Тут сидит Осеп Нариманов. Рядом с присутствием в трехэтажном доме помещается реальное училище; за два дома от него — женская гимназия, а за три дома от гимназии величаво высится дом-дворец, принадлежащий уже достаточно вам известному генералу Алешу. Генерал Алеш, самый богатый человек в городе, получивший, не будучи ни генералом, ни даже военным, это почетное прозвище благодаря занимаемому им в городе положению и большому влиянию. А чтобы дать более или менее приблизительное представление о положении, им в городе занимаемом, достаточно сказать, что у него останавливается губернатор всякий раз, когда посещает город,— нот кто таков генерал Алеш! Мировой судья Осеп Нариманов, который живет в нижнем этаже дома-дворца генерала Алеша, любит рассказывать в клубе в его, генерала Алеша, присутствии, как губернатор, войдя впервые в дом генерала Алеша, изволил высказать мнение, что с таким вкусом обставленная квартира сделала бы честь даже Петербургу, да, именно Петербургу... И, рассказывая об этом, мировой судья Осеп Нариманов причмокивает губами, а присутствующий при этом генерал Алеш от восторга моргает глазами и смотрит на пол: словно от скромности хочет провалиться сквозь землю. «Душа-человек — этот Осеп Нариманов!» — думает он.
И на самом деле, мировой судья, как русские говорят, душка, настоящий душка. Несмотря на то что родился в Астраханином — представьте себе — до того сжился с этим наирским городом, точно был из него родом. Вот причина того, что он многие дела, как-то: споры, домашние дрязги, семейные неурядицы и тому подобные незначительные тяжбы — любит сглаживать не как государственный чиновник, а, так сказать, семейным образом, или же, вернее, по-отечески, за что вполне резонно пользуется уважением всех горожан. Со стороны же живущих в окрестностях крестьян это уважение выражается в виде приносимых с глубоким благоговением даров — десятка яиц, десяти-двенадцати фунтов неснятого сыра или же порою, в особенности если дело рассматривается накануне пасхальных праздников, двух-трех ягнят или же козликов. Он не любит затягивать дела; отвращение питает к служебной волоките. Не такой человек Осеп Нариманов и не хочет быть таким. Будь у него возможность и если бы позволяло физическое здоровье — с большим удовольствием бросил бы он и город, и службу мирового судьи и переселился в какую-нибудь деревню, дабы заняться земледелием. Осеп Нариманов очень любит земледелие, в особенности же живительные продукты этого божественного занятия, и о земельном вопросе любит высказать довольно-таки либеральные суждения. Любопытный человек Осеп Нариманов, только нужно его понять!
Рядом с присутствием мирового судьи, как было сказано, помещается реальное училище, а дальше за два дома — женская гимназия. Необходимо заметить, что эта часть города представляет собой настоящий «воспитательный центр». Здания обеих школ принадлежат известному уже нам генералу Алешу, и каждое утро, когда он вместе с мировым судьей, Осепом Наримановым, проходит мимо школ, инспектор реального училища Арам Антонович Раздувальный (так называют инспектора школы Арама Антоныча шалуны-школьники по причине непомерно большой величины его живота) приветствует сверху, из окон директорской: «Мое глубокое почтение Алешу Никитичу! Осепу Карпычу тоже!» Питомцы школы много раз слышали это любезное приветствие своего сурового инспектора по адресу вышеназванных лиц, и, быть может, это и служит отчасти причиной тому, что они, воспитанники школы, с особым уважением относятся к генералу Алешу и Осепу Нариманову. Говорю я «отчасти», так как для уважения упомянутых почтенных граждан у великовозрастных воспитанников реального училища имелись и другие, вполне веские причины. Так, когда на пасху или на рождество в училищном зале устраиваются ученические вечера — кто восседает в первых креслах, рядом с уездным начальником? Генерал Алеш и Осеп Нариманов. Или же, когда после раздачи сахарных бабочек и разноцветных конфет, висевших на светящихся ветках елки, ученики расходятся по домам и на ужин остаются одни лишь гости и учителя — кто обычно отсутствует, встает из-за стола и, шушукаясь, расхаживает по темным классам? Жена инспектора Ольга Васильевна — Желтокудрая Тыква (как называют ее ученики) и Осеп Нариманов. А затем Алеш Никитич: то под руку с учительницей женской гимназии Душкой Варей, то обнявши за талию Цыпленка — жену преподавателя математики, Барсега Абгарыча. Все это видел своими собственными глазами ученик пятого класса Варданян Сергуш и рассказывал своим товарищам со всеми подробностями. Спустя неделю после подобных происшествий обычно на стенах клозетов реального училища и женской гимназии появляются довольно-таки любопытные писания в форме стишков и прозы, которые слишком быстро распространяются из уст в уста и не только в стенах упомянутых школ, но и под семейной кровлей домов, очень и очень далеко отстоящих от этих стен, а иной раз даже в кофейне Телефона Сето. А разве не они, генерал Алеш и Осеп Нариманов, виноваты в том, что доселе «не удостоившиеся венца» учительница приходской школы ориорд Сато имеет всего пятиклассное свидетельство и, как не окончившая среднюю школу, получает низший оклад? Они и всегда они — генерал Алеш и Осеп Нариманов! Любопытный уголок этот наирский город. Он имеет загадочных и любопытных мужей, и занимательна его история...
Но интересней и примечательней перечисленных выше официальных центров неофициальные, если можно так выразиться, центры города, хотя они по большей части не пользуются, подобно первым, мистическим уважением населения. Однако чем хуже и почему не может считаться общественным учреждением хотя бы, например, церковная свечная лавка, все свечи которой носят на себе настоящую наирскую печать. Повторяю, напрасно наивные горожане свысока смотрят на церковную свечную лавку: она — центр и, каким бы преувеличением ни казалось это,— центр важный. Тут возбуждаются и здесь получают санкцию все вопросы, касающиеся церквей и приходских школ. Эта внешне невзрачная свечная лавка, скромно ютящаяся в самом глухом углу улицы, в общественной жизни города, в сущности, играет ту же значительную роль, какую играют в цивилизованных странах политические клубы и салоны. Для такой роли свечная лавка располагает всеми удобствами: тут тепло, находится она в центре города и, что самое главное, свободна от посторонних посетителей: едва заглядывают в эту лавку в неделю один, самое большее — два покупателя. Так что ни один посторонний человек не мешает собирающимся тут варжапетам и попечителям. И они, пользуясь в полной мере этими удобствами, часто играют тут в нарды либо в карты на какую-нибудь снедь или же на бутылку-две вина:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
И на самом деле, мировой судья, как русские говорят, душка, настоящий душка. Несмотря на то что родился в Астраханином — представьте себе — до того сжился с этим наирским городом, точно был из него родом. Вот причина того, что он многие дела, как-то: споры, домашние дрязги, семейные неурядицы и тому подобные незначительные тяжбы — любит сглаживать не как государственный чиновник, а, так сказать, семейным образом, или же, вернее, по-отечески, за что вполне резонно пользуется уважением всех горожан. Со стороны же живущих в окрестностях крестьян это уважение выражается в виде приносимых с глубоким благоговением даров — десятка яиц, десяти-двенадцати фунтов неснятого сыра или же порою, в особенности если дело рассматривается накануне пасхальных праздников, двух-трех ягнят или же козликов. Он не любит затягивать дела; отвращение питает к служебной волоките. Не такой человек Осеп Нариманов и не хочет быть таким. Будь у него возможность и если бы позволяло физическое здоровье — с большим удовольствием бросил бы он и город, и службу мирового судьи и переселился в какую-нибудь деревню, дабы заняться земледелием. Осеп Нариманов очень любит земледелие, в особенности же живительные продукты этого божественного занятия, и о земельном вопросе любит высказать довольно-таки либеральные суждения. Любопытный человек Осеп Нариманов, только нужно его понять!
Рядом с присутствием мирового судьи, как было сказано, помещается реальное училище, а дальше за два дома — женская гимназия. Необходимо заметить, что эта часть города представляет собой настоящий «воспитательный центр». Здания обеих школ принадлежат известному уже нам генералу Алешу, и каждое утро, когда он вместе с мировым судьей, Осепом Наримановым, проходит мимо школ, инспектор реального училища Арам Антонович Раздувальный (так называют инспектора школы Арама Антоныча шалуны-школьники по причине непомерно большой величины его живота) приветствует сверху, из окон директорской: «Мое глубокое почтение Алешу Никитичу! Осепу Карпычу тоже!» Питомцы школы много раз слышали это любезное приветствие своего сурового инспектора по адресу вышеназванных лиц, и, быть может, это и служит отчасти причиной тому, что они, воспитанники школы, с особым уважением относятся к генералу Алешу и Осепу Нариманову. Говорю я «отчасти», так как для уважения упомянутых почтенных граждан у великовозрастных воспитанников реального училища имелись и другие, вполне веские причины. Так, когда на пасху или на рождество в училищном зале устраиваются ученические вечера — кто восседает в первых креслах, рядом с уездным начальником? Генерал Алеш и Осеп Нариманов. Или же, когда после раздачи сахарных бабочек и разноцветных конфет, висевших на светящихся ветках елки, ученики расходятся по домам и на ужин остаются одни лишь гости и учителя — кто обычно отсутствует, встает из-за стола и, шушукаясь, расхаживает по темным классам? Жена инспектора Ольга Васильевна — Желтокудрая Тыква (как называют ее ученики) и Осеп Нариманов. А затем Алеш Никитич: то под руку с учительницей женской гимназии Душкой Варей, то обнявши за талию Цыпленка — жену преподавателя математики, Барсега Абгарыча. Все это видел своими собственными глазами ученик пятого класса Варданян Сергуш и рассказывал своим товарищам со всеми подробностями. Спустя неделю после подобных происшествий обычно на стенах клозетов реального училища и женской гимназии появляются довольно-таки любопытные писания в форме стишков и прозы, которые слишком быстро распространяются из уст в уста и не только в стенах упомянутых школ, но и под семейной кровлей домов, очень и очень далеко отстоящих от этих стен, а иной раз даже в кофейне Телефона Сето. А разве не они, генерал Алеш и Осеп Нариманов, виноваты в том, что доселе «не удостоившиеся венца» учительница приходской школы ориорд Сато имеет всего пятиклассное свидетельство и, как не окончившая среднюю школу, получает низший оклад? Они и всегда они — генерал Алеш и Осеп Нариманов! Любопытный уголок этот наирский город. Он имеет загадочных и любопытных мужей, и занимательна его история...
Но интересней и примечательней перечисленных выше официальных центров неофициальные, если можно так выразиться, центры города, хотя они по большей части не пользуются, подобно первым, мистическим уважением населения. Однако чем хуже и почему не может считаться общественным учреждением хотя бы, например, церковная свечная лавка, все свечи которой носят на себе настоящую наирскую печать. Повторяю, напрасно наивные горожане свысока смотрят на церковную свечную лавку: она — центр и, каким бы преувеличением ни казалось это,— центр важный. Тут возбуждаются и здесь получают санкцию все вопросы, касающиеся церквей и приходских школ. Эта внешне невзрачная свечная лавка, скромно ютящаяся в самом глухом углу улицы, в общественной жизни города, в сущности, играет ту же значительную роль, какую играют в цивилизованных странах политические клубы и салоны. Для такой роли свечная лавка располагает всеми удобствами: тут тепло, находится она в центре города и, что самое главное, свободна от посторонних посетителей: едва заглядывают в эту лавку в неделю один, самое большее — два покупателя. Так что ни один посторонний человек не мешает собирающимся тут варжапетам и попечителям. И они, пользуясь в полной мере этими удобствами, часто играют тут в нарды либо в карты на какую-нибудь снедь или же на бутылку-две вина:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46