Все гурьбой пошли по меже за трактором. С отвалов речной волной повился блестящий, маслянисто-глянцевый чернозем. От перевернутых пластов пошел легкий, едва заметный парок. Повеяло терпким запахом свежеподнятой земли.
— Ну что? — довольный началом и своей нелегкой победой, повернулся к председателю Конев. — Не говорил ли я? Три дня назад можно было начинать, а вы слушаете какого-то выжившего из ума деда. Тоже мне, агронома нашли. Сегодня же пускайте все трактора. С обеда начинайте сев, нечего волынку тянуть...
Но метров через двадцать, в первой же еле заметной лощине, трактор забуксовал. Из-под гусениц полетели пудовые ошметки грязи, с ног до головы забрызгав щеголеватого плугаря. Один ком угодил в лицо Святому, и Мишка кубарем скатился с плуга. Трактор выл, на глазах зарываясь в землю!
— Сбавь газ, черт! — вдруг закричал Михаил Ефимович, словно тракторист мог услышать его. — Сбавь, вылетят поршни!
Трактор в какие-то две-три минуты зарылся по самый радиатор и заглох.
Из кабины выпрыгнул взбешенный Наби. Глаза его злобно горели.
— Какой дурак по такой грязи пашет? Что теперь с машиной делать? Новую машину совсем угробили, — закричал он в толпу.— Старый Ухват правильно говорил — ждать надо.
За спором не заметили, как из лесу вынырнул райкомовский газик. Из машины вышел секретарь райкома Григорий Петрович Малов, седоволосый низкорослый мужчина, старейший партийный работник района, и так же незаметно очутился в кругу спорящих.
— Здравствуйте, честной народ! — приветливо поздоровался он. — Что шумите? — И, заметив затонувший трактор, удивленно воскликнул: — Батюшки! Что же вы тут натворили? Мужики вы, хлеборобы, или кто? Да кто же по грязи пашет? Что по снегу не
156
выехали? Где агроном? Да если бы и не зарылся трактор, все равно пахать рано. Не видите разве, что борозда вслед за плугом оплывает?
— Да это, Григорий Петрович, не наша вина, — начал оправдываться председатель, ища глазами Конева.
Но его уже среди шумевшей толпы не было. Поняв, что хватил лишку, перестарался, он вышел из толпы и, вскочив на свой мотоцикл, бойко запылил к селу.
— Держи его, смутьяна! — крикнул в шутку Семен Золотов. — Укатил!
Конев поступил хитро и тем смирил гнев. Все стали смеяться, шутить — и озлобленности как не бывало.
Григорий Петрович сам обошел поля. То и дело наклонялся, мял в морщинистых ладонях землю.
— Дня через два начинайте и пахоту, и сев. Раньше нельзя. Боронование только не затягивайте, влагу надо закрыть вовремя. Опаздываем, в области ругаются, а что же делать? — как бы оправдываясь, говорил он. — Потом наверстаем.
А дед Ухватов расстроился не на шутку. Еще час назад он шел на стан с весенним волнением и радостью. Старик улыбался солнцу, каждой вытаявшей былинке, наслаждался теплом. Сейчас же он не замечал ничего. Шагая к дому напрямик пашней и огородами, Яков Васильевич, от природы крикливый, ругался на все поле,
— Окаянные! — широко взмахивая руками, кричал он. — Опоганят землю. Поле наше, трактора и прочая техника тоже почитай что наша, а хозяин — сопляк в хромовых штиблетах! И председатель хорош! Байт, качественником будешь, Яков Васильевич. Качеству требовать хочет. Ты сначала послушай старика, что он скажет, а опосля качеству требуй! Канальи! Никаким медом-сахаром меня больше в качественники не заманите! За ваши греховодные дела хотите, чтоб я осенью перед народом ответ держал? Ни в жизнь! Выкусите!
Что ни ближе подходил дед Ухватов к своей избе, то распалялся все больше. То и дело старику вспоминались до боли обидные слова Конева: «Ты, старик, не путайся тут, без тебя разберем...»
Когда старик подходил уже к своему огороду, жена его, случившаяся в этот момент на задах, услышала, с какой воинственной руганью возвращается муж. Хорошо зная, что старик в таком возбуждении без пол-литра не обойдется, шмыгнула было к соседке. Но дед Ухватов вовремя заметил ее и остановил:
— Авдотья, погоди-ка! — и еще издали стал выкладывать ей свою обиду: — Ведь пахать выехали, мошенники! По грязи поехали, а на меня, колхозного качественника, — ноль, самый поганый ноль! Ругался, ругался — не помогло, не послушали старика, пустые головы. Давай скорее на четвертинку, терпенья больше нет. Душу ополощу от всей погани. На моей окаянной работе без этого, видно, не обойтись. К осени всю кровь, до единой капли, как есть испортят. Давай скорее. Выпью и опять пойду в бригаду ругаться. А то спортят землю, нехристи, без хлеба еще насидимся.
— Тебе бы, старому мерину, только винище глохтить да ругаться, больше занятий и нет. Все село над тобой, как над дурачком, потешается. Дьявол во плоти, вот ты кто, а не качественник!
— Дьяволом и будешь, коль тебе каждый сопляк кровь портит, и законная старуха ни малейшего понимания не имеет.
После получасовой перебранки в проулке около дома Авдотья не выдерживает и лезет в карман своей широченной юбки.
— На, дьявол, — в сердцах бросает она своему супругу скомканные деньги, — только отвяжись. Последние отдала, — как всегда, говорит она, — теперь, хоть умри, не дам, нету больше.
«Дьявол» ловко подхватывает брошенные ему деньги и, сунув их в карман, немного успокаивается. Крик в проулке смолкает, будто корове, только что голодно кричавшей, кто-то сунул навильник сена.
Дед Ухватов, так и не заходя в избу, самой ближней дорогой быстро, по-молодому, зашагал в «потребиловку», как он обычно называл магазин сельпо. Ругаться с «нехристями» он не собирался. Теперь уже ничто не могло вывести деда из себя. Правда, мог он и с деньгами в кармане покричать, но только в том случае, если бы магазин по какой-нибудь причине вдруг оказался закрытым. Тут бы уж старик дал волю своему негодованию: ждать с деньгами он не мог ни одной минуты.
Но магазин, на счастье, работал. Здесь старик узнал и приятную для себя новость: как трактористы опозорились с первой бороздой и утопили трактор Наби. От этой новости дед Ухватов совсем раздобрел и, сунув четвертинку в карман, тотчас же направился в бригаду, чтобы самому убедиться в точности приятной новости.
Вместе с дедом из села пришли на стан колхозники откапывать трактор. Только к обеду Семен Золотов с трудом вытащил его на своем прицепе и отвел к табору.
Колхозный качественник ходил по стану именинником.
— Не послушали старого пахаря. Так вам и надо! — то и дело восклицал он. — Старики, они тоже много знают. Их завсегда слушать надо.
Дед надоел всем. Трактористы больше не слушали его. Они разбрелись по стану. Кто завалился в будке спать, кто ушел в село. Только Наби со своим плугарем— веселым и бесшабашным Мишкой Святым, первым на селе гармонистом, до вечера счищали грязь со своей машины.
— Ладно, — уговаривал все еще ворчавшего тракториста Михаил Ефимович, — первый блин всегда комом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101