— ответил папахоносец, и дети радостно загоготали, вероятно, представляя себе заранее веселую пляску этих уморительных дезертиров. «Веревку плясуна» действительно построили, но, к сожалению, нужно сказать, что этой уморительной игры «плясунов»-дезертиров не увидели ни чрезвычайные папахоносцы, ни названные дети. Два дня спустя после установки столбов наш наирский город пал, влекомый стремительностью событий, и на сооруженной чрезвычайными папахоносцами «веревке плясунов»— о, роковая ирония судьбы! — были вынуждены плясать — представляете ли вы себе? — сам т. Вародян, врач Сергей Каспарыч и Амо Амбарцумович Асатуров — Мазут Амо!.. То была, читатель, страшная ирония судьбы, завершившая стечением столь трагических и славных событий печальную историю этого наирского города...
Как раз в день воздвижения «телеграфных столбов» Мазут Амо неожиданно вернулся в город. Дело в том что уже были оккупированы оккупированные районы. Мало того, враг, Вечный Больной, неожиданным чудом перебрался по ту сторону границы и со своими общипанными полками расположился в тридцати верстах от города. Наирские бойцы, точно испуганные бараны, бежали от врага и заполнили город. Не осталось более «дезертиров», которых можно было бы заставить «плясать» на веревке: нельзя же было, в самом деле, всю армию заставить плясать на трех телеграфных столбах! Трудно описать — что представлял собой город. Представь себе, читатель, что однажды утром ты собираешься надеть платье, но каким-то непостижимым образом платье твое расползлось по швам: берешь рубашку — расходятся все ее части: рукав, воротник; берешь штаны — то же самое. Ко всему этому прибавь еще, что в квартире твоей внезапно вспыхивает пожар. Что тебе делать? Выбраться наружу? Но ведь там женщины, дети. Не выскакивать же голым! Остаться внутри? А тут тебя задушит дым, и в одну минуту тело твое станет лизать ярко-красное пламя пожара. Вот в таком приблизительно безвыходном положении очутился Мазут Амо по возвращении из оккупированных районов. Выражаясь фигурально, все швы города уже расползлись, части отошли друг от друга, а вокруг уже пылал пожар, и ярко-красные вспышки его постепенно приближались к задыхающемуся от дыма городу. Что оставалось делать Мазуту Амо? Бежать? Остаться? Но как же, скажите на милость, мог бежать Мазут Амо? Может ли бежать душа человека и оставить свое собственное, родное тело на съедение пламени?.. И Мазут Амо остался. Не только остался, но и взял на себя всю власть. Мазут Амо хотел проявить еще одно последнее сверхчеловеческое усилие, чтоб спасти положение, но положение не спасалось, было поздно, было слишком поздно, и положение не могло бы спасти никакое, хотя бы сверхчеловеческое усилие...
Как, как же мог спасти положение Мазут Амо, когда, как говорили мы, уже расползлись все швы города, и ни один хотя бы самый гениальный портной не мог соединить не только расходившиеся, но и с удивительным упорством начинавшие разваливаться части? За время отсутствия Мазута Амо до такого неимоверного развития дошли, как говорится, центробежные силы города, что не было возможности их не только уничтожить, но и нейтрализовать. Всего после месячного отсутствия вернулся в город Мазут Амо — и что же? Первым делом побежал Мазут Амо к крепости, и перед ним открылось... Но то, что он увидел там — пусть не увидит ни один высший командующий/.. Крепость, построенную наирскими царями и в продолжение целых веков подставлявшую свою каменную грудь под удары врагов, эту крепость Мазут Амо нашел в плачевном состоянии. Проснулись, проступили из тьмы годов, из тумана, пробудились в сердце Мазута Амо... мечты. Ужель таким представлял себе он этот день? Ужель такой представлялась в гениальнейшем мозгу его крепость, эта наирская твердыня в те полные надежд и ожиданий отдаленные дни, когда, сидя в конторе «Свет», мечтал об этих днях он, тогда еще только управляющий «Светом» Мазут Амо? Отсюда именно, с этих скалистых твердынь, должны были в желанный день сыпаться снаряды... Отсюда,
с гранитных преград должна была опуститься в желанный день непоколебимая и непобедимая мощь племени наирского, как железный кулак на голову врага! Отсюда, с этих неприступных высот крепости должен был взвиться грозный дух наирский — мощь тысячелетняя страны наирской... И вновь должна была радостно воссиять страна тысячелетняя — древняя Наири... Вот о чем мечтал Мазут Амо в ожидании этого дня в бессонные ночи, проведенные в конторе «Свет»!..
Ожидаемый день настал. По неожиданному, сказочному стечению обстоятельств покинули русские войска наирскую землю; по неожиданному, сказочному стечению обстоятельств сразу воплотилась, стала реальностью страна Наири... И что же? Устрашенные ордами Вечного Больного, обезумевшие от страха перед нестройными полчищами Больного, пустились наутек наирские полки. Уцелела лишь крепость, эта наирская твердыня, которая завтра должна быть растоптана ордами Вечного Больного... Куда делась сила, мощь древнего наирского племени? Где железный кулак?.. — Где, где он? — вопрошал Мазут Амо вне себя от ярости. Наподобие Иеговы, вырывая себе волосы, он стоял на самой высокой башне крепости и, опершись на раскачивающуюся палку наирского трехцветного знамени, взывал к доблести наирских царей. «Где она?» — вопрошал Мазут Амо, но ответа не последовало. Лишь тысячелетние мрачные стены смотрели молча на Мазута Амо, этого последнего, подобного царю, наирянина, вырывающего свои волосы и взывающего к доблести наирской. Не видно было доблести, и молчала крепость. И, стоя на высочайшей башне крепости, опершись на палку трехцветного наирского знамени, горько зарыдал, заплакал Мазут Амо, как на том собрании, и горячие слезы Мазута Амо, этого последнего, подобного царю, наирянина, сожгли тысячелетние стены древней наирской крепости...
— Нет! — ударяя рукой по палке трехцветного наирского знамени, сквозь горькие жгучие слезы воскликнул вдруг Мазут Амо. — Этому не быть! — очнулся Мазут Амо, словно после апоплексического удара, тряхнул головой и, достав платок, вытер глаза. Только теперь он заметил, что вокруг него стояли т. Вародян, врач, несколько наирских генералов и офицеров. Они, затаив дыхание,
молча, как стены крепости, смотрели на Мазута Амо с глубоким почтением.
— Где они? — сверкая искрометными глазами, закричал громовым голосом Мазут Амо.— Где остальные?
Но «остальные», о коих вопрошал Мазут Амо, исчезли точно так же, как доблесть и мощь наирская, к коим взывал незадолго до того Мазут Амо. Выяснилось, что довольно значительная часть офицерства крепости ночью ушла и не вернулась.
— А где же гарнизон крепости? — более мягко, как бы разбитым голосом продолжал свою ревизию Мазут Амо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
Как раз в день воздвижения «телеграфных столбов» Мазут Амо неожиданно вернулся в город. Дело в том что уже были оккупированы оккупированные районы. Мало того, враг, Вечный Больной, неожиданным чудом перебрался по ту сторону границы и со своими общипанными полками расположился в тридцати верстах от города. Наирские бойцы, точно испуганные бараны, бежали от врага и заполнили город. Не осталось более «дезертиров», которых можно было бы заставить «плясать» на веревке: нельзя же было, в самом деле, всю армию заставить плясать на трех телеграфных столбах! Трудно описать — что представлял собой город. Представь себе, читатель, что однажды утром ты собираешься надеть платье, но каким-то непостижимым образом платье твое расползлось по швам: берешь рубашку — расходятся все ее части: рукав, воротник; берешь штаны — то же самое. Ко всему этому прибавь еще, что в квартире твоей внезапно вспыхивает пожар. Что тебе делать? Выбраться наружу? Но ведь там женщины, дети. Не выскакивать же голым! Остаться внутри? А тут тебя задушит дым, и в одну минуту тело твое станет лизать ярко-красное пламя пожара. Вот в таком приблизительно безвыходном положении очутился Мазут Амо по возвращении из оккупированных районов. Выражаясь фигурально, все швы города уже расползлись, части отошли друг от друга, а вокруг уже пылал пожар, и ярко-красные вспышки его постепенно приближались к задыхающемуся от дыма городу. Что оставалось делать Мазуту Амо? Бежать? Остаться? Но как же, скажите на милость, мог бежать Мазут Амо? Может ли бежать душа человека и оставить свое собственное, родное тело на съедение пламени?.. И Мазут Амо остался. Не только остался, но и взял на себя всю власть. Мазут Амо хотел проявить еще одно последнее сверхчеловеческое усилие, чтоб спасти положение, но положение не спасалось, было поздно, было слишком поздно, и положение не могло бы спасти никакое, хотя бы сверхчеловеческое усилие...
Как, как же мог спасти положение Мазут Амо, когда, как говорили мы, уже расползлись все швы города, и ни один хотя бы самый гениальный портной не мог соединить не только расходившиеся, но и с удивительным упорством начинавшие разваливаться части? За время отсутствия Мазута Амо до такого неимоверного развития дошли, как говорится, центробежные силы города, что не было возможности их не только уничтожить, но и нейтрализовать. Всего после месячного отсутствия вернулся в город Мазут Амо — и что же? Первым делом побежал Мазут Амо к крепости, и перед ним открылось... Но то, что он увидел там — пусть не увидит ни один высший командующий/.. Крепость, построенную наирскими царями и в продолжение целых веков подставлявшую свою каменную грудь под удары врагов, эту крепость Мазут Амо нашел в плачевном состоянии. Проснулись, проступили из тьмы годов, из тумана, пробудились в сердце Мазута Амо... мечты. Ужель таким представлял себе он этот день? Ужель такой представлялась в гениальнейшем мозгу его крепость, эта наирская твердыня в те полные надежд и ожиданий отдаленные дни, когда, сидя в конторе «Свет», мечтал об этих днях он, тогда еще только управляющий «Светом» Мазут Амо? Отсюда именно, с этих скалистых твердынь, должны были в желанный день сыпаться снаряды... Отсюда,
с гранитных преград должна была опуститься в желанный день непоколебимая и непобедимая мощь племени наирского, как железный кулак на голову врага! Отсюда, с этих неприступных высот крепости должен был взвиться грозный дух наирский — мощь тысячелетняя страны наирской... И вновь должна была радостно воссиять страна тысячелетняя — древняя Наири... Вот о чем мечтал Мазут Амо в ожидании этого дня в бессонные ночи, проведенные в конторе «Свет»!..
Ожидаемый день настал. По неожиданному, сказочному стечению обстоятельств покинули русские войска наирскую землю; по неожиданному, сказочному стечению обстоятельств сразу воплотилась, стала реальностью страна Наири... И что же? Устрашенные ордами Вечного Больного, обезумевшие от страха перед нестройными полчищами Больного, пустились наутек наирские полки. Уцелела лишь крепость, эта наирская твердыня, которая завтра должна быть растоптана ордами Вечного Больного... Куда делась сила, мощь древнего наирского племени? Где железный кулак?.. — Где, где он? — вопрошал Мазут Амо вне себя от ярости. Наподобие Иеговы, вырывая себе волосы, он стоял на самой высокой башне крепости и, опершись на раскачивающуюся палку наирского трехцветного знамени, взывал к доблести наирских царей. «Где она?» — вопрошал Мазут Амо, но ответа не последовало. Лишь тысячелетние мрачные стены смотрели молча на Мазута Амо, этого последнего, подобного царю, наирянина, вырывающего свои волосы и взывающего к доблести наирской. Не видно было доблести, и молчала крепость. И, стоя на высочайшей башне крепости, опершись на палку трехцветного наирского знамени, горько зарыдал, заплакал Мазут Амо, как на том собрании, и горячие слезы Мазута Амо, этого последнего, подобного царю, наирянина, сожгли тысячелетние стены древней наирской крепости...
— Нет! — ударяя рукой по палке трехцветного наирского знамени, сквозь горькие жгучие слезы воскликнул вдруг Мазут Амо. — Этому не быть! — очнулся Мазут Амо, словно после апоплексического удара, тряхнул головой и, достав платок, вытер глаза. Только теперь он заметил, что вокруг него стояли т. Вародян, врач, несколько наирских генералов и офицеров. Они, затаив дыхание,
молча, как стены крепости, смотрели на Мазута Амо с глубоким почтением.
— Где они? — сверкая искрометными глазами, закричал громовым голосом Мазут Амо.— Где остальные?
Но «остальные», о коих вопрошал Мазут Амо, исчезли точно так же, как доблесть и мощь наирская, к коим взывал незадолго до того Мазут Амо. Выяснилось, что довольно значительная часть офицерства крепости ночью ушла и не вернулась.
— А где же гарнизон крепости? — более мягко, как бы разбитым голосом продолжал свою ревизию Мазут Амо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46