— Видно, так... о-о-э-эх!
— На нона жена и сейчас уже могла бы спать допоздна, если б хотела, а мороз год другой—хоть и до вечера.
— Жаль, по и но Лаиова жопа! — смеется Мари и, побором лот», вскакивает с постели...
И о летняя страда тяжела.
Мари то работает с охотой, живо, споро, то вдруг становится вялой, безучастной. Двигается с усилием, лениво, чуть не плача от усталости, и не стесняется даже делать долгие передышки. Часто, когда находит на нее такое настроение, и домашняя работа бывает заброшена.
Для Тыну это отличный предлог, он и старается зухватиться то одним, то другим манером.
Да да, Маши., работа— по свой брат... иному человеку работа как тяжел и! И в том его вины нету. Не родило! он работником, не родился — и все тут! Не таким бог создал. Я всегда замечал, всегда говорил: есть на спето две породы людей — одни сотворены мужиками, другие -- барами. Их и по обличью видать. У тебя, Мшим», ПЛОТЬ барская.
Ну и ладно, буду себе полеживать на боку, чтоб не решить против божьей воли.
— И могла бы полеживать, кабы покорилась господнему персту.
— Хорош перст! Еще одного старика посылает на мою голову!
Мари поднимает брови с таким видом, что Тыну бросает сверлить: ого бурав натолкнулся па железо. Слова застывают па губах, мысли» замирает в мозгу; иногда ему приходится отворачиваться, чтобы избежать взгляда жены, который пронизывает его насквозь, до самого сердца, чуть ли не до самых пяток.
И потом тянутся дни полной безнадежности, а за ними наступают дни, когда надежда вновь оживает; бывают и такие дни, когда Приллуп уже идет в контору, чтобы сказать барину «нет» и поставить крест на всем этом деле.
Но всякий раз поворачивает обратно — то у самого имения, то на полдороге, то у дверей конторы. Если Тыну приметит где-нибудь барина, то, чтобы не столкнуться с ним с глазу на глаз, в последнюю минуту сворачивает в сторону. Он и хочет, чтобы тот его позвал, и боится этого, и благодарен барину за его терпеливость. Он надеется — авось барин уже забыл о своем намерении, но в то же время думает об этом с тревогой. И когда случай наконец сводит их лицом к лицу, Тыну пугается, но и вздыхает свободнее.
Он сталкивается с барином на лугу, что тянется вниз от его хибарки, у копны сена, и резко останавливается, точно напоровшись на медведя у берлоги. Их взгляды скрещиваются, потом оба отводят глаза, и несколько минут никто не произносит пи слова. Кремер полулежит, опершись спиной о копну, в которой он продавил для себя уютную ямку, фуражка его надета па согнутое колено. Ветерок шевелит пышные усы.
— Ну, Приллуп, ты ко мне и глаз не кажешь. Только теперь Тыну стаскивает шляпу и той же рукой,
которой держит ее, почесывает затылок, точно считая, что разговор будет недолгим.
— Да нечего барину сказать...
— Не хочешь, значит, молочником быть?
— Молочником?.. Оно бы, конечно, не худо... А разве барин так-таки всерьез?..
— Хорошенькое дело! — Господии фон Кремер приподнимается и садится в своей нише.— Ты что же думаешь — я с тобой попусту болтал?
— Не-е, так я не подумал... даже пораскинул умом маленько... Но решать-то не мне.
— Неужели Мари не хочет?
— Вроде бы так.
Помещик надевает фуражку и хватается за набалдашник палки. Оба разом озираются — нет ли кого поблизости.
— Чего же она боится? Что пойдут сплетни?..
— И это тоже... Это, конечно, тоже...
— А что еще?
Тыну переминается с ноги на ногу.
— Поди знай... у нее свои причуды и выдумки, ее толком и не поймешь...
Большие выпуклые глаза господина фон Кремера из-под густых кустистых бровей впиваются в бобыля. В этом взгляде появилось какое-то выражение, и рука Тыну вместе с грубой самодельной соломенной шляпой невольно спускается с затылка на плечо и оттуда скользит по груди вниз.
— Послушай, Приллуп, ты лжешь. Я знаю, что Мари согласна, это ты не хочешь...
— Барин знают?..
— Да. Мари ведь не глупа. Мари не прочь хорошо пожить — и она сумела бы, это у нее прямо-таки на лице написано. А вот ты жадничаешь, ревнуешь.
Приллуп молчит, разинув рот, его глаза растерянно бегают, ломан рука елозит но бедру. Он столкнулся с чем-то
— Может, оно и порно... Может, и впрямь малость того... По она-то ни слова не говорила, ни нолелонечка... и не заикалась даже!
— Та-ак! Ну и умник же ты! — Господин фон Кремер поднимается на ноги.— Хочешь, чтоб жена сама тебе скапала! Она же видит, что ты в душе противишься. Ну и ум-пик ты, как я погляжу!
Он поворачивается спиной к своему сопернику, собираясь уходить, но медлит. Под конец ворчливо бросает плечо:
Приллуп намечает, что у барина багровеет шея.
По не только шея — лицо Ульриха фон Кремера тоже заливается краской. Даже глаза застилает горячая красная пелена. Потом ему кажется, будто в груди что-то раза дна кольнуло в том месте, где побаливает сердце. Но Приллуп ошибается, думая, что барии гневаются; это лишь сильный приступ недовольства собой, который выливается в горькую мысль
Однако тут выясняется, что у господина фон Кремера нет никаких оснований упрекать себя. Его удерживают, ним спешат вдогонку, сделка еще далеко не расторгнута.
Пусть барин не обижаются...— Рука Приллупа вместе с шляпой опять тянется к затылку.— Я хотел сказать, что мы с ней еще ничего толком не решили... это дело еще не кончено... пусть бы барин дали нам времечко все обсудить... обговорить...
Багровая краска исчезла с лица Кремера; он слегка поворачивается к бобылю своим грузным корпусом, усы и брови его зашевелились, суровый голос смягчился.
— Я тебя не торопил, Приллуп.
— Ну да, ну да, барин не торопили, барин даже очень терпеливые... А только иначе и нельзя, во всяком деле — своя загвоздка. Может, все давно пошло бы на лад...— Приллуп кривит рот в смущенной улыбке, глаза глядят виновато и просяще...— Кабы барин... как это сказать... были бы помоложе. А то у нее уже есть один старый...
— Она это говорила? — Кремер чуть-чуть поворачивается в сторону Приллупа.
— Дэ нет, разве б она посмела так прямо сказать! Ведь барин есть барин! Но от молодой, несмышленой чего еще ждать? Она и не понимает, когда ей начинаешь толковать про такое... говоришь, как с дитем малым... ей-ей, как с дитем...
— Сколько же ей лот?
— На успение вроде двадцать один исполнится. Да разве годы что значат... Просто — лесные, они уже таковские... Я их знаю, работал когда-то в Руйзу у господина лесничего... Они такие — пока волос не поседеет да морщины возле глаз не пролягут, до тех пор никак ума-разума не наберутся... А иные так с телячьим разумом и в могилу ложатся...
— Ну, в таком случае мне придется долго ждать!
— Ой, барии, есть среди них и такие, что раньше начинают соображать, тем можно кое-что втолковать, знал я и этаких в той стороне... Да и моя Мари — барин ведь сами сказали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49