Я пробыл на Виске еще несколько дней. Работы шли полным ходом. Толстые, крепкие лиственницы, уже в виде ледорезов, стояли рядами на отмели и готовы были принять на себя удар ледохода. За Виски можно было быть спокойным. Надо было думать уже о спасении судов в других районах.
УМ ХОРОШО, А ДВА ЛУЧШЕ
Когда самолет взлетел и я увидел в окошко «Угрюм-реку», село «Разбой» и ставшую мне почти родной Виску, я помахал им рукой и подумал: «Все же как интересна моя специальность! Скольких увидишь людей, посетишь разных мест, о которых раньше имел только самые смутные представления!» И я был благодарен судьбе, что она натолкнула меня на эту неторную тропу исследователя льда. Я с некоторой грустью подумал и о Васе. Жаль было с ним расставаться.
В нашем самолете до Якутска отправляли из Витима и партию отловленных соболей. Среди них был и «наш»; соболей посадили в специальные клетки.
Я подошел к клеткам.
— Ну что, милые, покидаете родные края? — Соболи шипели и старались перегрызть металлическую сетку. Это были очень красивые зверьки, но они опустошали тайгу, поедая белку и птиц. Вот почему леса, где живет много соболя, быстро пустеют.
В Якутске, в управлении пароходством, главный инженер сказал мне, что их очень беспокоят вмерзшие в лед доки.Это не так далеко отсюда, можно проехать машиной. Дело в том, что там у нас один молодой инженер предложил какую-то дикую идею — соскабливать лед — и носится как одержимый со своей идеей. Требует бульдозеры. По-моему, какая-то чушь, — закончил он, а потом сказал:— Очень вас прошу помочь; дело явно плохо.
Я выехал на место. Меня встретил вихрастый, еще совершенно молодой паренек. Это и был Петр Петрович, инженер, недавно попавший в эти места.
Почему-то, глядя на него, я вспомнил и свою молодость, свои первые шаги «по тропинке льда». Но на моем пути тогда встретились хорошие руководители, настоящие инженеры. Я вспомнил своего любимого профессора Владимира Сергеевича. Вот теперь для этого паренька я должен быть руководителем и направить его так же, как когда-то направляли меня.
Паренек явно волновался. Он сразу же потащил меня к вмерзшим в лед докам.Мы спустились на лед, пошли через сугробы и скоро вышли на протоптанную тропку. Очевидно, последние месяцы жизнь Петра Петровича шла в каком-то бешеном темпе.
Пять лет в институте протекли спокойным, установившимся потоком с некоторым волнением во время сессий и с радостным возбуждением каникул. Но вот все изменилось. Мелькнул торжественный вечер с вручением дипломов, месяц отпуска, сборы — и самолет перенес его за тысячи километров. Он попал в очень далекий край — на одну из северных рек.
Его сразу назначили начальником участка. Для молодого инженера это был рост. Но дальше калейдоскоп жизни резко изменил свои красивые картины.
Тропинка в снегу привела к огромным деревянным кубам. Такими кубиками могли играть дети великанов.Это были замороженные во льду сухие доки. Вот они-то и были первым и безнадежным барьером на пути Петра Петровича. Все варианты вывода доков, которые он придумал, казались наивно детскими.
Теоретически все было весьма просто. Тут даже не требовалось особых знаний, которыми до «отказа» он был насыщен в институте. А может быть, и наоборот, нужны были такие знания, которых он не имел. Голова напряженно работала. Уже в который раз он обходил замороженные, безжизненные деревянные кубы, состоящие из ферм, стоек, прогонов и водонепроницаемых стенок.
Доки сидели глубоко в воде. О том, чтобы их перетащить, вытащив на лед, не могло быть и речи. Разобрать их также было невозможно. Оставалось одно — сплавить их вниз по реке до устья небольшой речки, куда и спрятать на время ледохода. Но легко сказать «сплавить», когда на реке двухметровый лед. Чтобы сделать во льду канал, надо убрать около ста тысяч тонн льда. Если его взорвать, он останется в канале. Чтобы его растопить, нужно вырубить всю окрестную тайгу.
Как быть?Конечно, Петр Петрович был не виноват, что вмерзли доки. Когда это случилось, он еще готовил диплом. Но теперь он должен исправить каприз реки или расписаться, что он не инженер и, тем более, не начальник участка.
Когда мы подошли к докам, зимний день угасал, заря цвета спелой рябины уже догорала. Появился морозный туман. В темнеющем небе зажглись первые звезды. Мы осмотрели вмерзшие, безжизненные деревянные кубы. Петр Петрович смотрел на меня и, видимо, ждал, что я скажу.
— Что же вы предлагаете? — спросил я его и потом добавил: — Главный инженер говорил, что у вас есть идея; он даже несколько нелестно о ней отозвался.
— Отзываться можно, а вот придумать что-либо существенное куда труднее, — отпарировал мне Петр Петрович.
— Это верно, — согласился я.
Задача, конечно, трудная. Надо будет куда-то убрать лед с пути доков.
— Я хочу сделать так, — сказал он: — Прорубить длинную канаву и бульдозером сгребать лед. Мне говорят, что бульдозер не возьмет лед. Это верно? — спросил он меня.
— Увы, верно! — ответил я.
— Тогда я поставлю рабочих, которые будут срубать верхний слой льда, а уж бульдозер будет его сгребать. Ведь можно так?
Мне нравился задор этого юноши. Он во что бы то ни стало хотел решить задачу и сдать свой первый практический экзамен.
— Утро вечера мудренее, — сказал я ему. — Пойдемте в поселок. Подумаем что делать.
За дорогу я утомился, и мне в голову не приходило никаких хороших мыслей. У меня уже выработалась привычка — сложные вопросы решать на свежую голову. Петр Петрович пригласил меня к себе. Он был очень общительный человек, много рассказывал о своем институте, но несколько раз в разговоре возвращался снова к замерзшим докам. Очевидно, эта мысль не выходила у него из головы. Она передалась и мне. Проснулся я рано. Петр Петрович, разбросав руки, безмятежно спал. Я тихонько оделся, вышел на улицу и пошел к докам по тропинке Петра Петровича. Начинало уже светать. За ночь отдохнул, и голова была ясной. Я снова обошел вмерзшие кубы. Чем больше я думал, тем яснее мне становилось, что паренек прав. Другого выхода не было. Надо убрать лед. Загвоздка была в том, что уж очень много льда и нужно много рабочих, а это довольно сложно. Нужно что-то еще придумать, -чтобы механизировать работы. Может быть, взрывать небольшими зарядами верхний слой льда? Словом, все это надо подсчитать с карандашом в руках. Когда я подходил к поселку*» то было уже совсем светло. Новый день входил в свои права. Из-за белеющих у горизонта сопок скоро покажется солнце, Снег похрустывал, был небольшой морозец.
В общежитии, где жил Петр Петрович, уборщица мыла коридор. Она острым скребком соскабливала примерзший к ступенькам крыльца лед.
«А может быть, вот это!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57