу людей, не способных испытать
любовь.
- Значит, ваша любовь - игра? Это еще более отвратительно, - отвечает
секретарша ровным, бесстрастным голосом.
- Я не играю. Со мной играют.
- Не могу допустить, что вы до такой степени беззащитный.
- Сказали бы "инертный"...
Она вглядывается в меня, как бы заново осмысливая мои слова. Я встаю,
подхожу к ней и протягиваю руку к ее плечу.
- Надеюсь, вы не сделаете ничего такого, что испортило бы наши добрые
отношения, - тихо произносит Грейс в напряженном ожидании.
Моя рука, застывшая в неподвижности, продолжает свой путь и берет с
полки книгу.
- Будьте спокойны, - отвечаю я, раскрывая книгу. - Я не позволю себе
ничего такого, что углубило бы нашу взаимную неприязнь.
- О, что касается моей, то она весьма умеренна, - заверяет женщина. -
И относится она не столько к вам, сколько к вашему полу. Все мужчины
отвратительны, но, увы, без них не обойтись. И от этого они еще более
отвратительны.
- Лакло. "Опасные связи", - читаю вслух, затем рассматриваю
эротическую гравюру.
Секретарша встает и подходит ко мне.
- "Опасные связи"... - повторяю. - Вам это что-нибудь говорит?
- Говорит! - отвечает Грейс.
И совсем неожиданно заключает меня в свои неловкие объятия...
Королевская библиотека с ее сто и сколько-то там миллионами томов
находится во дворце Кристиансборг. Сам дворец представляет собой целый
лабиринт дворов, аркад и зданий, в которых размещены всевозможные
учреждения. Я бы мог дать довольно точное описание этих зданий, так как
располагаю подробнейшим путеводителем по Копенгагену, но постараюсь
устоять перед искушением пуститься в исторические изыскания.
Внутри этого сложного ансамбля потемневших от времени зданий и
тенистых, мощенных камнем дворов сквер Королевской библиотеки - радующий
душу зеленый оазис.
Отпустив такси, вступаю в оазис и направляюсь к центральному зданию
библиотеки, которое скорее напоминает старинную церковь, чем научное
учреждение. Вообще весь облик этого здания заставляет сомневаться, что
внутри его можно найти более поздние издания.
Я уже почти возле самого входа в это святилище, как вдруг слышу
позади визг тормозов и свой собственный псевдоним в английской
транскрипции:
- Майкл!
Ну конечно же, это мой американец с кислой физиономией.
- Прошу извинить меня за вчерашнее, - говорит он, вылезая из машины,
и, сплюнув висевший на губе окурок, подает мне руку. - Совсем забыл про
один неотложный визит, и получилось, что я опоздал.
Он явно спешит переменить тему разговора, ибо сразу переходит к
особенностям библиотеки.
- Каталог вот здесь, в этом зале... Вы, должно быть, хорошо
ориентируетесь в нем?
- Да, - киваю в ответ. - Я уже был тут однажды.
- Я работаю вон там, - указывает Сеймур на левое крыло. - Второй
этаж, последний кабинет. Как закончите, загляните ко мне, если желаете...
Любезно кивнув друг другу, мы расходимся.
Каталог действительно находится "в этом зале". Но я открываю только
первые попавшиеся два-три ящика с надписью "Социология", просто так, чтоб
ориентироваться в обстановке. Сколько бы тут ни хранилось миллионов томов,
сколько бы сведений ни содержал каждый том, я абсолютно уверен, что ни
один из них не даст мне той коротенькой справки, которая в данный момент
мне так необходима: адреса Тодорова.
Поэтому, войдя через парадную дверь, минуты через три я уже ухожу
отсюда через заднюю. Очутившись во дворе, вымощенном булыжником, я под
высоким сводом прохожу в другой такой же двор, и вот я на улице.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78