Направляясь спать после ночной ледовой вахты, я вдруг почувствовал, что ледокол задрожал как будто
в ознобе. На доске аварийных сигналов вспыхнула красная лампочка. Ледокол продолжал дрожать. Это происходило из-за вдруг возникшей вибрации. Из машинного отделения передали, что машины останавливают. Все побежали к корме. Туда же пришел вскочивший с постели капитан. Быстро подготовили водолазов. Водолазы надели свои костюмы и спустились в воду. Заработали воздушные насосы. Скоро по телефону водолазы сообщили, что у левого винта сломаны две лопасти. Это сделала поднырнувшая под винт огромная льдина. Льды не пускали ледокол дальше. Огорчение было всеобщим, но больше всех расстроился капитан. Все думали, что сейчас дублеру опять достанется, но капитан, к всеобщему удивлению, не сказал ему ни слова. «Вот это выдержка»,— решили все. Левый винт выключили, вибрация прекратилась.
— Надо теперь поскорее выбираться из этих проклятых льдов, — сказал капитан. — Иначе, чего доброго, еще зазимуем!
И он начал выбираться, используя каждую трещину, малейшее появление свободной от льда воды. В этом районе наблюдались периодические сжатия от приливных явлений. Когда лед сжимало, ледокол стоял, но, как только лед разжимало, мы сразу же шли — вернее, ползли на юг. А льды словно чувствовали, что мы в их власти, и по-прежнему нас не пускали. Чтобы найти путь, капитан часто поднимался в «воронье гнездо», наверх, и командовал.
Грянули морозы. Они сковали и без того тяжелые льды. Тонкая корочка нового льда хотя сама и была непрочной, зато мешала движению старых льдов. Положение осложнялось. Двигаться стало еще труднее. Но борьба не прекращалась. Наш ледокол напоминал подстреленного орла, который, волоча крыло, не хочет сдаться и, перескакивая с камня на камень, упрямо поднимается на скалу к своему гнезду. Метр за метром мы прогрызались к югу. Но сколько этих метров впереди? Вот тут все поняли, что значит слово «терпение» и как оно нужно в Арктике.
Как ни «старались» льды задержать нас и оставить на зимовку, на этот раз им это не удалось. Мы выбрались. Капитан показал свое искусство и вывел из льдов наш покалеченный ледокол, и мы направились в
ближайший арктический порт, чтобы поставить новый винт.
В бухте плескались чайки. Они с криком, махая крыльями, бросались на плавающие корки хлеба, коробки и банки, выброшенные за борт.
На корме ледокола суетились люди. Шли работы по замене винта. Вес винта был 12 тонн. Шесть концов канатов шли к винту. Водолазы работали под водой. Они командовали по телефону, какой канат надо тянуть, чтобы снимаемый винт шел правильно.
— Майнать первый правый! — передавал команду водолаза стоящий матрос.
— Вира по малу левый второй!—снова передавал он.
Слова «майна» и «вира» известны грузчикам и морякам всего мира. Можно не знать языка, но если грузчику крикнуть «майна», то он знает: «опускай», «вира» — «поднимай».
На север шла зима. Выпал снег. Он покрыл береговые сопки пушистым белым покровом. Ожили полярные зайцы. Белые, они теперь могли не бояться, что их заметят прожорливые совы. На юг потянули и птицы. Их тысячные скопища собирались на чистых от молодого льда участках. Утки были так жирны, что для того, чтобы подняться, им приходилось долго, махая крыльями, бежать по воде. Они напоминали тяжелые гидросамолеты.
Через несколько дней, благодаря очень напряженной работе водолазов, мы закончили ремонт. Новый винт был поставлен. Наш путь лежал теперь на восток. Ледокол получил задание вывезти из порта оставшиеся там суда. Их было два: огромное океанское грузовое судно и маленький лесовоз. Океанский гигант был раза в три больше ледокола. Трюмы его были пусты, и он весь поднялся из воды. Гудок этого великана был низкий, басовый, словно рыкало сто львов сразу. Голос у лесовоза был тоненький, но пронзительный. На лесовозе заканчивалась выгрузка. Когда выгрузка закончится, все мы должны были покинуть бухту и, пробиваясь сквозь льды, уходить из Арктики.
Выгрузку закончили под вечер. Ледокол дал гудки— два длинных и один короткий. Это обозначало: «Следуйте за мной!» Мы стали выходить из бухты.
В море сразу же встретились льды. Но они были еще не страшные. Уж если мы преодолели айонские льды, то эти-то преодолеем. Но оказалось, что и они трудны океанскому гиганту. Он стал отставать. Ледокол дал ему сигнал: «Не отставай!» «Не могу!» — ответил тот.
Вот тебе и гигант! Зато лесовоз ловко пробивался среди льдов.
Ледоколу пришлось часто подходить к гиганту и помогать ему.
Шли медленно. Ярким красным закатом простилось с нами солнце. Далекий берег с белыми, словно умытыми, сопками стал розовым. Наступала ночь, ясная и морозная. Обычно ночью во льдах суда не ходят, но нам надо было идти. Зима шла на север быстро. Зажгли бортовые огни, красный и зеленый, и, словно споря с ними, в небе вдруг полыхнуло северное сияние. Разноцветные полосы бежали по небу, то усиливаясь, то ослабевая. Как зачарованный стоял я на палубе и смотрел на этих предвестников полярных ночей.
Через несколько дней ледокол вывел океанский гигант и лесовоз на «чистую воду» — так гидрологи называют воду, свободную от льда. Суда дали прощальные гудки и поплыли дальше одни.
НЕУЖЕЛИ ЗИМОВКА?
До окончания арктического путешествия оставалось уже совсем немного. По пути нашего следования был остров Колючин, куда нужно было завезти продовольствие, уголь и некоторое оборудование. Когда стали под-ходить к острову, то встретили очень тяжелые льды, которые с трудом преодолевал ледокол.
На горизонте показался остров, но, пока ледокол до него добрался, прошли целые сутки.
Остров был очень интересен. С северной стороны он обрывался отвесными, черного цвета скалами. Они возвышались сорокаметровой стеной и уходили в море. На самом верху виден был одинокий домик полярной станции и две радиомачты. С юга остров полого спускался прямо к морю. Когда-то, давно эгот остров был излюбленным местом отдыха моржей. Моржи вползали на
него с южной стороны, они грелись на солнце и валялись на траве. Но люди узнали об этом. Начались массовые охоты, и моржи покинули этот остров, но до сих пор на нем еще много моржовых костей.
Зимовать на острове очень беспокойно. Осенью и в начале зимы разыгрываются штормы. Море бушует, холодные, обледенелые брызги залетают даже на сорокаметровую скалистую стену. Ветер сотрясает одинокий домик, словно хочет его сбросить в море. Он часто валит радиомачты.
Ледокол подошел на 400 метров к острову и закрепился. Дальше подходить ему к берегу было опасно, — могли сесть на скрытые камни. Обследовали льдину. Оказалось, что она вполне надежна. Продовольствие и топливо решили выгружать на льдину, а потом грузы переносить к подножию острова, а там уже лебедкой поднимать наверх.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57