так кричащий приставляет ко рту ладони.
- Все в порядке, - сказал он, и голос Дона Каймана тут же
откликнулся:
- Хорошо, Роджер. Стемнеет через три часа.
- Я знаю.
С наступлением темноты температура покатится вниз, через шесть
часов она может упасть до ста пятидесяти ниже нуля. Но Роджер уже
ночевал под открытым небом, и все его системы работали безупречно.
- Когда поднимусь достаточно высоко, чтоб сигнал проходил, свяжусь
с вами снова, - пообещал он, и обернулся к горам. Атмосфера стала
мутнее, чем раньше. Он включил рецепторы кожи и почувствовал, что
поднимается ветер. Пыльная буря? Он уже повидал и такое; если
разыграется не на шутку, он сможет просто свернуться где-нибудь и
переждать, но для этого буре придется разыграться действительно не
на шутку. Он улыбнулся про себя - он до сих пор не научился как
следует улыбаться лицом - и помчал дальше...
К закату он уже стоял в тени гор, достаточно высоко, чтобы снова
видеть купол полностью, в двадцати с лишним километрах отсюда.
Сейчас пыльная буря была прямо под ним, и кажется, уходила прочь.
Дважды он ненадолго останавливался и оглядывался по сторонам,
взмахивая крыльями. Это были обычные положенные проверки, неизменно
оборачивавшиеся пустой тратой времени. Он сложил крылья рупором.
- Дон? Брэд? Это ваш бродяга.
Когда до него донесся ответ, звук был шипящим и искаженным.
Неприятное ощущение, словно провести зубами по мелкой наждачной
шкурке.
- Слабый сигнал, Роджер. У тебя все о'кей?
- Да.
Он заколебался. Статические помехи от бури оказались настолько
сильными, что он сначала не разобрал, кто из его товарищей говорит,
и не сразу узнал голос Брэда.
- Наверное, я буду возвращаться, - добавил он.
Другой голос, искаженный еще сильнее:
- Если вернешься, ты доставишь старому больному священнику уйму
радости. Тебя встретить?
- Вот еще. Я двигаюсь гораздо быстрее вас. Ложитесь спать. Буду у
вас через четыре - пять часов.
Роджер поболтал с ними еще немного, потом присел и осмотрелся по
сторонам. Он не устал. Он уже почти забыл, что такое усталость. Спал
он не больше пары часов в сутки, в основном ночью, а днем только
дремал время от времени, и то больше от скуки, чем от утомления. Его
органическая часть все еще предъявляла определенные требования к
обмену веществ, но сокрушительная, валящая с ног усталость после
тяжелой физической работы осталась в прошлом. Он сел просто потому,
что ему нравилось сидеть на выступе камня и смотреть на свою родную
долину. Длинные тени гор уже накрыли купол, и только горы на востоке
еще светились. Он отчетливо видел терминатор, разреженный воздух
Марса почти не размывал тень. Казалось, было видно даже движение
тени.
Небо над головой играло блистающим великолепием. Яркие звезды можно
было легко рассмотреть даже днем, особенно Роджеру, но ночью они
были просто сказочными. Он ясно различал оттенки: стальная синева
Сириуса, кровавый Альдебаран, золото Полярной. А если расширить
видимый спектр до инфракрасного и ультрафиолетового, становились
видны новые яркие звезды. Он не знал, как они называются, может
быть, потому, что у них и не было имен, ведь кроме него, их могли
заметить только астрономы, в виде ярких пятнышек на специальных
фотопластинках. Он даже немножко поломал голову над правом давать
имена: если он - единственный, кто видит вон ту яркую точечку в
созвездии Ориона, может ли он окрестить ее? И не будет ли кто
возражать, если он назовет ее Звездой Сьюли?
Кстати, он мог посмотреть и туда, где сейчас была самая настоящая
звезда Сьюли... или небесное тело; конечно же, Деймос был не
звездой. Он задрал голову, приглядываясь, и любопытства ради
попытался представить лицо Сьюли...
РОДЖЕР, МИЛЫЙ! ТЫ...
Торравэй подскочил от неожиданности и опустился в метре от камня.
Вопль у него в голове был просто оглушающим. Или это было по-
настоящему? Трудно сказать, и голоса Брэда с Доном Кайманом, и
имитированный голос его жены звучали для него одинаково привычно. Он
даже не понял, чей это был голос - Дори? Но он-то думал о Сьюли
Карпентер, а этот голос был так странно искажен, что мог
принадлежать и той, и другой. Или ни одной из них.
А потом звука вообще не стало, за исключением неровного
потрескивания, щелчков и хруста, доносившихся от камней -
поверхность реагировала на быстро понижавшуюся температуру. Он сам
не чувствовал холод, как холод; внутренние обогреватели согревали те
его части, которые ощущали холод, и будут греть его всю ночь, если
понадобится. Но он знал, что температура уже упала за пятьдесят.
Снова взревело:
РОДЖ - ТЫ ДОЛЖЕН...
Хоть он и был предупрежден первым криком, этот хриплый вопль был
невыносим. И на этот раз перед ним мелькнуло изображение Дори,
неестественно стоящее в пустоте, в десяти метрах от земли.
Наконец Роджер вспомнил о наставлениях. Он повернулся к далекому
куполу, сложил за спиной крылья и заговорил, четко выговаривая:
- Дон! Брэд! У меня какие-то неполадки. Я получаю сигнал, но не
могу разобрать.
Ответа не было. Он ждал, но в голове не было ничего, кроме
собственных мыслей и путаного шороха помех.
РОДЖЕР!
Это снова была Дори, в десять раз больше, чем настоящая, она
нависала над ним, с лицом, искаженным страхом и яростью. Она словно
собиралась нагнуться к нему, потом изображение странно выгнулось в
сторону, как картинка в отключаемом телевизоре, и исчезло.
Роджер почувствовал какую-то странную боль, попытался отогнать ее,
приняв за страх, и сообразил, что это холод. Действительно,
происходило что-то серьезное.
- Помогите! - заорал он. - Дон! У меня беда! На помощь!
Темные очертания гор вдалеке медленно задрожали. Он поднял голову.
Звезды над головой плавились и стекали вниз.
Дону Кайману снился сон. Он с сестрой Клотильдой сидели на
молитвенных подушечках у водопада и ели бисквиты. Домашние бисквиты,
и макали их в горячий шоколад. Клотильда пыталась о чем-то его
предупредить.
- Нас выгонят, - сказала она, отрезав квадратик бисквита и наколов
его серебряной вилочкой с двумя зубчиками.
- Потому что у тебя три по гомилетике, - и окунула бисквит в медную
мисочку с шоколадом, стоящую на спиртовке.
- И тебе необходимо, просто необходимо проснуться...
Он проснулся.
К нему наклонился Брэд.
- Собирайся, Дон. Нам надо ехать.
- Что стряслось? - здоровой рукой Кайман натянул на голову спальный
мешок.
- Я не могу дозваться Роджера. Он не отвечает. Я послал по радио
экстренный сигнал вызова, и кажется, что-то услышал, но очень слабо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
- Все в порядке, - сказал он, и голос Дона Каймана тут же
откликнулся:
- Хорошо, Роджер. Стемнеет через три часа.
- Я знаю.
С наступлением темноты температура покатится вниз, через шесть
часов она может упасть до ста пятидесяти ниже нуля. Но Роджер уже
ночевал под открытым небом, и все его системы работали безупречно.
- Когда поднимусь достаточно высоко, чтоб сигнал проходил, свяжусь
с вами снова, - пообещал он, и обернулся к горам. Атмосфера стала
мутнее, чем раньше. Он включил рецепторы кожи и почувствовал, что
поднимается ветер. Пыльная буря? Он уже повидал и такое; если
разыграется не на шутку, он сможет просто свернуться где-нибудь и
переждать, но для этого буре придется разыграться действительно не
на шутку. Он улыбнулся про себя - он до сих пор не научился как
следует улыбаться лицом - и помчал дальше...
К закату он уже стоял в тени гор, достаточно высоко, чтобы снова
видеть купол полностью, в двадцати с лишним километрах отсюда.
Сейчас пыльная буря была прямо под ним, и кажется, уходила прочь.
Дважды он ненадолго останавливался и оглядывался по сторонам,
взмахивая крыльями. Это были обычные положенные проверки, неизменно
оборачивавшиеся пустой тратой времени. Он сложил крылья рупором.
- Дон? Брэд? Это ваш бродяга.
Когда до него донесся ответ, звук был шипящим и искаженным.
Неприятное ощущение, словно провести зубами по мелкой наждачной
шкурке.
- Слабый сигнал, Роджер. У тебя все о'кей?
- Да.
Он заколебался. Статические помехи от бури оказались настолько
сильными, что он сначала не разобрал, кто из его товарищей говорит,
и не сразу узнал голос Брэда.
- Наверное, я буду возвращаться, - добавил он.
Другой голос, искаженный еще сильнее:
- Если вернешься, ты доставишь старому больному священнику уйму
радости. Тебя встретить?
- Вот еще. Я двигаюсь гораздо быстрее вас. Ложитесь спать. Буду у
вас через четыре - пять часов.
Роджер поболтал с ними еще немного, потом присел и осмотрелся по
сторонам. Он не устал. Он уже почти забыл, что такое усталость. Спал
он не больше пары часов в сутки, в основном ночью, а днем только
дремал время от времени, и то больше от скуки, чем от утомления. Его
органическая часть все еще предъявляла определенные требования к
обмену веществ, но сокрушительная, валящая с ног усталость после
тяжелой физической работы осталась в прошлом. Он сел просто потому,
что ему нравилось сидеть на выступе камня и смотреть на свою родную
долину. Длинные тени гор уже накрыли купол, и только горы на востоке
еще светились. Он отчетливо видел терминатор, разреженный воздух
Марса почти не размывал тень. Казалось, было видно даже движение
тени.
Небо над головой играло блистающим великолепием. Яркие звезды можно
было легко рассмотреть даже днем, особенно Роджеру, но ночью они
были просто сказочными. Он ясно различал оттенки: стальная синева
Сириуса, кровавый Альдебаран, золото Полярной. А если расширить
видимый спектр до инфракрасного и ультрафиолетового, становились
видны новые яркие звезды. Он не знал, как они называются, может
быть, потому, что у них и не было имен, ведь кроме него, их могли
заметить только астрономы, в виде ярких пятнышек на специальных
фотопластинках. Он даже немножко поломал голову над правом давать
имена: если он - единственный, кто видит вон ту яркую точечку в
созвездии Ориона, может ли он окрестить ее? И не будет ли кто
возражать, если он назовет ее Звездой Сьюли?
Кстати, он мог посмотреть и туда, где сейчас была самая настоящая
звезда Сьюли... или небесное тело; конечно же, Деймос был не
звездой. Он задрал голову, приглядываясь, и любопытства ради
попытался представить лицо Сьюли...
РОДЖЕР, МИЛЫЙ! ТЫ...
Торравэй подскочил от неожиданности и опустился в метре от камня.
Вопль у него в голове был просто оглушающим. Или это было по-
настоящему? Трудно сказать, и голоса Брэда с Доном Кайманом, и
имитированный голос его жены звучали для него одинаково привычно. Он
даже не понял, чей это был голос - Дори? Но он-то думал о Сьюли
Карпентер, а этот голос был так странно искажен, что мог
принадлежать и той, и другой. Или ни одной из них.
А потом звука вообще не стало, за исключением неровного
потрескивания, щелчков и хруста, доносившихся от камней -
поверхность реагировала на быстро понижавшуюся температуру. Он сам
не чувствовал холод, как холод; внутренние обогреватели согревали те
его части, которые ощущали холод, и будут греть его всю ночь, если
понадобится. Но он знал, что температура уже упала за пятьдесят.
Снова взревело:
РОДЖ - ТЫ ДОЛЖЕН...
Хоть он и был предупрежден первым криком, этот хриплый вопль был
невыносим. И на этот раз перед ним мелькнуло изображение Дори,
неестественно стоящее в пустоте, в десяти метрах от земли.
Наконец Роджер вспомнил о наставлениях. Он повернулся к далекому
куполу, сложил за спиной крылья и заговорил, четко выговаривая:
- Дон! Брэд! У меня какие-то неполадки. Я получаю сигнал, но не
могу разобрать.
Ответа не было. Он ждал, но в голове не было ничего, кроме
собственных мыслей и путаного шороха помех.
РОДЖЕР!
Это снова была Дори, в десять раз больше, чем настоящая, она
нависала над ним, с лицом, искаженным страхом и яростью. Она словно
собиралась нагнуться к нему, потом изображение странно выгнулось в
сторону, как картинка в отключаемом телевизоре, и исчезло.
Роджер почувствовал какую-то странную боль, попытался отогнать ее,
приняв за страх, и сообразил, что это холод. Действительно,
происходило что-то серьезное.
- Помогите! - заорал он. - Дон! У меня беда! На помощь!
Темные очертания гор вдалеке медленно задрожали. Он поднял голову.
Звезды над головой плавились и стекали вниз.
Дону Кайману снился сон. Он с сестрой Клотильдой сидели на
молитвенных подушечках у водопада и ели бисквиты. Домашние бисквиты,
и макали их в горячий шоколад. Клотильда пыталась о чем-то его
предупредить.
- Нас выгонят, - сказала она, отрезав квадратик бисквита и наколов
его серебряной вилочкой с двумя зубчиками.
- Потому что у тебя три по гомилетике, - и окунула бисквит в медную
мисочку с шоколадом, стоящую на спиртовке.
- И тебе необходимо, просто необходимо проснуться...
Он проснулся.
К нему наклонился Брэд.
- Собирайся, Дон. Нам надо ехать.
- Что стряслось? - здоровой рукой Кайман натянул на голову спальный
мешок.
- Я не могу дозваться Роджера. Он не отвечает. Я послал по радио
экстренный сигнал вызова, и кажется, что-то услышал, но очень слабо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67