— Если он и это перенес... если он и на этот раз выдержал... если он ни быка, ни черта не боится...
Молодуха смотрит на него и слушает со спокойной улыбкой, скрестив па груди мохнатые руки. Лицо ее, наскоро вытертое снегом, еще покрыто полосами сажи, веревочка с рогами болтается у нее на шее.
— Ну садись же, ряженая проказница, и выпьем за твой румянец и за мое здоровье!.. Или, может быть, снимешь шубу и умоешься?
— Пот, я сейчас уйду.
— Но побудешь у меня? Мари качает головой.
— Мы были в деревне, я отослала детей домой... нужно их покормить.
— Но я должен тебе кое-что сказать... очень важное... мне невтерпеж и до завтра ждать...
— Что ж, говорите.—- Она садится на диван.— Для самого важного меньше всего слов надо.
Кремер усаживается против нее и наполняет бокалы. Его рука дрожит, усы шевелятся, в лице что-то детски беспомощное.
— Раньше выпьем за наше здоровье!
— За здоровье и храбрость! — Улыбка чуть обнажает ее редкие зубы.
— Как теперь будет с куруской усадьбой и молоком?— начинает Кремер, ставя бокал.-—Твой родственник ведь только временно тебе помогает?
— С первого числа я отказываюсь и от Куру и от молока.
— Та-ак! — Кремер слегка вздергивает плечи.— Не будешь, значит, никого ждать взамен Тыну?
Мари откусывает кусочек пирожного и качает головой.
— А что ты вообще думаешь делать?
— Уеду в город.
— Уедешь в город?.. С детьми или одна?
— Анни возьму с собой, а мальчик поедет к дяде, с весны будет у него скот пасти.
— Но как же ты с этой девочкой... как же ты хочешь...
— Как-нибудь перебьюсь. Силы у меня хватит, в городе народу много. Я всегда думаю — чего-чего только там не случается с людьми!
Что-то в голосе и взгляде Мари заставляет Кремера надолго замолчать. Выражение лица у него тупое.
— А я... а я?..
— А вам что? Сердце у вас здоровое.
— Да, но... я думал совсем иначе... правда, тоже думал, что ты переедешь в город, но детей можно бы оставить у родных и жить одной... тихая, уютная квартирка... и все, что тебе нужно, получала бы от меня...
— Нет, я хочу быть свободной.— Мари отпивает из бокала.
— И Приллупов долг не стану требовать...
— Дети Приллупа спасибо вам за это скажут. Я этот долг заплатить не могу, да и не хочу.
— Жилось бы тебе прекрасно... и детям хватило бы... Мари ставит бокал и поднимается, вытирая губы.
— Я хочу в городе воробышком жить, а не канарейкой.
— Подумай все-таки... не решай сразу... неужели ты меня совсем...
Но Мари надевает рожки и, шутливо боднув ими в сторону старого барина, уходит, смеясь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49