повесть
Глава I
МЕЧТА
ПЕРВОЕ ЗНАКОМСТВО
Мы сидели на высоком крыльце и старательно делали бумажных голубей, вырывая листы из старого журнала «Нива». У моего товарища голуби получались лучше, чем у меня. Он как-то ловко складывал бумагу квадратом, затем с двух сторон загибал концы, делал два крыла, клюв, вставлял хвост — и голубь был готов.
Запуская голубей, мы с удовольствием наблюдали, как они некоторое время парили в воздухе, а потом, как живые, зигзагами спускались на землю. Толстый журнал «Нива» быстро истощался.
— Смотри, какая картинка! — вдруг крикнул . мне приятель, вырывая очередную страницу. Картинка была необыкновенная. На ней был изображен вмерзший в лед корабль. С его мачт свешивались огромные ледяные сосульки. На небе было нарисовано северное сияние; оно как будто нависало над кораблем, а около корабля стоял человек, одетый в звериную шкуру. Лицо у него было строгое, суровое. Рядом лежал убитый белый медведь.
Мы долго смотрели на эту картинку; от нее веяло чем-то необычайным. Она словно перенесла нас в какой-то таинственный мир, в царство вечных снегов, царство холода и льда.
Мы так размечтались, что даже забыли о наших голубях. Они, покинутые, остались лежать на земле. Игра больше не клеилась, я взял картинку и пошел домой.
Когда вечером я ложился спать, мне захотелось еще раз посмотреть на вмерзший в лед корабль, а потом эту
картинку я запрятал под подушку. Мне снилось, что я тоже в звериной шкуре, среди льдов и рядом стоит мой, весь обмерзший, превращенный в сосульку корабль.
Надолго врезалась в мою память эта картинка, принесшая с собой неясную мечту о чем-то таинственном, далеком и захватывающем.
Мы с приятелем хранили эту картинку по очереди, а потом кто-то из нас ее потерял. Наверное приятель, — я не мог потерять такую картинку! Так произошло мое первое знакомство с Арктикой.
Впервые я попал в Арктику, когда был уже студентом Ленинградского Политехнического института. Приближались зимние каникулы. Меня неожиданно вызвали в профком и спросили:
— Вы сибиряк, ходите на лыжах и, говорят, не боитесь морозов?
— Да, — ответил я.
— Хотите на каникулах пойти в туристский поход по северу?
— На лыжах? — спросил я.
— Да, на лыжах. Доедете поездом до Мурманска, а оттуда на лыжах пойдете вдоль железной дороги к Ленинграду.
Предложение было интересное, и я согласился. Мне поручили подбирать группу. Я сразу же пригласил своих приятелей — Колю Зиневича и Витю Успенского, которые жили вместе со мной в студенческом общежитии.
Чтобы проверить, как мы ходим на лыжах, председатель профкома попросил преподавателя физкультуры — Анатолия Леонтьевича Филиппова — устроить тренировочную пробежку километров на двадцать. В одно из воскресений мы вместе с Анатолием Леонтьевичем поехали в Сосновку, там надели лыжи и отправились в пробный переход. Наш преподаватель шел очень быстро. Сначала мы пытались от него не отставать, но скоро выдохлись и пошли по его следам.
— Вот тебе и умеем ходить на лыжах! — сказал Коля. — На первом же перегоне скисли, а в походе ведь надо идти несколько сот километров!
— Может, повернуть обратно? — спросил Витя.
Но мы решили идти дальше. Пройдя километров восемь, мы снова увидели Анатолия Леонтьевича; он поджидал нас сидя на пеньке.
— Что, устали? — был первый его вопрос.
— Нет, но вы уж очень быстро пошли, нам не успеть за вами, — хором ответили мы.
Было ясно, что нам нужно тренироваться.
Дальше Анатолий Леонтьевич пошел тихо. В этот день мы прошли километров тридцать и очень устали. На обратном пути он повел нас нарочно вдоль железной дороги Ленинград — Токсово. Нам так хотелось зайти на первую попавшуюся станцию и поехать домой в освещенных вагонах, которые, словно дразня нас, пробегали мимо. Но увы! «Взялся за гуж, — не говори, что не дюж».
Уже поздно ночью мы добрались до общежития и, едва сняв лыжи, как подкошенные колосья, упали на свои кровати. С этого дня и начались наши систематические тренировки. К нам присоединилось еще несколько человек, желающих идти в поход. Среди них был преподаватель экономики — Карп Миронович Великанов — и студенты — Лева Рубинштейн и Марк Болотов. Марку очень хотелось участвовать в походе, но он плохо ходил на лыжах. Он уставал, пройдя всего десять километров. Марк был веселый, остроумный и жизнерадостный человек. Всем он очень нравился, и мы решили взять его завхозом экспедиции. Такая работа Марку пришлась по душе, и он сразу же побежал в профком и получил документ, в котором было написано: «Дан коменданту лыжного перехода Мурманск — Ленинград».
— Видите! — сказал он гордо. — Этот документ нам еще сослужит службу, или я не Марк Болотов!
Карп Миронович Великанов быстро вошел в наш студенческий коллектив. Несмотря на свою фамилию, он был очень маленького роста, но зато обладал прекрасными волевыми качествами — смелостью, находчивостью — и был настоящим товарищем.
Лева Рубинштейн оказался также хорошим пареньком. Его особенностью было желание порисоваться своей наружностью, за что он и поплатился в дальнейшем.
Маршрут нашего похода был очень интересный. Нам предстояло пройти через весь Кольский полуостров и Карелию; мимо огромного озера Имандра, ущелья Рам-зай, где всегда как-то жалобно воет ветер. Потом надо было выйти к занесенному снегом городу Кировску и дальше на юг по реке Ниве, где строилась гидростанция,,
затем вдоль побережья Белого моря мимо поселков бывшей «страны поморов».
Такое путешествие всех увлекло. Каждая надпись на карте обещала что-то очень интересное, еще никогда не виденное.
Готовясь к походу, мы стали много читать. Особенно нас заинтересовали книги про поморов — первых бесстрашных полярных исследователей. Ведь и великий русский ученый Михаил Васильевич Ломоносов был помором. Какие это люди!
Когда все приготовления мы закончили, меня снова вызвали в профком и назначили командиром предстоящего похода.
— Самое главное — берегите людей, не рискуйте зря, а то можете подорвать их здоровье и сорвать им учебу,— сказал мне на прощанье председатель профкома.
Я был озадачен; поначалу наш поход мне казался простой прогулкой, а в действительности получалось совсем иное! На меня падала ответственность за здоровье моих товарищей. Это уже не просто прогулка! Я стал еще раз продумывать, все ли у нас в порядке. Но, чем больше думал, тем непонятнее мне становилось: как это мы в одних лыжных ботиночках пойдем через тундру? Правда, в этих местах морозы не сильные, но вдруг они грянут, — что тогда?
Посоветовавшись с ребятами, мы решили взять с собой по паре валенок.
В день отъезда мы устроили «пир». Накупили консервов, колбасы, сыру, масла. К нам пришло на «чашку чая» чуть не все общежитие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
Глава I
МЕЧТА
ПЕРВОЕ ЗНАКОМСТВО
Мы сидели на высоком крыльце и старательно делали бумажных голубей, вырывая листы из старого журнала «Нива». У моего товарища голуби получались лучше, чем у меня. Он как-то ловко складывал бумагу квадратом, затем с двух сторон загибал концы, делал два крыла, клюв, вставлял хвост — и голубь был готов.
Запуская голубей, мы с удовольствием наблюдали, как они некоторое время парили в воздухе, а потом, как живые, зигзагами спускались на землю. Толстый журнал «Нива» быстро истощался.
— Смотри, какая картинка! — вдруг крикнул . мне приятель, вырывая очередную страницу. Картинка была необыкновенная. На ней был изображен вмерзший в лед корабль. С его мачт свешивались огромные ледяные сосульки. На небе было нарисовано северное сияние; оно как будто нависало над кораблем, а около корабля стоял человек, одетый в звериную шкуру. Лицо у него было строгое, суровое. Рядом лежал убитый белый медведь.
Мы долго смотрели на эту картинку; от нее веяло чем-то необычайным. Она словно перенесла нас в какой-то таинственный мир, в царство вечных снегов, царство холода и льда.
Мы так размечтались, что даже забыли о наших голубях. Они, покинутые, остались лежать на земле. Игра больше не клеилась, я взял картинку и пошел домой.
Когда вечером я ложился спать, мне захотелось еще раз посмотреть на вмерзший в лед корабль, а потом эту
картинку я запрятал под подушку. Мне снилось, что я тоже в звериной шкуре, среди льдов и рядом стоит мой, весь обмерзший, превращенный в сосульку корабль.
Надолго врезалась в мою память эта картинка, принесшая с собой неясную мечту о чем-то таинственном, далеком и захватывающем.
Мы с приятелем хранили эту картинку по очереди, а потом кто-то из нас ее потерял. Наверное приятель, — я не мог потерять такую картинку! Так произошло мое первое знакомство с Арктикой.
Впервые я попал в Арктику, когда был уже студентом Ленинградского Политехнического института. Приближались зимние каникулы. Меня неожиданно вызвали в профком и спросили:
— Вы сибиряк, ходите на лыжах и, говорят, не боитесь морозов?
— Да, — ответил я.
— Хотите на каникулах пойти в туристский поход по северу?
— На лыжах? — спросил я.
— Да, на лыжах. Доедете поездом до Мурманска, а оттуда на лыжах пойдете вдоль железной дороги к Ленинграду.
Предложение было интересное, и я согласился. Мне поручили подбирать группу. Я сразу же пригласил своих приятелей — Колю Зиневича и Витю Успенского, которые жили вместе со мной в студенческом общежитии.
Чтобы проверить, как мы ходим на лыжах, председатель профкома попросил преподавателя физкультуры — Анатолия Леонтьевича Филиппова — устроить тренировочную пробежку километров на двадцать. В одно из воскресений мы вместе с Анатолием Леонтьевичем поехали в Сосновку, там надели лыжи и отправились в пробный переход. Наш преподаватель шел очень быстро. Сначала мы пытались от него не отставать, но скоро выдохлись и пошли по его следам.
— Вот тебе и умеем ходить на лыжах! — сказал Коля. — На первом же перегоне скисли, а в походе ведь надо идти несколько сот километров!
— Может, повернуть обратно? — спросил Витя.
Но мы решили идти дальше. Пройдя километров восемь, мы снова увидели Анатолия Леонтьевича; он поджидал нас сидя на пеньке.
— Что, устали? — был первый его вопрос.
— Нет, но вы уж очень быстро пошли, нам не успеть за вами, — хором ответили мы.
Было ясно, что нам нужно тренироваться.
Дальше Анатолий Леонтьевич пошел тихо. В этот день мы прошли километров тридцать и очень устали. На обратном пути он повел нас нарочно вдоль железной дороги Ленинград — Токсово. Нам так хотелось зайти на первую попавшуюся станцию и поехать домой в освещенных вагонах, которые, словно дразня нас, пробегали мимо. Но увы! «Взялся за гуж, — не говори, что не дюж».
Уже поздно ночью мы добрались до общежития и, едва сняв лыжи, как подкошенные колосья, упали на свои кровати. С этого дня и начались наши систематические тренировки. К нам присоединилось еще несколько человек, желающих идти в поход. Среди них был преподаватель экономики — Карп Миронович Великанов — и студенты — Лева Рубинштейн и Марк Болотов. Марку очень хотелось участвовать в походе, но он плохо ходил на лыжах. Он уставал, пройдя всего десять километров. Марк был веселый, остроумный и жизнерадостный человек. Всем он очень нравился, и мы решили взять его завхозом экспедиции. Такая работа Марку пришлась по душе, и он сразу же побежал в профком и получил документ, в котором было написано: «Дан коменданту лыжного перехода Мурманск — Ленинград».
— Видите! — сказал он гордо. — Этот документ нам еще сослужит службу, или я не Марк Болотов!
Карп Миронович Великанов быстро вошел в наш студенческий коллектив. Несмотря на свою фамилию, он был очень маленького роста, но зато обладал прекрасными волевыми качествами — смелостью, находчивостью — и был настоящим товарищем.
Лева Рубинштейн оказался также хорошим пареньком. Его особенностью было желание порисоваться своей наружностью, за что он и поплатился в дальнейшем.
Маршрут нашего похода был очень интересный. Нам предстояло пройти через весь Кольский полуостров и Карелию; мимо огромного озера Имандра, ущелья Рам-зай, где всегда как-то жалобно воет ветер. Потом надо было выйти к занесенному снегом городу Кировску и дальше на юг по реке Ниве, где строилась гидростанция,,
затем вдоль побережья Белого моря мимо поселков бывшей «страны поморов».
Такое путешествие всех увлекло. Каждая надпись на карте обещала что-то очень интересное, еще никогда не виденное.
Готовясь к походу, мы стали много читать. Особенно нас заинтересовали книги про поморов — первых бесстрашных полярных исследователей. Ведь и великий русский ученый Михаил Васильевич Ломоносов был помором. Какие это люди!
Когда все приготовления мы закончили, меня снова вызвали в профком и назначили командиром предстоящего похода.
— Самое главное — берегите людей, не рискуйте зря, а то можете подорвать их здоровье и сорвать им учебу,— сказал мне на прощанье председатель профкома.
Я был озадачен; поначалу наш поход мне казался простой прогулкой, а в действительности получалось совсем иное! На меня падала ответственность за здоровье моих товарищей. Это уже не просто прогулка! Я стал еще раз продумывать, все ли у нас в порядке. Но, чем больше думал, тем непонятнее мне становилось: как это мы в одних лыжных ботиночках пойдем через тундру? Правда, в этих местах морозы не сильные, но вдруг они грянут, — что тогда?
Посоветовавшись с ребятами, мы решили взять с собой по паре валенок.
В день отъезда мы устроили «пир». Накупили консервов, колбасы, сыру, масла. К нам пришло на «чашку чая» чуть не все общежитие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57