Мы шли полным ходом несколько часов, но вот впереди показались барьеры торосов. Дальше свободного пути не было. Я побежал будить Костю и Гурия, которые мирно спали и. не знали о «ледяных хризантемах». Решили исследовать этот район. Все научные группы приступили к работе. Здесь впервые я познакомился и с «паковым» льдом —- «жителем» центрального полярного бассейна. Свойства этих льдов раньше почти не были исследованы. Попробовали бурить эти льды, но они были прочны, как кость, и бур шел еле-еле. Во время работы к нам подошел Игорь Владиславович. Он сказал:
— А знаете, мы побили рекорд плавания в этих широтах. Севернее нас не заходил ни один корабль.
Всем, конечно, это сообщение очень понравилось.
Ледокол простоял полсуток. Удалось провести исследования «арктического пака». Опять работали, не замечая времени, и снова полсуток оказалось мало. Но теперь было мало не только нам, ледовикам, но и остальным научным группам. «Сила солому гнет», — говорит русская пословица. Все сообща мы уломали Игоря Владиславовича задержаться здесь еще 6 часов. А потом ледокол двинулся на запад. Его путь проходил много севернее, чем пути других кораблей, по еще неисследованным доселе районам.
Через несколько дней пути далеко на юге показались снежные горы с остроконечными вершинами. Проходили мимо острова Врангеля. Около этого острова с нами произощед довольно неприятный случай.
НАМ НЕ ПОВЕЗЛО
Как-то днем с капитанского мостика мы заметили медведя.
— Надо запастись свежим мясом, — сказал капитан и велел вызвать охотников. На ледоколе нас было пять охотников. Мы взяли винтовки и вышли. Капитан с мостика распорядился: — Далеко не стреляйте, подойдет близко. Бить наверняка.
Ледокол повернул в сторону медведя и пошел на сближение. Медведь шел прямо к нам, гордо подняв свою небольшую голову. Наверное, его привлекал вкусный запах жареного мяса, который разносил ветер с нашего камбуза. Вид корабля не внушал ему опасения, и, будучи любознательным, он решил ближе посмотреть «чудище», которое вторглось в его края.
До медведя оставалось метров триста, когда вдруг из каюты выскочил ехавший с нами корреспондент одной из газет. Это был странный человек; он всегда, как говорят, выкидывал дикие «номера». Так было и теперь. Увидев медведя, он заскочил обратно в каюту, схватил свой карабин и, выбежав на палубу, открыл неистовую стрельбу по медведю. Карабин был у него плохонький, и пули не могли причинить зверю вреда, но они его напугали. Медведь повернулся и стал уходить.
— Надо стрелять! — сказал наш главный охотник Вася. Конечно, за триста метров выстрелы были не особенно верны., но медведь после залпа зашел за торосы и, кажется, упал. Увидя с мостика, что медведь упал, капитан дал команду — взять медведя на борт.
На лед надо сходить одетыми; мы забежали в кубрик за полушубками, когда же выбежали на палубу, то увидели, что на льду уже целая толпа матросов с досками, баграми и веревками. Одеты они были кто как: одни просто в тельняшках, другие в кителях. Командовал всем дублер капитана. Он потерял все нити управления, и матросы мчались прямо к медведю с криком и гамом. Когда толпа добежала до тороса, то медведь вдруг поднялся и, грозно рявкнув, пошел прочь от ледокола. Мы быстро спустились на лед и тоже побежали к медведю, но стрелять не могли, так как за медведем гнались люди. Охотничий азарт охватил толпу матросов настолько, что они не сознавали, что делали. Ближе всех за медведем,
почти нагоняя его, бежал один кочегар. Он хлопал в ладоши и кричал: «У-лю-лю... у-лю-лю!..»
Все это происходило на дрейфующих льдах, поэтому люди все рассеялись, перепрыгивая через трещины и разводья. Когда кочегар почти догнал медведя, тот обернулся и, зарычав, пошел на него. Кочегар опешил и остановился, потом бросился бежать обратно. Но куда? Льды дрейфовали, и путь к ледоколу был отрезан. Я бросился наперерез медведю, но багор, с помощью которого я перепрыгивал через небольшие разводья, соскочил с края льдины и ухнул в воду; я чуть не утонул; мокрый, еле-еле вылез на лед.
«Охота» завершилась нашим позором. Медведь ушел. Хорошо, что он еще никого не задрал. Товарищи потом рассказывали, что на ледоколе картина была весьма своеобразная. По палубе метался белый, как полотно, Игорь Владиславович, а капитан неистово кричал. Впрочем, главным виновником этой охоты был капитан. Ему не надо было выпускать людей на лед и не посылать своего дублера, который не мог с ними справиться. Первым на лед надо было сойти нам, охотникам, и застрелить медведя, который, очевидно, не был даже ранен.
На этом злополучном месте пришлось еще задержаться, пока проверили, не остался ли кто из людей на льду.
Нас, охотников, ждал позор. Лучше бы не участвовать в этой «охоте». Когда я вернулся на ледокол, Игорь Владиславович дал мне стакан коньяку и отправил спать, сказав, что «суд чинить будем завтра».
Больше всех попало дублеру капитана; конечно, он натворил дел, но по выговору заработали и все участники охоты. Хуже всего было то, что у нас хотели отобрать винтовки; но потом все же пожалели и винтовки оставили. Зато вся стенная газета была в карикатурах. Меня нарисовали даже в двух видах — летящим в воздухе и упавшим в воду, отчего поднялась туча брызг, чуть не залившая ледокол. Потом всех охотников долго преследовали насмешки.
Слово «охотник» стало самым нарицательным словом на ледоколе. Про нас насочиняли много всяких веселых куплетов. Словом, досталось изрядно.
Однажды, после ночной вахты, я ложился спать. Сегодня к чаю должны были быть оладьи. Это было самое вкусное блюдо. Но очень хотелось спать, и я решил пожертвовать оладьями. Вдруг по радио прозвучал зычный голос капитана: «Охотники, на нос!» А потом он перечислил всех, кого вызывал, в том числе и меня.
Первая мысль была, что нас опять кто-нибудь разыгрывает, но потом я вскочил, быстро оделся и выбежал. На носу были все, кроме Васи, но и он скоро подошел. Капитан с мостика сказал:
— Справа по борту лежбище моржей. Даю вам шанс вернуть свою былую славу,—-и потом добавил: — Только на этот раз уж не осрамитесь!
Он смеялся; настроение у него было отличное. Зато мы волновались больше, чем балерины перед первым выходом на сцену. Провал сейчас — это позор до конца экспедиции. Все, кто были на ледоколе, высыпали на палубу и с нетерпением ждали, что будет. В наш адрес по-прежнему летели шуточки.
— Ребята, моржей стрелять надо только в шею или голову, иначе уйдут, — сказал Вася.
Но расстояние, с которого обычно стреляют, большое, и приходится хорошо выцеливать. Голова на таком расстоянии меньше мушки.
Морж огромное морское животное. Весит он больше тонны. Вместо лап у него ласты; это помогает ему легко плавать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
— А знаете, мы побили рекорд плавания в этих широтах. Севернее нас не заходил ни один корабль.
Всем, конечно, это сообщение очень понравилось.
Ледокол простоял полсуток. Удалось провести исследования «арктического пака». Опять работали, не замечая времени, и снова полсуток оказалось мало. Но теперь было мало не только нам, ледовикам, но и остальным научным группам. «Сила солому гнет», — говорит русская пословица. Все сообща мы уломали Игоря Владиславовича задержаться здесь еще 6 часов. А потом ледокол двинулся на запад. Его путь проходил много севернее, чем пути других кораблей, по еще неисследованным доселе районам.
Через несколько дней пути далеко на юге показались снежные горы с остроконечными вершинами. Проходили мимо острова Врангеля. Около этого острова с нами произощед довольно неприятный случай.
НАМ НЕ ПОВЕЗЛО
Как-то днем с капитанского мостика мы заметили медведя.
— Надо запастись свежим мясом, — сказал капитан и велел вызвать охотников. На ледоколе нас было пять охотников. Мы взяли винтовки и вышли. Капитан с мостика распорядился: — Далеко не стреляйте, подойдет близко. Бить наверняка.
Ледокол повернул в сторону медведя и пошел на сближение. Медведь шел прямо к нам, гордо подняв свою небольшую голову. Наверное, его привлекал вкусный запах жареного мяса, который разносил ветер с нашего камбуза. Вид корабля не внушал ему опасения, и, будучи любознательным, он решил ближе посмотреть «чудище», которое вторглось в его края.
До медведя оставалось метров триста, когда вдруг из каюты выскочил ехавший с нами корреспондент одной из газет. Это был странный человек; он всегда, как говорят, выкидывал дикие «номера». Так было и теперь. Увидев медведя, он заскочил обратно в каюту, схватил свой карабин и, выбежав на палубу, открыл неистовую стрельбу по медведю. Карабин был у него плохонький, и пули не могли причинить зверю вреда, но они его напугали. Медведь повернулся и стал уходить.
— Надо стрелять! — сказал наш главный охотник Вася. Конечно, за триста метров выстрелы были не особенно верны., но медведь после залпа зашел за торосы и, кажется, упал. Увидя с мостика, что медведь упал, капитан дал команду — взять медведя на борт.
На лед надо сходить одетыми; мы забежали в кубрик за полушубками, когда же выбежали на палубу, то увидели, что на льду уже целая толпа матросов с досками, баграми и веревками. Одеты они были кто как: одни просто в тельняшках, другие в кителях. Командовал всем дублер капитана. Он потерял все нити управления, и матросы мчались прямо к медведю с криком и гамом. Когда толпа добежала до тороса, то медведь вдруг поднялся и, грозно рявкнув, пошел прочь от ледокола. Мы быстро спустились на лед и тоже побежали к медведю, но стрелять не могли, так как за медведем гнались люди. Охотничий азарт охватил толпу матросов настолько, что они не сознавали, что делали. Ближе всех за медведем,
почти нагоняя его, бежал один кочегар. Он хлопал в ладоши и кричал: «У-лю-лю... у-лю-лю!..»
Все это происходило на дрейфующих льдах, поэтому люди все рассеялись, перепрыгивая через трещины и разводья. Когда кочегар почти догнал медведя, тот обернулся и, зарычав, пошел на него. Кочегар опешил и остановился, потом бросился бежать обратно. Но куда? Льды дрейфовали, и путь к ледоколу был отрезан. Я бросился наперерез медведю, но багор, с помощью которого я перепрыгивал через небольшие разводья, соскочил с края льдины и ухнул в воду; я чуть не утонул; мокрый, еле-еле вылез на лед.
«Охота» завершилась нашим позором. Медведь ушел. Хорошо, что он еще никого не задрал. Товарищи потом рассказывали, что на ледоколе картина была весьма своеобразная. По палубе метался белый, как полотно, Игорь Владиславович, а капитан неистово кричал. Впрочем, главным виновником этой охоты был капитан. Ему не надо было выпускать людей на лед и не посылать своего дублера, который не мог с ними справиться. Первым на лед надо было сойти нам, охотникам, и застрелить медведя, который, очевидно, не был даже ранен.
На этом злополучном месте пришлось еще задержаться, пока проверили, не остался ли кто из людей на льду.
Нас, охотников, ждал позор. Лучше бы не участвовать в этой «охоте». Когда я вернулся на ледокол, Игорь Владиславович дал мне стакан коньяку и отправил спать, сказав, что «суд чинить будем завтра».
Больше всех попало дублеру капитана; конечно, он натворил дел, но по выговору заработали и все участники охоты. Хуже всего было то, что у нас хотели отобрать винтовки; но потом все же пожалели и винтовки оставили. Зато вся стенная газета была в карикатурах. Меня нарисовали даже в двух видах — летящим в воздухе и упавшим в воду, отчего поднялась туча брызг, чуть не залившая ледокол. Потом всех охотников долго преследовали насмешки.
Слово «охотник» стало самым нарицательным словом на ледоколе. Про нас насочиняли много всяких веселых куплетов. Словом, досталось изрядно.
Однажды, после ночной вахты, я ложился спать. Сегодня к чаю должны были быть оладьи. Это было самое вкусное блюдо. Но очень хотелось спать, и я решил пожертвовать оладьями. Вдруг по радио прозвучал зычный голос капитана: «Охотники, на нос!» А потом он перечислил всех, кого вызывал, в том числе и меня.
Первая мысль была, что нас опять кто-нибудь разыгрывает, но потом я вскочил, быстро оделся и выбежал. На носу были все, кроме Васи, но и он скоро подошел. Капитан с мостика сказал:
— Справа по борту лежбище моржей. Даю вам шанс вернуть свою былую славу,—-и потом добавил: — Только на этот раз уж не осрамитесь!
Он смеялся; настроение у него было отличное. Зато мы волновались больше, чем балерины перед первым выходом на сцену. Провал сейчас — это позор до конца экспедиции. Все, кто были на ледоколе, высыпали на палубу и с нетерпением ждали, что будет. В наш адрес по-прежнему летели шуточки.
— Ребята, моржей стрелять надо только в шею или голову, иначе уйдут, — сказал Вася.
Но расстояние, с которого обычно стреляют, большое, и приходится хорошо выцеливать. Голова на таком расстоянии меньше мушки.
Морж огромное морское животное. Весит он больше тонны. Вместо лап у него ласты; это помогает ему легко плавать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57