Этак беседуя, приходят они в домик Тато и ложатся спать. Но вот среди ночи Тато кажется, что кто-то зовет его сладким голосом. Зовет его кто-то из погреба. Встает Тато, будит товарища, и они вместе, при свете лампы, спускаются вниз в сырой, душный страшный погреб. На минуту они остановились, поражен из-за земли, снизу, внятно и отчетливо. Глядят вниз, а там, думали, что это дверь. Тато ставит ногу на мельничный камень — перед ними открывается темное подземелье, откуда несется густой влажный ветер. Смотрят — ступеньки. Берут лампу и спускаются. Вот кончаются ступеньки, и перед ними темный ход. Идут по нему, идут долго — ход расширяется. Но вот вновь ступеньки. Поднимаются по ним — и вдруг... они стоят в церкви Апостолов. Вот амвон, ризница, вот темно-голубой занавес с золотым крестом на нем. Вот купель, в которой крестят детей... Теряются в догадках. Подходят к дверям, хотят выйти — они заперты. От страха бегут назад. Идут по тем же ходам, идут долго, и вновь — ступеньки. И вдруг над головами, внизу, вокруг — отовсюду слышат глухое журчанье воды. Поднимаются по ступенькам и выходят... Чуть не потухает лампа от ветра и сырости. Где они? Не понимают. Чувствуют лишь, что стоят на какой-то возвышенности. Внизу — река, несущаяся со страшным ревом, наверху — небо; темная, сырая ночь. И видит Тато, что они стоят на остатках холмообразной стены, посредине реки. Мост — местные жители называют — мост Вардана. Из недр вод несутся песни ведьм: песни ли то или шум воды? И внизу, в густой, непроницаемой мгле извивается блестящая змея — добрый дух моста. Из ревущих вод выходят и оглушают зычным ревом водяные буйволы — страшно, жутко... Стремглав бросаются приятели вниз, бегут, и вот вновь — ступеньки. Их не счесть, так много их!.. Взбираются по ним долго, долго, и вот опять вышли наружу. Кругом небо, звездный туман. Внизу— верно, город: мерцают желтые, пугливые огни. Далеко, далеко слышно глухое, печальное журчанье воды. Под их ногами крепость: каменные сундуки спят сном тяжелым, страшным. Стоят они на высочайшей башне крепости; дует стремительный, пронизывающий холодный ветер, и совсем близко развевается кусок тряпки — знамя крепости. Жаль — темно. Будь день — увидели бы они на желтом полотне двуглавого орла — златотканое страшилище. Но темно, ночь — не видно. Дует свирепый ветер, сбивает с ног — вот-вот упадут. Что они там застряли, чего им надо? Обезумевшие от ужаса, бросаются вновь к ступенькам, спускаются вниз, попадают в подземные ходы и бегут, еле переводя дух. И, вспотевшие, внезапно, как бы случайно, попадают опять в свое подземелье; взбираются в комнатушку Тато и засыпают мертвецки. Спят они сном горьким, тяжелым, но просыпаются утром бодрые, воодушевленные. Рассказывают про происшествие всем — и все диву даются. Находятся люди, которые это случайное событие считают таинственным знамением, началом бдения. Близок, говорили они, час возрождения. И вызвали они Тато и его друга и строжайше запретили рассказывать об этом кому бы то ни было. Но теперь, по прошествии двадцати — двадцати пяти лет после того знаменательного события, о ходах и ступеньках в церкви Апостолов и в мосту Вардана знают все — даже дети. Об этом, конечно, не говорят, строжайше запрещено говорить об этом. Забыл я сказать, что, когда по неосторожности Тато и его друга правительство узнало тайну о церкви Апостолов, оно отняло у наирян церковь, а Тато и его друга сослало в Сибирь, где они и погибли в мрачных казематах. Вот что представляет собой церковь Апостолов! Забыл я сказать также и о том, что, кроме упомянутых выше чудес, в церкви Апостолов похоронены наирские цари, и когда, после наложения ареста на церковь, разобрали пол церкви — внизу, под каменной плитой нашли уйму сокровищ...
Эх, читатель, история эта давно минувшая и темная — всего не расскажешь. Цари наирские были мудрые, хитрые, богатые и гордые: таких царей ныне нет. Мудрые, хитрые, богатые и гордые — они, к сожалению, были себялюбцы и драчуны.,. Если бы не это, почему должно было погибнуть их государство и превратиться в развалины страна Наири?.. Куда делись ныне чародеи наиряне, где тысячелетняя Наири?.. Нет их, ничего не осталось ныне. Даже этот сохранившийся древний наирский чудо-город, в прошлом считавшийся тронным, мать- городом, стародавним центром, ныне превратился в отсталое уездное логовище, куда ссылают из столиц на поселение уличенных в злоупотреблениях разбойников- чиновников...
Описав три древних чуда города, мы перейдем к новым его чудесам. Этак мы постепенно подойдем к обыденной жизни, и мало-помалу предстанут перед нами живущие ныне в этом древнем городе все значительные и незначительные наиряне.
Самая большая новость ненаирского происхождения, показавшаяся местному населению вначале непонятной,— это железная дорога, проложенная в пору владычества русских — лет двадцать назад. Больше половины населения и по сию пору помнит тот незабвенный день, когда по железной дороге, проложенной из неведомых далей до этого города, впервые подошел к новому вокзалу поезд. Были шумные пиршества, царила радость. Находились люди, которые от удивления и восторга лишались способности говорить — отнялся у них язык. Многие помнят даже такие интересные подробности, как то, что паровоз был украшен зеленью и цветами, а над фонарем развевался флаг с золотистым двуглавым орлом. С какой помпой и весельем подошел поезд к городской станции, где собралось почти все население города — радостное, в праздничных нарядах — встретить поезд. У станции играл военный оркестр; приветствовали поезд именитые наиряне и высокопоставленные чиновники: уездный начальник, его помощник, начальник военного управления, генерал Алеш, отец Мазута Амо — Аракелага,— можно ли забыть обо всем этом?.. Несмотря, однако, на то, что с этого примечательного дня прошло двадцать — двадцать два года, несмотря, повторяем, на эти длинные-предлинные двадцать—двадцать два года,— и доселе можно найти в городе очень и очень много честных и нечестных наирян, которые — представляете вы себе? — не только не ездили в поезде, но даже смотрят на паровоз как на некую диковину. Например, известному во всем .городе гробовщику Еноку и сейчас кажется удивительным, как это люди, не прибегая к помощи волов и лошадей, сидя в вагоне, передвигаются с места на место по неодушевленному железу. И до сей поры по воскресным дням можно встретить двух почтенных наирян, которые, совершая свой воскресный моцион (после городского сада, железнодорожная станция служила вторым местом для гулянья в этом наирском городе), стоят перед полот-" ном железной дороги, занятые следующей беседой:
— Посмотрите-ка, что только не делает эта чертова кукла русский!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46